Острова Чалдеи (ЛП)

Некоторое время спустя мы уже были на равнине позади него. Там стоял темный дом Жреца, всё еще пахнущий горелым, а вокруг него располагались пустые посеребренные луной пастбища, куда Донал выгнал весь скот. На другой стороне дороги находилось длинное, похожее на сарай сооружение, где жили послушники. Оно было ярко освещено, и – ничего себе! – изнутри доносились отчетливые звуки попойки. Очевидно, послушники не ждали возвращения Жреца раньше утра.

Жрец спрыгнул с осла и зашагал ко входу. Воцарилась резкая тишина. Посмотрев в дверной проем мимо худой возмущенной фигуры Жреца, я увидела по меньшей мере десятерых молодых людей, застывших под его взглядом как статуи. Большинство из них виновато пытались спрятать за спиной чаши с выпивкой, однако двое явно зашли слишком далеко, чтобы беспокоиться. Один из них продолжал пить. Другой продолжал петь и даже приветствовал Жреца поднятием чаши.

- Вижу, - произнес Жрец, - здесь необходимо изгнание демона пьянства. Вы все должны пойти к побережью с Мудрицей Бекк и убедиться, что она в целости и сохранности сядет на корабль.

Тетя Бекк издала тихий раздраженный звук. Я была права. Она думала о том, чтобы ускользнуть.

- Что? Сейчас? – спросил один из послушников.

- Да, - ответил Жрец. – Сейчас.

Он прошагал внутрь жилища, поднял со стола маленький бочонок и спокойно начал выливать его содержимое на пол. Запах виски ударил мне в ноздри через дверь – настолько сильный, что у меня заслезились глаза.

- Свежий воздух – величайший экзорцист, - заметил он. – Отправляйтесь. И, - он посмотрел на нас, ждущих снаружи, - желаю вам доброго пути, леди.

Так что мы проделали оставшийся путь вниз с двенадцатью пьяными послушниками. С этого склона горы дул довольно сильный ветер, и, что бы ни говорил Жрец, по-моему, послушникам от этого стало только хуже. Они раскачивались, они шатались, они пели, они хихикали, и каждые десять ярдов один из них неизменно падал в кусты дрока, в то время как остальные громогласно хохотали. Нескольким из них пришлось сойти с тропы, когда их рвало.

- Боги, - не переставал говорить Айвар. – Мне только этого не хватало!

А тетя Бекк несколько раз спросила их:

- Вы уверены, что вам не лучше сесть здесь отдохнуть? Мы прекрасно справимся и сами.

- О, нет, леди, - отвечали они ей. – Мы не можем. Прикажы. Должны увидеть ваш в бежопашношти на корабле.

Тетя Бекк вздохнула. Было ясно, что Жрец обещал Верховному королю доставить нас на корабль.

- Да провались он пропадом! – воскликнула тетя Бекк.

Окруженные улюлюкающей, шумной, смеющейся толпой, мы, наконец, спустились туда, где камни переходили в песок, а садящаяся луна освещала довольно большой корабль, сильно качающийся на волнах в заливе. При виде него Айвар застонал. Среди мокрого плеска и сияния разбивающихся о берег волн нас ждала шлюпка, команда которой поспешно выпрыгнула на берег, чтобы встретить нас.

- Поторопитесь, иначе мы пропустим отлив, - сказал один из них. – Мы уж думали, вы не успеете вовремя.

Я соскользнула с осла и погладила его. Также я погладила куст дрока рядом со мной. Он цвел – но когда дрок не цветет? – и от ласки моих пальцев разнесся сильный аромат. Этот запах всегда заставляет меня думать о доме и о Скарре. И мне было ужасно неприятно, когда самый младший послушник поспешно качнулся в этот самый куст, и его там стошнило.

- Сюда, девчушка, - один из матросов подхватил меня на руки и, когда я яростно запротестовала, пояснил: – Перенесу тебя через воду.

Я позволила ему. Именно в этот момент я почувствовала почти невыносимую усталость. Мне казалось, будто, покидая почву Скарра, я оставляю позади всю силу, но я понадеялась, что это просто из-за того, что я не спала предыдущую ночь. Пока меня переносили через бьющийся прибой, оставляющий на губах вкус соли, я мельком видела Айвара и Ого, идущих вброд рядом со мной, а подальше – тетю Бекк, выпрямившуюся во весь свой немаленький рост, глядя в лицо матросу, который предложил перенести и ее тоже. Я видела, как она глянула на волны, подняла каблук и посмотрела на него, а потом пожала плечами и сдалась. Она перебралась к лодке, чинно сидя на руках матроса, сведя каблуки вместе и скромно обняв его руками за шею, словно бедняга был еще одним ослом.

