В городке над Неманом

Вот почему из школы пришел Димка сияющий. А Ивашка, как ни в чем не бывало, сидел у него на плече.

Елена Петровна, узнав о школьном визите Ивашки, решительно заявила:

— Это первый и последний раз. Теперь, когда будешь уходить в школу, Ивашку — на замок.

— Не надо, мама! Если увяжется за мной, ты Грома на цепь посади, — Ивашка не улетит со двора.

— Ладно уж, в понедельник решим, что делать с твоим вороненком. Садись-ка обедай. Сегодня можешь погулять подольше, заслужил, — ласково улыбнулась сыну Елена Петровна.

Вскоре пришел к Димке Сашка Воробей. Он, конечно, уже знал о похождениях Ивашки и стал просить: — Дай мне твою птаху на пару дней. Я тоже хочу пятерку заработать.

Но Димка ответил:

— Вон лес за Неманом, найди любого зверька или птицу, приручи, и у тебя пятерка будет.

— Ну, пока поймаешь да домой принесешь, а там еще мама не позволит… Ты мне лучше своего Ивашку одолжи.

— Да не пойдет он к тебе. Вместе с Ивашкой придется отдавать и Грома, а без них и Котяшу скучно будет…

Давай, пока солнце светит, за Неман сходим. Вчера Апанасиха рыжиков полное ведро принесла.

Сашка Воробей тотчас же сбегал домой, захватил лукошко, старый нож с деревянным черенком. Димка тоже был готов. Он, как и Сашка, надел резиновые сапоги, старую куртку и рыбацкую шапку. Конечно, за ними увязались и неразлучные Ивашка с Громом.

Ребята быстро миновали мост, прошли через заречный луг и вскоре зашагали вдоль опушки елового леса. Рыжиков здесь было немало. Медно-красные, плоские шляпки их выглядывали из-под опавшей хвои. Сашка набрел на целую колонию рыжевато-зеленых грибов. За несколько минут ребята набрали почти по полной корзине.

День стоял теплый. В чистом ясном небе ни облачка. В прозрачном воздухе медленно плыли тонкие нити паутины. Заметил Ивашка юркнувшего в нору хомячка. Попытался сам залезть туда, но нора оказалась слишком узкой для него. Совал клюв, кричал, вызывая хозяина на честный бой. Но тот не принял вызова.

Гонялся вороненок несколько минут и за зайцем, пока здоровенному русаку не надоело приставание птицы. Заяц во время одной из атак Ивашки вдруг перевернулся жалобным воплем бросился вспять…

А за зайцем погнался Гром и скрылся в лесу.

Мальчики уже думали повернуть назад к Неману, но обнаружили, что исчезли куда-то и Гром, и Ивашка. Димка покричал, поаукал, но лишь звонкое_эхо отвечало друзьям. Не слышно было ни лая собаки, ни карканья вороненка. Друзья пошли по лесной дороге, поднимавшейся к пологому холму. Отсюда с вершины была видна заросшая осинником и березой опушка соснового леса. Острые глаза Сашки Воробья приметили взлетевшего далеко впереди Ивашку. Димка свистнул, и в ответ гулко залаял Гром. А затем из дальних зарослей орешника послышалось: «Эге-гей!» Ребята побежали на голос, благо оттуда и лаял Гром.

В орешнике они увидели дядю Максима.

— Ну как, грибники, много рыжиков набрали?

— Здравствуйте, дядя Максим, — радостно ответил Димка. — Почти по полному лукошку. Хотели уже домой возвращаться, да Ивашку с Громом потеряли.

— А они за мной увязались, — ответил дядя Максим. В руках у него был небольшой топорик, а рядом стояли прислоненные к дереву несколько длинных лещин.

— Вот удилища заготавливаю впрок, — пояснил дядя Максим. — В эту пору они прочные и гибкие. Бери, Димка, топорик, выруби себе пару штук, а я посижу, покурю здесь.

Сашка уселся на пенек, вывернул свое лукошко и начал перебирать грибы. А Димка пошел вдоль зарослей лещины, выбирая себе топкое и гибкое удилище.

Как-то незаметно он уходил все дальше и дальше и вдруг услышал за зарослями тихий разговор. Приостановился, сделал несколько шагов вперед и застыл на месте. Женский голос отсюда стал слышнее.

