Мила Рудик и Магический Синод

— Неважно, — с неожиданной легкостью в голосе отозвался Гурий.

Она резко повернула голову и посмотрела на него с удивлением.

— Тебя это не беспокоит? — спросила Мила. — Ты не боишься, что многие теперь будут относиться к тебе… по-другому?

Глаза Гурия улыбались, глядя на Милу. Вокруг них веером рассыпались морщинки, и Мила впервые подумала о том, что хоть Гурий и выглядит молодым, но на самом деле он не молод и многое пережил.

— Люди, которыми я дорожу, уже давно все обо мне знают, — мягко сказал Гурий. — И не отвернулись от меня, хотя даже я сам не смог себя простить. А все остальное… действительно неважно.

Они снова замолчали. Мила думала над словами Гурия, пытаясь представить себе, как отнесутся к нему студенты Думгрота, когда он вернется в школу.

— Я проспал почти весь учебный год, — вдруг сказал Гурий, словно читая ее мысли. — Каким он был, этот год?

Мила повернула голову к окну, по которому стекали дождевые струи, и вздохнула.

— Дождливым.

Когда в тот же день, вечером, Мила вошла в палату Гурия, она увидела, что у него уже были посетители. На стуле возле кровати сидела Акулина. Она приветливо улыбнулась Миле и многозначительно посмотрела в сторону окна. Мила проследила за ее взглядом — возле окна спиной к ним стоял Велемир. Казалось, он просто любуется закатом солнца, окрасившего небо в малиново-красный цвет, так похожий на карбункул в перстне Милы.

— Мы ждали тебя, Мила, — не поворачиваясь, сказал Велемир.

Мила не успела подумать, откуда Владыка узнал, что это она, потому что он продолжал:

— Сегодня мы получили важные новости. Найдено тело человека, который последние годы был известен как Лукой Многолик. Несколько часов назад я осмотрел тело и лично убедился — это именно тот человек, который четыре года назад преподавал в Думгроте искусство метаморфоз.

Плечи Велемира медленно приподнялись, потом снова опустились, словно он тяжело вздохнул.

— К сожалению, я опоздал.

Мила перевела непонимающий взгляд на Гурия с Акулиной, но ни опекунша, ни учитель ей не ответили. Словно каким-то образом увидев растерянность и недоумение Милы, Велемир наконец повернулся. Ярко-зеленые глаза посмотрели прямо на нее.

— До меня это тело увидел старший следователь Дворня, непосредственно подчиняющийся Владыке Мстиславу. В итоге Розыскная палата поспешила объявить общественности о смерти Лукоя Многолика, мага, который считался представляющим наибольшую опасность для Троллинбурга и Таврики.

Мила почувствовала, как на нее накатывает волна ярости. Сцепив зубы, она со злостью произнесла:

— Он все предусмотрел! Сволочь!

— Мила! — воскликнула Акулина, судя по интонации, крайне возмущенная ее тоном.

— Теперь все будут считать его мертвым, — чуть ли не со стоном отчаяния продолжила Мила. — Как раньше. А он…

Не справляясь с гневом, не находящим цели, Мила зажмурила глаза и резко выдохнула, словно выпуская пар. Одновременно она подумала, что даже не знает, поверит ли сам Велемир в то, что Многолик сейчас находится в теле Мстислава. Это заставило ее замолчать.

Владыка снова отвернулся к окну. Малиново-красный закат растекался по окоему неровными мазками, словно потеки крови, а сверху уже наступала волной ночная тьма.

— Чтобы лучше понять ситуацию, в которой мы оказались, — произнес Велемир, — я полагаю, нам нужно вернуться в тот день, когда Игнатий Ворант совершил побег из подвалов Гильдии. Все, присутствующие сейчас здесь, были тогда там.

Мила удивленно воззрилась на свою опекуншу. Она знала, что Гурий, как и Многолик, как и она сама, в то время находился в плену Гильдии, но что там делала Акулина?

— Во Внешнем мире, в Симферополе, постоянно находится отделение тайного сыска Троллинбурга, — сказал Велемир, и опять Миле показалось, что он говорит это специально для нее. — Главой этого отделения является Акулина Варивода. Прозор и Барбарис, которых ты, Мила, хорошо знаешь, пребывают у нее в подчинении. Сейчас обязанности Акулины выполняет Прозор, в связи с работой твоей опекунши в Думгроте. — Владыка сделал паузу, потом добавил: — Весь тайный сыск Троллинбурга и Таврики подчиняется мне.

