Последний койот

– Выходит, ты так и не просветил его насчет того, что Конклин не был убийцей?

– Совершенно верно. Я никогда не рассказывал ему о Мередит. Теперь, зная об этом, попытайся взглянуть на все глазами Миттеля. Он полагал, что если Конклин убийца, то смерть Джонни Фокса, то есть моя смерть, позволит ему испытывать приятное чувство полного освобождения. Я, видишь ли, был единственной ниточкой, которая могла к нему привести. Миттель же хотел, чтобы Конклин считал, будто его будущности ничто не угрожает. Ему было необходимо, чтобы Конклин чувствовал себя абсолютно спокойно и не терял темпа в своем восхождении к вершинам большой политики. Конклин тогда делал карьеру, и Миттелю какие-либо колебания с его стороны были не нужны. Но Миттель, кроме того, хотел сохранить у себя в рукаве туза – нечто такое, что всегда мог бы бросить на стол, если Конклин вдруг заартачится и попытается свернуть с предначертанного ему пути. И этим тузом был я. Короче говоря, мы с Миттелем организовали этот, с позволения сказать, несчастный случай со смертельным исходом. Однако Миттелю так и не пришлось воспользоваться тузом в моем лице в игре против Конклина. Арно несколько лет вел себя примерно, а когда во время выборов генерального прокурора он решил-таки пойти на попятный, Миттель сам уже имел достаточно прочное положение в политических сферах. В списке его клиентов числились конгрессмен, сенатор, а также несколько шишек из городского руководства. Так что Конклин был ему больше не нужен.

Босх вновь согласно кивнул, размышляя о сложившемся тогда положении вещей. Оказывается, все эти годы Конклин считал, что Марджери Лоув убил Миттель. Миттель же думал, что ее убийцей был Конклин. Но они оба ошибались.

– Так кого же, если не тебя, сбила тогда машина?

– Черт его знает! Какого-то придурка. Я выбрал первого попавшегося из толпы приверженцев Арно. Если хочешь, можешь называть его добровольцем. Он считал, что работает на Конклина, раздавая прохожим агитационные листовки, предлагавшие за него голосовать. Я сунул на дно сумки с листовками, которую ему передал, свою идентификационную карточку. Он умер, так и не узнав, кто его убил и почему.

– Как же тебе удалось провернуть все это и уйти от наказания? – спросил Босх, хотя полагал, что знает ответ и на этот вопрос.

– Миттель подключил к этому делу Клода Эно. Мы все устроили так, чтобы наезд произошел в его дежурство, когда он сидел у себя за столом в ожидании вызова. Он и позаботился обо всем, а Миттель, в свою очередь, позаботился о нем.

Босх подумал, что афера, провернутая Фоксом, давала ему определенную власть и над Миттелем. Недаром после этого они стали не разлей вода. Почему бы и нет? Небольшая пластическая операция по изменению внешности, несколько дорогих костюмов – и вот вам, пожалуйста, словно из воздуха материализовался некий Джонатан Воуг, помощник влиятельного политика, стратега в области выборов и устроителя дел Гордона Миттеля.

– А как ты узнал, что я здесь объявлюсь?

– О, я не выпускал Мередит из поля зрения на протяжении многих лет. Я знал, что она живет в этом доме. Одна. После нашей с тобой небольшой стычки на холмах я прибежал сюда в поисках убежища и постели. Черт! У меня так сильно болела тогда голова... Чем, скажи на милость, ты меня огрел?

– Бильярдным шаром.

– Вот дьявольщина! Мне следовало иметь в виду такую возможность, когда я притащил тебя в бильярдную. Ну да ладно, это дело прошлое... Как бы то ни было, я пришел сюда и обнаружил в спальне ее труп. Я, естественно, прочитал оставленное ею прощальное письмо и узнал, кто ты такой. И понял, что ты обязательно сюда заявишься. Кстати сказать, эта догадка подкреплялась сообщением, которое ты оставил вчера на ее автоответчике.

– Значит, ты все это время находился здесь наедине с...

– Человек ко всему привыкает. К тому же я закрыл дверь в спальню и включил кондиционер на полную мощность.

Босх попытался себе это представить. Иногда ему казалось, что он вроде как свыкся с трупным запахом, но это была иллюзия. К этому запаху привыкнуть невозможно...

