Неприкрытая жестокость

— Его семья думает так же? — спросил Ник.

— Возможно. Когда мы вчера ужинали, он интересовался, какое обручальное кольцо мне понравилось бы. Я огрызнулась. Сказала, что сама выберу себе кольцо, а моему жениху нужно будет только за него заплатить. Курт мог понять мой ответ буквально. Вряд ли он опасается, что я могу отвергнуть его предложение. — Неожиданно в глазах девушки заблестели слезы. — Я такая жестокая!

— Если ты не хочешь быть с ним, лучше проявить жестокость, — заметила Делия.

— Думаю, нам придется принять на веру, что семья Курта считает тебя его будущей женой, — сказал Кармайн. — Если Делия права по поводу записки, похищение организовано из Германии.

— А счет в швейцарском банке это только подтверждает, — добавил Ник. — Как может банда американских похитителей попасть в неприступный швейцарский банк? Никак. Десять миллионов долларов! Огромный выкуп! Похитители наверняка знают, что из такого банка мы не получим никакой информации. Все же знают об осевшем в швейцарских банках золоте нацистов, но доказать это и забрать его никто не может. Какие же там проценты начислились за двадцать с лишним лет!

— Хелен, если это окажется палец Курта, ты понимаешь, что тебе придется позвонить его семье? — спросил Кармайн. — Его отец еще жив?

— Да, граф еще жив, и я все понимаю.

— Граф — его имя?

— Нет, титул. В Англии его считали бы бароном. Но ему я звонить не буду, он слишком старый. Сейчас все семейные дела ведет Дагмар, сестра Курта, — ответила девушка.

— Расскажи нам немного о фон Фалендорфах, Хелен.

— Графа зовут Эрих. Сбежав из Восточной Германии, он наконец получил шанс пустить в дело приданое своей жены итальянки — пока Гитлер был у власти, они сидели очень тихо. Баронесса профинансировала создание его первой фабрики в Мюнхене. Эрих был гениальным химиком, занимающимся усовершенствованием процесса окраски синтетических тканей. Сейчас, двадцать лет спустя, «Фалендорф фарбен» насчитывает дюжину предприятий, разбросанных по всей Западной Германии.

— Как баронессе удалось сохранить свои денежки непощипанными во времена Третьего рейха? — спросил Ник, хмуря брови.

— Потому что ее отец положил их на счет в швейцарском банке. Прямо на следующий день после того, как Муссолини подписал с Гитлером «Стальной пакт». По-видимому, миланской знати удалось заткнуть Муссолини за пояс.

— Знания, почерпнутые из уроков мисс Проктер, Хелен? — спросил Кармайн улыбаясь.

— Именно так, сэр.

— Какое отношение ко всему этому имеет Курт? — не удержался Ник.

— Хелен сейчас объяснит, — мягко ответил Кармайн.

— Способности Курта к математике проявились очень рано, а с возрастом он увлекся физикой. Зато Дагмар пошла по стопам отца и стала химиком. Она на пять лет старше Курта. Окончив университет, Дагмар стала работать на «Фалендорф фарбен» химиком-исследователем. Там она проявила себя даже лучше барона, и потому Курт смог заниматься тем, что ему было интересно, — физикой элементарных частиц. Отец дал свое согласие, узнав, что сын вполне может стать нобелевским лауреатом.

— Значит, они снобы? — спросил Ник.

— Причем непримиримые, — без колебаний ответила Хелен. — С известной родословной, идущей от прусских дворян. Они очень озабочены чистотой крови. Фалендорфы — католические социал-демократы и потому не поддержали Гитлера.

— А Дагмар замужем? — поинтересовался Кармайн.

— Да. Барон и баронесса не любят ее мужа из-за низкого происхождения. К тому же он ненадежная опора, когда дело доходит до химических инноваций на «Фалендорф фарбен». А иначе концерн не сможет главенствовать в своем секторе производства: инсектициды, удобрения, новые виды пластика, заменители масел. Он познакомился с Дагмар в университете в Бонне. Через год после знакомства, в пятьдесят втором году, они поженились: Джозеф заключил сделку с бароном, который тогда еще руководил делами, и сменил фамилию на фон Фалендорф. В обмен на смену фамилии он получил крупные ежемесячные выплаты и отсутствие всякого контроля. Курт ненавидит Джозефа, потому что тот сильно мучает Дагмар. Никаких любовниц — он слишком трусоват. Она поймала Джозефа на продаже еще не запатентованных формул «Фалендорф фарбен» главному конкуренту концерна. К счастью, все раскрылось еще до передачи бумаг. Джозефа отослали на дальнее предприятие концерна — некий эквивалент Сибири. У него по-прежнему есть личный офис и большой оклад, но только потому, что он теперь фон Фалендорф и старый барон защищает его ради благополучия внуков.

