Время ацтеков

! – чеканит она.

– Стой, нам красный, – говорит подруга.

– Да и хрен с ним! – говорит она, но останавливается.

Девушки одеты в одинаковые розовые курточки, белые сапоги и розовые джинсы. В России так не одеваются уже лет пять, стало быть, в Кишиневе в самый раз.

– Хорошие сучки, – кивает мне легавый.

– Розовенькие, – смеется он.

– Следи за дорогой, – говорю я.

– Иди на хер, – говорит он.

– Угощайся, – говорит он.

– У нас в багажнике труп, – говорю я.

– А ты предлагаешь мне покурить травы? – иронизирую я.

– Да, – совершенно серьезно отвечает он.

– У нас в багажнике труп, и я предлагаю тебе хорошей травы, – говорит он.

– Да ты сдвинулся, так тебя, – говорю я, но протягиваю руку.

– Э, нет, – говорит он и затягивается еще раз.

– А вот теперь бери, мой мальчик, – говорит он.

– И, конечно, – говорю я, – курить тебя научили на войне, мой ветеран?

– Разумеется, – кивает он.

– Не говори ничего Жене, – просит он.

– Какого дьявола мне ей говорить? – удивляюсь я.

– Какого дьявола ей до какого-то легавого? – поражаюсь я.

– Да плевать ей на тебя, – говорю я.

– И держись от нее подальше, понял, ты?! – с яростью тычу окурком в пепельницу я.

– Я просто попросил, – грустно говорит он.

– Хорошо, – холодно отвечаю я.

– Я ничего не скажу Жене о травке, которую ты курил, – говорю я.

– Просто скажу, что мы отвезли одного жмурика в печь, но о траве ни слова, – смеюсь я.

Он хохочет, и мы оттаиваем.

– Почему мы стоим? – спрашиваю я.

– Мы стоим целую вечность, – спохватываюсь я.

– Чувствуешь запах дьявола? – спрашивает он.

– Ты обкурен до чертиков, – внезапно озаряет меня.

– Ну, да, – мямлит он.

– Мать твою, ты курил до того, как припереться в церковь? – спрашиваю я.

– Не отвечай! – прошу я.

– Потому что ты курил! – рычу я.

– Мать твою! – запрокидываю я его голову и смотрю в зрачки.

Белков у него нет. Это можно назвать разве что «красками». Я ругаюсь и открываю дверцу.

– Меняемся, – запоздало предлагает он.

– У меня нет прав, – сажусь я на его место. – Но лучше так, чем с тобой за рулем.

– Иди ты, – хихикает он.

– Береги Женю, – просит он.

– Это достойная женщина, – говорит он.

– Излишне достойная для такого извращенца, как ты, – хихикает он.

– Пардон, – глупо прижимает палец к губам он и прикрывает глаза, борясь со смехом.

Я, матерясь, вспоминаю, где там газ, где тормоз, и с четвертой попытки завожу машину. Если нас тормознет любой дорожный полицейский, нам конец. Ни один судья этого мира не отпустит двух накурившихся марихуаны придурков, которые едут без прав на машине, в багажнике которой валяется труп священника. Я вспоминаю, что мы даже стул от него не отвязали, и стону сквозь зубы. Внезапно до меня доходит. В городе пусто. Абсолютно. Такой пустой город я только в фильме видел, «Адвокат дьявола» называется. Людей, мать их, нет! Ветер кружит по пустым улицам.

– А как же, милый, – невнятно говорит легавый, усилием воли поднявший подбородок