— …Вот и убрала, сынок, твою могилку. Отдохнула сердцем, поплакала… Пора собираться мне. Пока домой дойду, солнце сядет, Зорька с поля вернется, подоить ее надо. Вчера Анюта прибегала, невестушка твоя бывшая. Почтаркой работает, пенсию мне за тебя принесла… Ждала тебя, ждала девчина, да не вернулся ты домой… Не сыграли свадьбы вашей. Другая семья у нее, а тебя помнит… Прибежала и плачет. А я вижу, слезы те радостные, счастливые. «Тетя Настя, — говорит, — старшая дочушка внука мне родила». Глянула на твою карточку, что в простенка висит, пригорюнилась, вздохнула. Посидели мы с ней, тебя вспомнили… Прощай, мой соколик…

Димка, приподнявшись на цыпочки, глянул сквозь кусты орешника. Маленькая старушка в белом аккуратно повязанном платочке, с сумкой в руках, уходила по лесной тропинке. Димка подождал, пока она не скрылась среди деревьев, а затем вышел на небольшую полянку, где стоял деревянный обелиск, когда-то выкрашенный в красный цвет, а теперь порыжевший. На нем была прибита жестяная пластинка… Димка подошел ближе и еле разобрал выцветшую надпись, сделанную когда-то масляной краской: «Солдат Советской Армии. Погиб в июле 1944 года. Имя — неизвестно».

Могила была тщательно ухожена. У обелиска стояла банка с букетом поздних полевых цветов. Следом за Димкой подошли сюда дядя Максим и Сашка Воробей. Они тоже молча прочитали надпись на деревянном обелиске. Димка рассказал о том, что видел и слышал, когда стоял в орешнике.

— Маленькая, говоришь? — спросил дядя Максим. — Одета аккуратно? Знаю я ее, это Прудникова, тетка Настасья. Да-а, был у нее сын… Летчик… В воздухе над Варшавой сгорел… Вот что, ребята, отсюда до улицы нашей недалече… Зайдите ко мне во двор, там в сарайчике у меня банка с красной краской стоит, справа за дверью. И кисть у притолоки висит… Да рядом с ней захватите моток проволоки медной… У тебя, Саша, велосипед есть. А ты, Дима, мой возьми. Он на веранде стоит. А я тут к вашему возвращению кое-что приготовлю.

Друзья подхватили лукошки и побежали по лесной дороге к Неману.

Когда они, захватив с собой все, что им было велено, приехали на лесную полянку, дядя Максим успел уже многое сделать. Вокруг могилы посадил несколько густых кустов можжевельника, а за ними вбил в землю четыре гладко отесанных столбика. Рядом лежали подготовленные ровные лесины. Осталось лишь прикрепить их к столбикам медной проволокой, и ограда готова.

Димка и Сашка начали красить обелиск, а дядя Максим, захватив топорик, снова пошел в чащу.

Он вернулся с двумя сухими березками. Пока ребята выкрасили обелиск, дядя Максим вытесал несколько ровных, аккуратных плашек. Посвистел, подумал, и вскоре его умелыми руками была сработана небольшая скамеечка.

Возвращались из леса уже после заката солнца. Ребята вели велосипеды в руках. Тихо шумели под налетавшим ветерком кроны деревьев, роняя на землю багряные листья.

Высоко, высоко в небе закурлыкали журавли. Далекий клин их был освещен солнцем и хорошо виден отсюда, с земли.

— Что-то в этом году журавли рано улетают, — сказал дядя Максим, — видно, зима будет крепкая и снежная.

Димкин рекорд

Заморозки навалились нежданно. Еще вчера перепадал дождь и даже ветер был теплым. А нынче утром Димка выскочил в одной рубашке на крыльцо и почувствовал крепкий обжигающий холод.

Он пожалел, что так круто переменилась погода. Сегодня воскресенье, можно бы сходить на рыбалку. А какая же рыбалка, если пальцы начинают через минуту стыть и даже листья, которые не опали еще с клена, свернулись и покорежились.

Все же после завтрака Димка решил сходить за Неман. Конечно, за ним, как всегда, увязался Ивашка, а за Ивашкой — Гром. Птица и собака были неразлучны. Обычно Ивашка летел впереди, оглядывая каждый куст или пенек, а за ним горделиво вышагивал спокойный, сильный пес.

Втроем они миновали мост и увидели дядю Максима, сидящего на берегу среди пожелтевших камышей.

Обычно Димка не подходил близко к дяде Максиму, а устраивался где-нибудь поодаль. Но сегодня Ивашка успел подлететь к стоящему позади рыболова открытому рюкзаку и заглянуть в него. Он даже сунул туда клюв, но сразу же с криком отлетел в сторону, а над рюкзаком на мгновенье показался большой, широкий рыбий хвост.