Я едва помню, как мы подгребли к большому темному кораблю. Думаю, я заснула, прежде чем мы до него добрались. Когда я проснулась, было прозрачное серое утро, и я лежала на животе на узкой скамье в теплой, но вонючей деревянной каюте. Я тут же вскочила. Я знала, что до Берники всего сорок морских миль [1].

- Небеса! – вскричала я. – Я пропустила всё путешествие!

Выяснилось, что это не так. Когда я вылетела в покачивающийся, скрипящий коридор под палубой, тетя Бекк встретила меня новостями, что ночью мы встретили противный ветер.

- Матросы сказали мне, - сообщила она, - что Логранская баррикада заворачивает воздух и морские течения, когда ветер дует на север. Мы будем плыть еще день или около того.

И она отправила меня обратно, чтобы я причесалась как следует.

Завтрак проходил в маленьком, дурно пахнущем закутке на корме, где морские волны постоянно разбивались о единственное крошечное окно, а стол скользил вверх-вниз, точно качели. К моему удивлению, никакой каши. Я бы не возражала против каши. Я умирала от голода. Я налегла на овсяные лепешки и мед, как если бы мы были на суше и горшок с медом не скатывался вниз по столу каждый раз, когда был нужен мне.

Некоторое время спустя тетя Бекк вытерла пальцы и передала тряпку мне.

- Десяти лепешек достаточно, Эйлин, - сказала она. – На этом корабле нет запасов еды на месяц. Сходи посмотри, что с Айваром и Ого.

Я пошла неохотно. Мне хотелось – помимо большего количества лепешек – пойти на палубу и посмотреть на море. Я нашла мальчиков в душном тесном пространстве за трапом. Айвар стонал, лежа на кровати. Ого сидел рядом с ним, выглядя встревоженным и преданным, держа в готовности на коленях большой таз.

- Уходи! – велел Айвар. – Я умираю!

- Я не знаю, что делать, -  сказал мне Ого. – Он всю ночь в таком состоянии.

- Сходи за тетей Бекк, - сказала я. – И позавтракай. Я подержу таз.

Ого моментально передал мне таз. Я поставила его на пол. Он был отвратителен.

- Не ставь его туда! – взвыл Айвар, когда Ого вылетел из комнаты. – Он нужен мне! Немедленно!

Он действительно выглядел больным. Его лицо походило на сало – бледное и блестящее. Я снова подобрала таз, но он завопил:

- У меня в желудке не осталось ничего, чем бы меня рвало! Я умру!

- Не умрешь. Это не по-геройски. Где лекарство, которое упаковала для тебя мать?

- В сумке, на которой ты сидишь, - выдохнул Айвар. – Но дурак Ого не знает, которое оно!

- Ну, подозреваю, я тоже не знаю, - я встала и открыла сумку, - а я не дура. Почему ты не знаешь?

Айвар просто зарылся лицом в шишковатую маленькую подушку и застонал. К счастью, в этот момент вошла тетя Бекк.

- Просто смешно, - сказала она, разобравшись в ситуации. – Я думала, Ого преувеличивает. Отодвинься, Эйлин, дай мне взглянуть на эту сумку.

В сумке находилось немало горшочков и бутылочек, аккуратно уложенных среди одежды. Тетя Бекк вынула их все и выстроила в ряд на половицах.

- Хм, - произнесла она. – Которая?

Она поднимала одну за другой стеклянные бутылочки и смотрела их на свет. После чего покачала головой. Она поднимала одну за другой глиняные горшочки, вынимая пробки и нюхая. Айвар приподнялся на локте, обеспокоенно наблюдая за ней. Тетя Бекк снова покачала головой и очень аккуратно и неторопливо начала выливать содержимое в таз.

- Эй! – воскликнул Айвар. – Что вы делаете?

- Не знаю, для чего Мивенна это предназначала, - произнесла тетя Бекк, начав опустошать и стеклянные бутылочки, - но боюсь, она также несведуща в лекарствах, как в вышивке. Эйлин, отнеси таз на палубу и вылей всё в море. Осторожно – не разлей содержимое по дороге. Оно может спалить весь корабль. А потом возвращайся за бутылками. Их надо тоже выкинуть за борт.