В городке над Неманом

Антон Валентинович рассказал сыну, как однажды в такой же осенний денек встретил он в лесу старого поэта, родина которого была здесь, у Немана. Грибов он собрал тогда немного. Поэт посмотрел на них и сказал:

— Иди по этой просеке. Будешь с боровиками, юноша.

Он послушался и пошел. В конце просеки остановился довольный: в лукошке было с десяток добротных грибов. Нагнал его старый поэт и показал, лукаво улыбаясь, свою корзину. А в ней полно боровиков.

— Не торопился бы — твои были бы, — сказал старик, — Ведь я за тобою следом шел.

— Папа, а как звали того поэта?

— А вот послушай, что он написал!

— Я знаю, я читал! Это поэма «Новая земля». Ты тогда в лесу Якуба Коласа встретил…

Семья разбрелась по лесу. Шли навстречу солнцу, из-редка аукая друг другу. Ивашка, как добросовестный связной, перелетал то к Димке, то к Антону Валентиновичу, то к Елене Петровне.

На недалекой ели цокнула белка. Ах, какая добыча! Ивашка косо взлетел вверх, нацеливаясь прямо на зверька. Но белка успела юркнуть в другую сторону, и удар пришелся в ствол дерева. Ивашка облетел вокруг ели и снова устремился в атаку. Однако белка оказалась проворней. Она, видимо, почувствовала свое превосходство и не пряталась, а лишь грациозно увертывалась от неуклюжих атак Ивашки. Тот и налетал на ствол, и обиженно орал свое «крум», но поделать ничего не мог.

Выбившись из сил, Ивашка подлетел к Антону Валентиновичу и несколько раз пробормотал ему что-то, видно, просил помочь расправиться с белкой. А та, сидя на ветке, злорадно верещала, дразня Ивашку, вызывая еще раз посостязаться в ловкости и быстроте.

Семья двинулась дальше, собирая редкие грибы. Погода стояла сухая, и грибов попадалось немного.

Вторую схватку Ивашка закончил полной победой. Правда, Димка не заметил начала сражения. Он подоспел, когда Ивашка, подскакивая, уже тащил что-то из кустов, напрягая все свои силы. Оказалось, вороненок схватил за хвост немалую по размерам змею. Та, шипя и обнажая зубы, пыталась отбиться. Но Ивашка оказался проворней. Он с налета несколько раз клюнул ее в голову, вцепился в спину когтями, взлетел ввысь. А когда змея попыталась ужалить его, разжал когти. Гадюка шлепнулась о землю и не успела прийти в себя от удара, как Ивашка вновь налетел и прикончил ее.

После этого вороненок с час просидел на плече у Антона Валентиновича, отдыхая и набираясь сил для дальнейших похождений.

Домой возвращались поздно, усталые. Ивашка дремал на плече у старшего хозяина, иногда чуть не падая наземь, пока Антон Валентинович не сжалился и не усадил его в полупустое лукошко.

Еще одна находка

После того похода за грибами Ивашка все больше и больше смелел. Теперь Димка должен был, направляясь на стадион или в кино, уходить со двора незаметно, а то Ивашка привязывался к нему и на перекрестке каждый раз повторялась грустная сцена. Ивашка боялся центральных улиц. Заметив, что Димка сворачивает влево, к центру, он прощался с мальчиком своим обиженным «крум» и возвращался назад, к своему забору. Но если Димка поворачивал вправо — к реке, к мосту, Ивашка проявлял бурную радость и, словно разведчик, летел впереди него.

Соседские мальчишки привыкли к вороненку. Знали его характер, знали, что он неподкупен. Признает своим хозяином лишь Димку, учителя и Димкину маму.

Выпали дожди, теплые, грибные. Они шли несколько дней подряд. Занеманские леса насытились влагой. Началась вновь грибная пора. В свободное время и мал и велик шли с корзинами в лес. Приезжали сюда и машинами из областного города, и поездом. Грибов хватало всем.

