Как Гитлер украл розового кролика

— Тебе понравилось в школе? — неожиданно спросил Макс, когда они возвращались домой.

— Да, — ответила Анна. — Все было хорошо. Никого особо не тревожит, когда я не понимаю, что они говорят. А ты? Тебе нравится твоя школа?

— Да, — сказал Макс. — Ко мне все тоже хорошо относятся. И я уже стал немножко понимать по-французски.

Они помолчали, а потом Макс вдруг взорвался:

— Но кое-что я ненавижу.

— Что?

— Ну… Неужели тебе все равно? Что ты — не такая как все?

— Почему я не такая? — ответила Анна и посмотрела на Макса.

На нем были короткие шорты, которые он подвернул, чтобы они казались еще короче; шарф лихо заткнут за ворот куртки. И прическа у него была необычная.

— Ты выглядишь в точности как французский мальчишка, — заметила Анна.

На мгновение Макс просиял. А потом снова стал угрюмым.

— Но говорить как французский мальчишка я не умею.

— Конечно! Ведь прошло совсем мало времени, — ответила Анна. — Думаю, рано или поздно мы оба научимся хорошо говорить по-французски.

— По мне — лучше рано, чем поздно! — воскликнул Макс.

Анна хорошо знала характер Макса. Но даже ее удивила его яростная решимость.

Глава шестнадцатая

Несколько недель спустя после того, как Анна стала ходить в школу, в четверг, они с мамой отправились навестить двоюродную бабушку Сару. Бабушка Сара приходилась сестрой Омаме. Она в свое время вышла замуж за француза, ныне покойного, и прожила в Париже около тридцати лет. Мама не видела ее с тех пор, как была маленькой девочкой. По случаю предстоящего визита она постаралась нарядиться и в хорошем пальто и голубой шляпке с вуалью выглядела молодо и обворожительно. Мама с Анной шли к дому бабушки Сары на авеню Фош, а люди оборачивались и провожали маму взглядом.

Анна тоже надела все самое лучшее — свитер, который связала ей мама, новые туфли и новые носки и браслет дяди Юлиуса. Но ее пальто и юбочка уже были ей коротки. Мама вздохнула — как всегда, когда видела верхнюю одежду Анны.

— Надо попросить мадам Фернан сделать что-нибудь с твоим пальто, — сказала она. — Если ты подрастешь хотя бы еще немного, твои панталоны будут торчать из-под подола.

— А что мадам Фернан может сделать? — поинтересовалась Анна.

— Не знаю… Наставить подол или что-нибудь в этом роде… — ответила мама. — Хотела бы я, как она, уметь делать такие вещи!

На прошлой неделе мама и папа ходили к Фернанам на обед, и мама вернулась совершенно восхищенная. Мало того что мадам Фернан прекрасно готовила, она еще и сама шила всю одежду себе и дочери. Она сделала новый чехол на софу и прекрасный халат для мужа. А когда ее муж не смог найти в магазине пижаму подходящего цвета, сшила ему и пижаму.

— И у нее все так легко получается, — говорила мама, для которой даже пуговицу пришить было настоящей проблемой.

Мадам Фернан предложила помочь с одеждой для Анны. Но маме было неловко принять ее предложение. Однако, взглянув на Анну, еле втиснувшуюся в пальто, мама изменила свое решение.

— Да, попрошу ее. Если мадам Фернан покажет мне, что надо делать, я, может быть, справлюсь сама.

Между тем они дошли до дома двоюродной бабушки Сары. Большой дом немного отстоял от дороги. Анна с мамой пересекли двор, засаженный деревьями. Их встретил консьерж в форме с золотыми пуговицами и галунами и показал, где находится квартира бабушки Сары. Лифт был стеклянный и двигался плавно, без стонов и содроганий, к которым так привыкла Анна. Дверь открыла горничная в белоснежном чепце и фартуке с оборками.

— Я предупрежу мадам, что вы пришли, — сказала горничная и ушла куда-то, видимо, в гостиную.

Мама присела на маленький стульчик, обтянутый вельветом. Когда горничная выходила, через приоткрывшуюся дверь послышался невнятный шум голосов. Мама взглянула озабоченно и сказала:

— Надеюсь, мы пришли вовремя.

И почти сразу вслед за этим дверь распахнулась, и появилась бабушка Сара — полная дама преклонного возраста. Двигалась она так стремительно, что Анна испугалась: вдруг та не сможет остановиться и столкнется с ними.