Когда Велемир замолчал, Мила поймала себя на том, что стоит, раскрыв рот, и не может даже моргнуть. Такое количество информации словно выбило почву у нее из-под ног.

— Я говорю это тебе, потому что вынужден был согласиться со словами Гурия, — произнес Велемир, повернувшись и глянув на Милу через плечо. — Ты входишь в число тех людей, которые имеют право знать все, что связано с Лукоем Многоликом.

Когда он вновь отвернулся к окну, Мила стояла не шевелясь — ноги приросли к полу. За окном сгущалась темнота, словно слизывая малиновый закат чернильно-черным языком.

— В тот день, когда пала Гильдия, около восемнадцати лет назад, — произнес Велемир, — я, Прозор, Барбарис и Акулина были первыми, кто проник в подвалы Гильдии. Мы знали, что люди Гильдии похитили пятерых детей — наследных колдунов. Также нам было известно, что в плену Гильдии находятся двое взрослых магов. Мы знали их имена: Гурий Мартьян и Игнатий Ворант. Освободить их я поручил Прозору и Барбарису, но, когда они вернулись, с ними был лишь один узник. Этим узником был Гурий. Второй человек, которого нашли Прозор и Барбарис, был мертв. Мы сочли, что это был Игнатий Ворант. Однако тогда же стало ясно, что пленников было не двое, а трое — одна из клеток была взорвана изнутри. Это давало повод предположить, что третий узник совершил побег. Ни с чем подобным мы не сталкивались ни до, ни после этого случая. Никому, кроме этого человека, никогда не удавалось выбраться из клетки, которая лишает мага его силы. Кем был тот узник, мы тогда не знали. Гурий?

Услышав свое имя, Гурий кивнул и заговорил:

— Попав в подвалы Гильдии, я почти все время находился без сознания. После того, как на моих глазах была убита сестра… — Он тяжело качнул головой. — Это подкосило меня. Я отказывался от еды и питья и находился в полубреду. Из-за этого я, к сожалению, ничего не могу сказать о третьем узнике, который тогда был вместе с нами в той комнате. Я знал, что кроме меня и Лукоя, рядом есть кто-то еще, но… Меня не волновало то, что происходит вокруг. Я ни разу даже не посмотрел на этого человека.

Он поднял глаза на Милу.

— Однако теперь я уверен, что это был твой отец, Мила.

От волнения она сглотнула, дышать было тяжело.

— Когда я пришел в себя, мне сказали, что мой друг Игнатий погиб в плену Гильдии. Наверное, я удивил людей, которые тогда были рядом, не проявив никаких признаков скорби. Я поверил в его смерть. В глубине души, помня о том, как он поступил с сестрой, я считал, что он заслужил именно такой конец.

Гурий невесело усмехнулся краем рта.

— Только шестнадцать лет спустя я узнал, что Лукой жив.

— Да, Мила, Гурий прав, — вновь заговорил Велемир. — Третьим узником Гильдии был твой отец. Теперь это очевидно. От твоих родных нам стало известно, что ты тогда исчезла вместе с отцом. Но в отличие от тебя, он не вернулся.

Мила опустила глаза в пол, чувствуя, что глазам стало горячо. Ее и раньше посещали мысли о том, что, скорее всего, ее отец мертв. Но теперь в этих мыслях появилась мучительная и тяжелая неотвратимость.

— Тело, которое было найдено в руинах Харакса, не принадлежит Лукою Многолику, — холодно сказал Велемир, словно стараясь быть беспристрастным, но к концу фразы его голос дрогнул и внезапно смягчился, в нем проступили сочувствие и боль: — Оно принадлежит твоему отцу, Мила.

Она кивнула, принимая слова Владыки как данность. Мила по-прежнему смотрела в пол, но уже знала, что слез в ее глазах не будет.

— Если до сих пор, — продолжал Велемир, — мы могли лишь предполагать, каким образом Многолику удалось изменить внешность, то теперь не осталось никаких сомнений — он вообще не менял внешность, он жил в чужом теле. И, скорее всего, обмен телами он совершил во время пребывания в плену Гильдии.