Вот и сегодня мать отпустила Димку с товарищами по грибы. Увязался с ними и Ивашка. Вороненок повзрослел уже и теперь не гонялся за белками, знал, что это пустое дело.

Ребята разбрелись далеко по лесу. Уже редко кто откликался на привычное «ау».

Димка набрал полную корзину боровиков и подосиновиков. Пора было возвращаться. Для очистки совести он аукнул несколько раз, но ответа не было. Что ж, подождем ребят на выходе из леса.

Ивашка летел впереди. Вот он круто свернул к кустам, а затем выскочил оттуда и бросился под ноги Димке. Снова полетел в кусты, каркая на лету. Заинтересовавшись, Димка пошел за вороненком.

В кустах лежал худой рыжий пес. Он лишь чуть-чуть приподнял голову, глянул на мальчика и снова опустил ее. «То ли болен, то ли бешеный», — подумал Димка, в нерешительности останавливаясь. Пес снова открыл глаза и легонько вильнул хвостом.

И Димка решился. Опустился на корточки, погладил его по голове. Пес вновь вильнул хвостом, но на ноги не поднялся. Видно, обессилел.

Димка вспомнил, что у него под грибами — бутылка молока и бутерброд. Он вывернул грибы, торопясь, зубами вытащил бумажную пробку из бутылки. Во что же налить молока? Затем сообразил: развернул бутерброд и сделал из бумаги кулек. Пес вылакал молоко и приободрился. А Ивашка сидел на вершине куста и лишь изредка одобрительно каркал. Димка отломил кусочек хлеба и бросил псу. Тот враз проглотил его.

Димка собрал грибы в корзинку и пошел из леса. Пес, шатаясь, побрел за ним. Он проковылял с десяток шагов и снова лег, виновато глядя на Димку.

«Как же быть? До дома далеко, — думал Дима. — И ребята где-то отстали. А собака большая, тяжелая. Да и опасно на руки брать, вдруг укусит». Волновался и Ивашка. Он то подлетал к псу, бормоча свое неизменное «крум, крум», то летел вперед, оглядываясь и крича уже требовательно: «Крук, крук…»

Но пес лишь тихо помахивал хвостом.

У Димки оставался недоеденный бутерброд. Он отломил кусочек и протянул собаке. Та поднялась, съела и снова легла. Но Димка уже сообразил, что надо делать. Он протягивал кусочки хлеба с маслом, а пес ковылял вслед и съедал их. Так они вышли из леса. Впереди уже виднелся Неман. Но хлеб кончился. Правда, еда подкрепила немного пса. Он уже шел, хоть и медленно, но не ложился, а отдыхал стоя.

Димка рассмотрел его внимательно. Пес глядел на мальчика умными глазами, и когда тот двинулся дальше, медленно пошел следом. Так медленно-медленно они дошли до моста.

И тут пес вновь лег на землю.

Димка сбежал по крутому берегу, наполнил водой бутылку. Здесь же, на берегу, нашел он пустую банку из-под консервов, зачерпнул воды в нее.

Пес вылакал воду из банки, вылакал и ту, которую долил Димка из бутылки.

Но через мост он идти не отважился. Боязливо смотрел вниз, на черные волны, и доверчиво жался к Димкиным ногам.

Наконец они перебрались через реку, прошли лугом к дому. Уже у самой калитки пес лег на траву и закрыл глаза. Но Димка чувствовал, что дело сделано — они дома. Оставив пса на попечении Ивашки, он вбежал на кухню, поставил в угол корзину с грибами и крикнул:

— Мама, мама, скорее дай мне чего-нибудь… супу или молока. Ты слышишь, мама?!

— Слышу, сынок, слышу. Как же это ты так проголодался? И в лесу ведь недолго был, — озабоченно проговорила Елена Петровна, выходя на кухню.