– Что же Мередит опустила в своем прощальном письме, Фокс?

– То, что ей самой хотелось заполучить Конклина. Я, видишь ли, сначала подсунул нашему прокурору Мередит, но у них что-то не сложилось. И только после этого я познакомил его с Марджери. Тогда, правда, никто не ожидал, что Арно захочет на ней жениться. А меньше всех – Мередит. Но на белой лошади, на которой ездил наш принц, было только одно дамское седло. Когда выяснилось, что оно предназначается ее подружке, Мередит, ясное дело, не сдержалась. Представляю, какая между ними тогда разгорелась драка... Словно взбесившиеся кошки...

Босх промолчал. Но в словах Фокса было много правды, и осознание этого ожгло его лицо как огнем. Глядя на это дело со стороны, и впрямь можно было подумать, что передрались две шлюхи, не поделившие мужика, в результате чего одна из них убила другую.

– Ну а теперь пойдем к твоему автомобилю, – предложил Фокс.

– Зачем?

– А затем, что сейчас мы поедем к тебе домой.

– С какой целью?

Фокс не ответил. Потому что в этот момент из-за поворота выехала машина полицейского подразделения района Санта-Моника и остановилась у дома Мередит Роман. Из машины вышли два офицера.

– Спокойно, Босх, – тихо сказал Фокс. – Если хочешь еще немного пожить, сохраняй хладнокровие.

Босх заметил, как Фокс, шевельнув вооруженной «береттой» рукой, взял на мушку приближавшихся к дому офицеров. Полицейские не заметили его маневра, поскольку терраса заросла бугенвиллеями и тех, кто на ней находился, видно было плохо.

Один из полицейских, обратившись к ним, заговорил:

– Это не вы, случайно, звонили по номеру 911?

Босх метнулся от двери и, словно в воду, прыгнул головой вперед через перильца террасы на лужайку.

– У него пушка! У него пушка! – крикнул он, падая.

Приземлившись, он услышал дробный стук каблуков по деревянному настилу террасы – судя по всему, Фокс побежал к двери. Потом хлопнул первый выстрел. Босх был уверен, что стрелял Фокс. После этого начали стрелять полицейские, чьи пушки загрохотали, как орудийный салют на Четвертое июля. Стрельба велась такая частая, что Босх не мог подсчитать количество выстрелов. Он лежал на траве лицом вниз, надеясь, что полицейские правильно оценят его позу и стрелять в него не будут.

Все кончилось в какие-нибудь восемь секунд. Когда затихло эхо и снова установилась тишина, Босх крикнул:

– Я офицер полиции! Я не вооружен и угрозы для вас не представляю! Повторяю, я офицер полиции, и у меня нет оружия!

В следующее мгновение он почувствовал, как к его затылку прикоснулся горячий от стрельбы пистолетный ствол.

– Где твои документы?

– Во внутреннем кармане пиджака, – сказал он и тут же, вспомнил, что его идентификационную карточку забрал Ирвинг.

– В таком случае перекатывайся на спину, но медленно, – отозвался полицейский, продолжая прижимать ствол пистолета к его затылку.

– Погодите! У меня нет документов.

– А это что такое выпирает? Давай переворачивайся...

– Говорю же, у меня нет идентификационной карточки. Впрочем, другие документы есть и находятся в левом внутреннем кармане.

Полицейский начал похлопывать его по карманам.

– Позвольте же мне подняться. Я ничего дурного вам не сделаю, – проговорил Босх.

– Тихо, лежать! – скомандовал полицейский.

Он вынул из кармана пиджака Босха его бумажник и взглянул на находившиеся внутри под прозрачным пластиком водительские права.

– Что там у него, Джимми? – крикнул второй полицейский, которого Босх не видел. – Он и в самом деле коп?

– Говорит, что коп, но ни значка, ни удостоверения не имеет. Однако водительские права у него есть.

Когда Босх перевернулся на спину, его обыскали на предмет оружия.

– Нет у меня оружия. Я чист.

– Очень хорошо... Ну-ка, заведи руки за спину...

Босх сделал, как ему было велено, после чего у него на запястьях защелкнулись наручники. Потом обыскивавший его коп вызвал по рации подкрепление и карету «скорой помощи».