Динка прощается с детством

л! Всем по корове, на выбор... Только заплатить надо... начала опять Динка, но Павло с глухой руганью промчался мимо нее к веранде и, вскочив на крыльцо, скрылся за дверью.

- Пойдем, пойдем... - заторопился Ефим.

- Ох, уговорит он пана! Отнимет пан коров!.. Дядько Ефим, держи бумагу крепче! Ох господи!.. Куда же он побег, проклятый! - с тревогой заголосили солдатки.

Перед Ефимом выросли вдруг братья Матюшкины. Рыжие усы их обвисли, в глазах, как зеленые змейки, свертывалась кольцами ненависть.

- Обожди-ка, Ефим... Не спеши с панской бумагою. Хоть ты по батькови и Бессмертным прозываешься, да на все божья воля... - зашипел Семен Матюшкин, загораживая дорогу. Рядом с братом, широко расставив ноги, стоял Федор.

- Ой боже, матенько моя... - охнула Федорка, но Динка, возбужденная общим волнением, ощутила вдруг необычайную храбрость. Елаза ее загорелись злобой и жаждой мести.

- Все село закупили вы, братья Матюшкины! И поля ваши, и леса ваши, сказала она, со злобой отчеканивая каждое слово. - А в лесах по ночам и музыка для вас играет! Так то скрипка мертвеца заливается...

Лица братьев позеленели, в толпе тихо охнули бабы, но в наступившей тишине вдруг со звоном посыпались стекла веранды, и Павло, споткнувшись на ступеньках крыльца, выбежал на дорожку.

- Вон! Вон отсюда! Всех вон!.. - гремел за его спиной голос пана.

Ефим поспешно схватил Динку за руку, солдатки, перекрестившись, бросились за ним.

Павло, окруженный со всех сторон встревоженными богатеями, медленно пошел к своему дому. Багрово-красные щеки его тряслись, губы прыгали.

- Ну, Ефим... - прошипел он, злобно сжимая кулаки. - Погоди...

- Сосчитаемся... сосчитаемся... - завертел головой Заходько.

- Обоих треба... Хуторска барышня тоже не об двух головах... - выдавил со злобой Федор Матюшкин. - Стаковались, гады, на хуторе...

- Ефима ко мне! Ефима Бессмертного! - снова появляясь на крыльце, крикнул пан. - Эй, кто там есть? Ефима ко мне послать!..

У забора мелькнула стриженая голова младшего подпаска. Он, опасливо оглянувшись, подтянул штаны и бросился вдогонку за Ефимом.

* * *

Но Ефиму было не до пана. Отойдя подальше от экономии и остановившись за хатой Федорки, окруженный взволнованными солдатками, еще не разобравшими хорошенько, что содержит в себе драгоценная бумага с подписью самого пана, Ефим медленно и торжественно, словно разбирая по складам, перечел им же написанные фамилии, с подробным описанием сирот, которые голодуют и просят милостыню, и только уж потом, подняв вверх бумагу перед заплаканными глазами вдовиц, показал пальцем на небрежную подпись пана и особо выделил слова: "Коров дать только по выплате, рассрочку до осени..."

- Но вы раньше возьмете! Мы придумаем как! - волнуясь говорила Динка, обращаясь то к бабам, то к Ефиму. - Может, сначала собрать все гроши, у кого какие есть, и выплатить хоть одну корову, пока не накопятся деньги на вторую. Да еще за работу вам, за жнива засчитается...

- Як-то вона каже,