— Детка! — вскричала бабушка Сара, обхватив своими тяжелыми руками маму. — Наконец-то ты здесь! Как же долго я тебя не видела — и какие ужасы творятся сейчас в Германии! Но ты в целости и сохранности, а остальное не имеет значения!

Бабушка Сара опустилась на другой вельветовый стульчик, который сразу как-то потерялся под ее объемами, и обратилась к Анне:

— В последний раз я видела твою маму, когда она была маленькой девочкой. А теперь у нее самой есть маленькая девочка. Как тебя зовут?

— Анна, — ответила Анна.

— Ханна — как замечательно! Прекрасное еврейское имя, — воскликнула бабушка Сара.

— Нет, Анна, — поправила Анна.

— О! Анна! Это тоже красивое имя. Ты должна меня извинить, — бабушка Сара так опасно наклонилась к Анне, что грозила свалиться со стула. — Я немного глуховата.

Бабушка Сара как будто бы вдруг разглядела Анну, и на лице ее отразилось крайнее удивление:

— Бог мой! Детка! У тебя такие длинные ноги! Тебе не холодно?

— Нет, — ответила Анна. — Но мама считает, что, если я еще чуть-чуть подрасту, мои панталоны будут торчать из-под пальто.

Эти слова вылетели как-то сами собой. Лучше бы она этого не произносила! Разве такое говорят бабушке, которую едва знают?

— Что? — переспросила бабушка Сара.

Анна смутилась.

— Минутку, — сказала бабушка Сара и вдруг извлекла откуда-то из недр своего одеяния предмет, напоминавший трубу. Но узкий конец трубы она приложила не ко рту, как ожидала Анна, а к уху. — Что ты сказала, детка? Повтори — и погромче — сюда, в трубу.

Анна отчаянно попыталась придумать что-нибудь другое, более подходящее для данной ситуации. Но в голове у нее было совершенно пусто, так что делать было нечего…

— Мама считает, — крикнула она в трубу, — что, если я еще чуть-чуть подрасту, мои панталоны будут торчать из-под пальто.

Анна отодвинулась от трубы и почувствовала, что краснеет.

Слова Анны, казалось, ошеломили бабушку Сару. Затем лицо ее сморщилось, и она издала звук, напоминавший нечто среднее между хрипом и смешком.

— Совершенно верно! — закричала она, и в ее черных глазах заплясали огоньки. — Твоя мама совершенно права. Но что ей делать, а? — бабушка Сара кивнула маме. — Какой у тебя забавный ребенок! Чудесный забавный ребенок! — и с неожиданным проворством поднявшись со стульчика, добавила: — Сейчас мы пойдем и выпьем чаю. Там несколько старых дам играют в бридж, но я от них скоро избавлюсь.

И она почти бегом устремилась в гостиную.

Старые дамы, с удивлением заметила Анна, выглядели гораздо моложе бабушки Сары. Их было около двенадцати, все в элегантных платьях и изысканных шляпках. Они закончили играть в бридж — Анна догадалась об этом, потому что ломберные столики были придвинуты к стене — и теперь пили чай, угощаясь крошечными печеньями, которыми обносила их горничная с серебряным подносом.

— Они приходят каждый четверг, — прошептала бабушка Сара по-немецки. — Бедные старушки, им больше нечего делать! Но они очень богаты и жертвуют на моих нуждающихся детей.

Анна едва справилась с удивлением, вызванным видом гостий бабушки Сары. Но представить ее в окружении нуждающихся детей — вообще в окружении каких бы то ни было детей — было совсем невозможно. Однако у Анны особенно не было времени размышлять: бабушка Сара громко представила их с мамой:

— Моя племянница и ее дочь, приехали из Германии! — закричала она по-французски, но с сильным немецким акцентом. — Скажи «бонгжюр», — прошептала она Анне.

— Bonjour, — сказала Анна.

Бабушка Сара восхищенно всплеснула руками:

— Вы только послушайте этого ребенка! Она в Париже всего каких-нибудь несколько недель и уже говорит по-французски лучше, чем я!

Анне было бы трудно сохранить о себе хорошее впечатление, когда одна из дам попыталась вовлечь ее в разговор. Но бабушка Сара спасла положение, заявив громовым голосом: