В городке над Неманом

Он еще раз начал осматривать Ивашку, но тому, видно, надоело, что его ощупывают и переворачивают. Приоткрыл глаза и вдруг стремительно долбанул врача по руке клювом.

— Эге, да ты, брат, забияка, — беззлобно рассмеялся ветеринар. — Бери, хлопец, своего буяна. Если дерется — жить будет.

Димка унес Ивашку домой. Елена Петровна выслушала грустный рассказ сына и взялась лечить вороненка своими средствами. Она налила горячей воды в грелку, завернула ее в полотенце и положила на Дно корзинки. Затем открыла клюв Ивашки и влила касторку. Тот слабо сопротивлялся, но не дрался, как в ветлечебнице. Елена Петровна крикнула:

— Глотай, постреленок!

Ивашка удивился и проглотил касторку. Порошок с аскорбинкой ему понравился больше. Он даже добавки попросил. Однако Елена Петровна посадила его снова в лукошко и прикрыла сверху пуховым платком. Когда через несколько минут Димка осторожно заглянул туда, то увидел, что Ивашка спит, засунув клюв под крыло.

— Иди, иди отсюда, — сказала сыну Елена Петровна. — Садись уроки делай, троечник. Вот отец придет, а ему расскажу обо всем.

— Мама, не надо. Я сейчас все уроки сделаю. И честное пионерское, на этой же неделе тройки исправлю. Вот увидишь.

— Ну, смотри у меня. Не исправишь — Ивашки у нас не будет, — и унесла лукошко в чулан.

Димка и уроки сделал, и во дворе погулял, а все равно было скучно. Он даже на рыбалку не пошел.

Такой же печальный бродил по двору и Гром. А еда, приготовленная для него Еленой Петровной, кисла в миске, стоявшей у конуры. Гром даже не обратил внимания на то, как сперва воровато, по одному, а потом всей гурьбой петухи окружили миску и выклевали все из нее, только кость оставили.

Димка несколько раз прошел мимо чулана, по мать была в кухне, и Ивашку проведать не удалось.

Пришел отец, спросил об Ивашке и, посмотрев на печального сына, сказал ему:

— Да перестань ты переживать. Выздоровеет вороненок. Ты подумай о другом: придет зима, вырастет Ивашка и улетит к своим родичам — семью заводить.

— Не улетит. Я ему гнездо устрою. Пусть сюда приводит ворониху и живет у нас.

— Вряд ли… Вороны гнезда устраивают в укромных местах, на самых высоких деревьях. А у нас Котяш первый на клен залезет и воронят подушит.

— А я его на цепочку посажу.

— Ну, дорогой, это уж ты совсем по-детски рассуждаешь. Ни один кот на цепи сидеть не станет.

— Папа, а у Пушкина:

— Сынок, у Александра Сергеевича кот не на цепи сидит, а по цепи ходит… Ты вот иди-ка лучше Грома на цепь посади. А то на дворе дождь начинается, а пес на крыльце сидит.

Димка глянул в окно. Нудный, мелкий осенний дождь стал накрапывать исподволь, так, что никто и не заметил, когда он начался. Накинув куртку, мальчик выскочил на крыльцо и, конечно, наткнулся на Грома. Тот лежал, положив на лапы свою большую, лобастую голову. Димка взял его за ошейник и повел к конуре. Гром шел не сопротивляясь, но лезть в конуру сперва не захотел.

— Иди, иди, — уговаривал Димка, заталкивая пса обеими руками. Гром вздохнул скорбно и скрылся в лазе. Димка побежал домой, скользя башмаками по мокрой тропе.

Вороненок болел несколько дней. Димка кормил его с ложки теплым мясным бульоном, давал мелко порубленное мясо. Насытившись, Ивашка сам просился в лукошко, ворочался там, покряхтывая, и быстро засыпал.

— Спит, значит — сил набирается, — рассудительно говорила мама. — И жар упал, ты заметил, Дима. Аппетит появился. Жив будет твой Ивашка. Выздоровеет.

Хуже было с Громом. Димка и кричал на него, и уговаривал, но пес лишь грустно смотрел на мальчика и отказывался есть. Димка спустил его с цепи. Гром изредка подходил к дверям кухни, принюхивался, шумно втягивая в себя воздух. И, видно, учуяв вороненка, скулил, иногда даже подлаивал тихо своим басом.

