Ликвидатор

— Думаю, да. Я уже давно хотел сделать это, что лишало меня необходимой концентрации. Это может быть опасным.

— Мне кажется, что прежде, чем мы покинем поезд, вы должны мне сказать, какие еще желания мешали вам сконцентрироваться.

— Обычно я говорю о своих желаниях, как только их осознаю.

Уайлд поднялся, взял с полки чемодан.

— Полагаю, мы можем идти.

— Джонас! Когда прошлой ночью вы сказали, что убили по заданию Энтони человека, вы говорили правду?

— Я убил двадцать четыре человека по заданию Тони.

— По-моему, смерть — это не та вещь, по поводу которой можно шутить.

— Иногда это единственный способ воспринимать ее адекватно.

Они проследовали через таможню на корабль. Ночью со стороны дока он выглядел огромным и сверкающим. Его белые надпалубные сооружения высились, подобно фасаду ультрамодного курортного отеля.

— Садиться на корабль ночью — чрезвычайно романтично, — пробормотала Барбара. — У меня такое чувство, будто я отправляюсь в экзотические страны.

— Это было бы здорово.

Уайлд отдал билеты и посмотрел на палубу. Наплыв пассажиров создавал ощущение толпы. Большинство их стояли у перил и смотрели на док и опаздывающих. Он почувствовал себя неприятно заметным.

Стюард взял чемодан и провел их вниз по лестнице, а затем по коридору в каюту. В ней хватало места как раз на две койки, одну над другой, раковину и маленький столик.

— Уютно.

Уайлд дал стюарду пять шиллингов на чай.

— Когда мы прибываем в Сент-Гелье?

— Ну, сэр, сначала мы заезжаем в Сент-Питер-Порт. Это на Гернси. Это будет примерно в шесть. Значит, в Сент-Гелье мы прибудем около восьми.

— Тогда разбудите нас в семь сорок пять. Ни минутой раньше. Понятно? — Уайлд прибавил к монетам десятишиллинговую бумажку.

— О да, сэр.

Уайлд запер дверь.

— Думаю, мы проведем здесь ночь со всеми удобствами.

Барбара опробовала матрас на нижней койке.

— Как насчет вашей любовницы? Думаю, она ужасно ревнует.

— Что интересно, нет. Кроме того, секрет удачного шпионажа — реализм. Если вы изображаете дворника, ваша задача — мести улицу, в независимости от того, чистая она или грязная. Поэтому раздевайтесь, а я принесу из бара напитки, пока он не закрылся. Боюсь, мне не удастся организовать коктейли.

— Какое несчастье! У меня есть бренди и имбирь. А какую койку вы предпочитаете?

— На ваш выбор.

Уайлд поднялся на верхнюю палубу. Интересно, насколько Люсинда хорош на самом деле? Он втиснулся в переполненный бар, не ожидая увидеть здесь кого-либо знакомого. Он заплатил за напитки, взял поднос и вышел. Остановился на миг и улыбнулся. Вряд ли Люсинда оказался бы лучше своих сотрудников. Сэм Беннет потягивал виски, облокотившись на поручни и глядя на огни Веймута. Сэм отдыхал. Он видел, как Уайлд со своей девкой поднялся на борт и прошел с ней в каюту. Сэм знал о слабости Уайлда и рассчитал, что он пробудет там всю ночь.

Уайлд вышел через другую дверь и спустился по лестнице. На Барбаре Кэннинг была расклешенная желтая пижама. Он поставил поднос на столик и притянул ее к себе, чтобы вдохнуть запах материи.

— А это еще откуда?

Ее уши порозовели.

— Ты испортил одну из моих ночных рубашек, помнишь?

Она легла на нижнюю койку и укрылась простыней.

Он дал ей бренди с имбирем и сел рядом.

— За счастливый союз! Знаешь, я пытался придумать, почему мы едем на Джерси без наших детей, и пришел к выводу, что у нас второй медовый месяц; вот и ты себе новый ночной наряд приготовила.

Она положила руку ему на грудь.

— Ты действительно убил кого-то, Джонас? По заданию Энтони?

— Ты хочешь, чтобы я сказал «да» или «нет»?

— Просто… У меня в голове не укладывается, что Энтони может отдавать такие приказания. Желать чьей-то смерти.

— О, Тони натура глубокая.

— Предположим… Предположим, ты бы хотел убить меня, Джонас. Сейчас. Что бы ты сделал? Задушил меня?