— И сколько у Дагмар и Джозефа детей? — спросил Кармайн.

— Четверо. Двое мальчиков и две девочки. От семи до пятнадцати лет. Самая младшая проявляет недюжинный интеллект. Детей научили презирать собственного отца, — пояснила Хелен.

— Какая фамилия была у Джозефа, прежде чем он сменил ее на фон Фалендорф? — спросила Делия.

— Этого я не выяснила. Семья успешно занимается самообманом — они хотят, чтобы все окружающие поверили, будто Джозеф на самом деле является каким-то их дальним родственником.

— Сможешь все выяснить, Дилс? — спросил Кармайн.

— Если бы дело происходило в Англии, то да. Но не в Германии. К чему вы клоните?

— Это может оказаться семейными разборками.

— Меня не удивило бы, — холодно заметила Хелен.

— Десять миллионов долларов! — воскликнула Делия. — Они смогут собрать такую сумму?

— Честно — не знаю! Как я им все скажу?

— Как обычно делают полицейские, — ответил Кармайн. — Мягко, с сочувствием и одновременно бесстрастно.

— Но смогут ли они собрать такую сумму, капитан?

— Какая безупречная схема, — заметила Делия. — Похищение неизменно раскрывается во время передачи выкупа — очень трудно уйти незамеченным с назначенного места. Здесь же у нас нет никакого места, только номер в швейцарском банке. Деньги никогда не попадут в США, а Швейцария никогда не разглашает информацию о своих клиентах.

— И едва деньги попадут на счет, мы уже никого не сможем схватить, — добавил Ник. — Вот хреново.

Кармайн вышел из-за стола и вытащил свой бумажник:

— На сей раз я плачу.

До самого кабинета Кармайна Хелен не проронила ни слова.

— Я приняла решение, капитан, — сказала она на месте. — Я поговорю с Дагмар, но не буду намекать на то, что похищение может быть спланировано кем-то из семьи. Она сама в ладах с логикой.

— Хорошее решение, — заметил Кармайн присаживаясь.

Следом за ними в кабинет вошел Ник.

— Это палец Курта фон Фалендорфа, — оповестил он. — Перепроверили дважды.

Зазвонил телефон, это был Пол Бэчмен. Кармайн включил громкую связь.

— На упаковке только твои отпечатки и Хелен, — сообщил Пол. — Патрик сказал, что палец был отрезан восемь — девять часов назад. В крови не обнаружено никаких препаратов, значит, отрезали наживую. Также ничем не прижигали. Курт должен был потерять некоторое количество крови, но не смертельное для жизни. Патрик предположил, что руку потом сразу же перевязали.

— Они не шутят, — заключил Кармайн. — Если мы его не найдем, он — покойник. Выкуп ничего не изменит. Они схватили зрелого, чрезвычайно умного мужчину, привыкшего замечать мельчайшие детали. Они не рискнут его освободить. — Янтарного цвета глаза капитана, казалось, смотрели Хелен прямо в душу. — Ты не можешь рассказать этого, когда будешь говорить с Дагмар. Семья должна принять решение о выкупе, веря, что есть шанс вернуть Курта живым. У тебя нет прав разглашать все наши данные. На этой стадии ничто нельзя считать единственно верным.

— Понимаю, — ответила Хелен, глядя на настенные часы. — Сейчас у нас девять утра, а значит, в Мюнхене три часа дня.

Девушка открыла свою большую сумку и вытащила оттуда личную записную книжку черного цвета.

— У меня есть и рабочий, и домашний телефоны Дагмар. Курт дал их мне на случай, если с ним что-нибудь случится. — Она издала горький смешок. — Он имел в виду аварию или травму во время катания на лыжах, но никак не похищение.

— Фред подсоединил этот красный телефон к ленточному магнитофону, — сказал Кармайн. — Через громкоговоритель мы будем слышать каждое сказанное слово. Запись разговора включается автоматически, когда снимают трубку. Давай, Хелен. И не отвлекайся на нас. Нам придется побыть здесь.