Даже Апанасиха, которая недолюбливала Ивашку, спросила однажды у Димки:

— Что это я не вижу твоего черного воришку? Может, улетел от тебя? Или в цирк какой ты продал его?

— Болеет Ивашка, — ответил Димка.

— Скажи на милость, а что с ним?

— Температура высокая… К доктору носил, а тот болезнь не смог определить, — ответил мальчик и пошел к своей калитке.

Его догнал голос Апанасихи.

— Ишь ты… Температура. Зайди, у меня снадобье есть.

Димка вернулся в соседкин двор. Старуха порылась в чулане и вынесла пучок сушеных трав.

— Вот возьми. Это кукушкины слезки, а это — пушица, подвей. Лечит от испуга, и сердцу помогает, и простуду выгоняет, особенно у детей. А Ивашка твой мал еще… Мать отвар пусть сделает…

Елена Петровна приготовила настой из трав. К Димкиному удивлению, Ивашка пил его с удовольствием. Димка сам пробовал на вкус. Горечь какая-то, а вороненку нравится. Он уже начал высовываться из своего лукошка, поглядывая на мальчика повеселевшими лукавыми глазенками. За время болезни у Ивашки под клювом появилась бородка. Она с каждым днем становилась все гуще и длиннее.

— Растет твой Ивашка, скоро большим станет, — заметив бородку, сказала Елена Петровна. — И есть начал столько, что не набраться.

Вскоре Ивашка сам попросился во двор, благо день был не по-осеннему теплый и солнечный. Вороненок подскоком перемахнул дверной порог и очутился на крыльце. И сразу полетел к своей будке. Гром ждал его, помахивая хвостом. И когда вороненок очутился рядом, начал облизывать его.

Петушки, отвыкшие от вороненка, попытались отстоять свое корыто. Но не тут-то было. Через несколько минут они с криком убежали в заросли малинника и долго перекликались там, видно, обсуждая агрессивные действия Ивашки.

И Котяш остался недоволен. Он залез на свой клен и внимательно наблюдал за всей этой кутерьмой. Когда Ивашка близко подлетал к дереву, Котяш, распушив хвост, грозно шипел на него.

Вороненок снова поселился в будке вместе с Громом.

Бабье лето

В эту субботу Димка пришел из школы, сияющий от радости. В дневнике стояло три пятерки. И все три получил он за один день. Первую — за домашнее сочинение, вторую — по арифметике, а третью — по природоведению. И помог получить ее Ивашка.

Когда в класс вошла учительница, обычная тишина была нарушена. Поздоровавшись с учительницей и усевшись за парты, все ребята начали перешептываться, поворачивать головы к широкому окну. На подоконнике сидел вороненок, внимательно рассматривая сквозь стекло учеников. Наконец увидел среди них Димку, восторженно взмахнул крыльями и крикнул: «Крум, крум!» Класс зашумел, кое-кто даже крышкой парты застучал. Многие ученики уже знали, что этот вороненок живет у Димки.

Учительница с трудом успокоила класс. Димка растерянно поднялся из-за своей парты:

— Ирина Николаевна, разрешите, я пойду и прогоню Ивашку… Извините… вороненка прогоню.

— Это что, твой питомец? — заинтересовалась учительница.

— Мой. Он меня всегда провожает до сквера и домой назад летит… А вот сегодня безобразничает… Соскучился. Болел долго.

— Вот что, Бодренков, иди-ка сюда, к доске, и расскажи нам, как ты воспитываешь птицу. О привычках ее, — словом все, что знаешь. А ворон пусть посидит за окном.

Димка вначале сбивчиво, а потом все больше увлекаясь, рассказал, как он спас вороненка, чем кормит его, как подружился Ивашка с Громом и как воюет с Котяшом. Рассказал и о болезни Ивашки, и о том, как лечили его всей семьей.

Умолкнув, Димка вновь посмотрел в окно. А Ивашка уже перелетел на школьную спортивную площадку, уселся там на баскетбольный щит и, нахохлившись, решил ждать, когда Димка выйдет из школы.

— Разрешите, Ирина Николаевна, я пойду прогоню его.

— Не надо, Дима, — ответила учительница, — ведь он тебя ждет. Дай-ка сюда свой дневник. — И поставила жирную пятерку.