— Душить — дело хлопотное. Ты бы сама удивилась.

Он забрал у нее бокал и поставил на столик.

— Сядь поближе.

Он снял с Барбары пижамную кофту и швырнул ее на койку. Она опять задыхалась. Он пригнул ее голову и поцеловал в шею.

— Вот сюда я бы тебя и ударил.

— И я бы умерла?

— При условии, что ударил по нужному месту, очень сильно и краем ладони под небольшим углом. Сила удара вдавила бы зубовидный отросток — это такая штука наверху позвоночника — в спинной мозг, и ты бы тут же умерла. То же самое происходит при повешении, только там тяжесть тела заменяет силу удара.

— И ты всегда бьешь людей в нужное место и очень сильно?

— Стараюсь.

Уайлд встал и снял пальто.

— Ты не могла бы взглянуть на мою повязку? Сегодня был такой длинный день.

Пароход трясло от работы моторов, которые обеспечивали его продвижение по спокойному морю. Рожок, пугающий регулярностью своих звуков,, зазвучал близко и приглушенно, словно одинокая корова, которую привязали в коридоре. Уайлд приподнял руку женщины, чтобы посмотреть на ее часы. Было три минуты третьего. Они плыли в открытом море уже час, и даже самые последние посетители бара разошлись по каютам. Он мягко освободился от объятий Барбары.

Она поймала его пальцы.

— Я думал, ты спишь.

Он включил свет, и она натянула простыню на подбородок. Уайлд умылся.

— Что ты делаешь?

— Мне нужно на палубу. На пару минут.

— Но…

Барбара села на кровати. Волосы ее растрепались, кожа порозовела, грудь соблазнительно вздымалась.

— Я скоро вернусь.

Уайлд застегнул пальто на все пуговицы и взглянул на Барбару:

— На твоем месте я бы еще поспал.

Он закрыл дверь и пошел по коридору. Шум парохода заглушал его движения, но в любом случае коридор был пуст. Он поднялся по ступенькам и прошел на корму. Здесь находились ряды сидений, как в поезде, на которых в отталкивающих позах спали люди. Свет был приглушен, но Уайлд и не надеялся найти здесь Беннета. Он бы не рискнул заснуть.

Уайлд поднялся по заднему трапу и ступил на палубу. Ветер полоснул ему по лицу, словно холодное полотенце, хотя они и плыли на сниженной скорости за ревущим рожком. Туман, окутывая корпус корабля, превращал обычную поездку в вечность. Двери салона были закрыты, свет погашен. В каждом кресле сидело по спящему человеку. Уайлд опять шагнул на палубу и чуть не оступился: пароход качнулся на волне. Они уже миновали Портленд и входили в Ла-Манш.

Он стоял в своем укрытии под лестницей и наблюдал за подветренной палубой. Как он и ожидал, Беннет, облокотившись на перила, смотрел на туман и боролся со сном. Уайлд приблизился к нему медленно, так, что каждое движение совпадало с ревом рожка, подождал немного, а потом обмотал правую руку носовым платком вокруг костяшек и произнес: «Сэмми!»

Беннет обернулся, и Уайлд ударил его кулаком в самую челюсть. Заклиненный между перил, Беннет не мог как следует отразить удар. Он не издал ни звука. Уайлд поймал его, обнял за пояс и потащил к дверям. На лестнице они встретили матроса.

Уайлд трагически закатил глаза:

— Этот чертов придурок пьет тайком из фляжки.

— Ясное дело, — сказал матрос. — Вам помочь?

— Да нет, спасибо, мне не впервой.

Уайлд ткнул Беннета под ребро.

— Правда, Сэмми?

Беннет вздохнул.

— Я уложу его в постель.

Уайлд поднялся с ним по лестнице и прошел по коридору. Барбара Кэннинг испуганно вскрикнула и села очень прямо.

— Я засек его с самого начала, — объяснил Уайлд.

— Это?..

— Он ответственен за несколько моих ссадин.

Уайлд усадил Беннета на койку, и Барбара поспешно встала.

Уайлд положил Сэмми на спину, снял с него пальто, пиджак и ремень, раздвинул его челюсти и всунул туда носовой платок, вынутый из его же нагрудного кармана. Затем затянул кляп галстуком. Ремень Сэмми пошел на то, чтобы связать щиколотки.

— У тебя есть в чемодане что-нибудь подходящее?