Ликвидатор

Он стоял в пяти ярдах от вырытой могилы и смотрел на выходившую из церкви процессию. Это не была длинная процессия. За пять лет, проведенных на Гернси, Питер не обрел много друзей. Кроме того, он был убит, и тень подозрения неизбежно должна была пасть на тех, кто был с ним знаком наиболее близко. Уайлд смотрел на женщину, которая шла одной из первых, прямо за викарием, словно привязанная к трепетавшему на ветру подолу его рясы. Она была в черном пальто поверх черного платья с пышной юбкой. Их тоже терзал ветер. Чулки, перчатки и туфли ее также были черными. На голове маленькая шляпка-«таблетка». На таком мрачном фоне ее темно-рыжие волосы казались языками пламени. Голова ее была опущена, лицо бледно.

Люди окружили могилу. Только двое из них стояли близко к Марите. Мужчина — коренастый, с усами. Его явно новый черный галстук неуклюже смотрелся в сочетании с коричневым твидовым костюмом. Он беспокойно топтался и бросал взгляды на девушку. И женщина. Она стояла по другую сторону от Мариты. Женщина была выше мужчины. Ее платье было слишком облегающим, так что даже озорник-ветер не мог ничего с ним поделать, разве что слегка потревожить подол. Черное пальто ее выглядело так, будто насквозь пропахло нафталином. Она тоже была чем-то обеспокоена.

Викарий подал знак, и гроб опустили в могилу. Марита позволила ветру раздуть юбку и подняла руку в черной перчатке. Лицо ее на мгновение побелело. Она была прирожденной актрисой. Уайлд внезапно осознал, что все еще немного побаивается ее. Он не сомневался, что был вторым в ее списке. Она могла застрелить его десять дней назад, и с юридической точки зрения не к чему было бы придраться. Он застал ее врасплох в спальне, и она среагировала инстинктивно, чуть было не спустив курок. Она предпочла подождать, несомненно следуя инструкции Кэннинга. Она знала, что он вернется, и, готовясь к этому, ликвидировала Рэйвенспура именно в тот момент, когда считала, что Уайлд должен начать дело Сталица. В этом была своя логика. Это сходилось с информацией, которую он добыл за последние несколько дней. Но все же его волновало, что она позволила заподозрить себя в убийстве Рэйвенспура. Это было непрофессионально.

Уайлд шел между рядами надгробий, его туфли блестели от мокрой травы. Он встал у ворот. Скорбящие сбились в небольшую группку в двадцати ярдах от него. Затем группа распалась, и они пошли к, своим машинам. Марита и мужчина с женщиной поравнялись с ним. Марита остановилась, волна краски залила ее щеки, а ноздри затрепетали, как это случалось, когда она была довольна, вспомнилось ему. Когда она казалась довольной.

— Джонас!

Он обнял ее. Голова ее коснулась его плеча, и он вдохнул аромат гвоздики.

— Вы знаете этого парня? — спросил усатый мужчина.

Уайльд подумал, что люди всегда склонны к бессмысленным

разговорам после похорон.

Он протянул руку:

— Я Джонас Уайлд, мистер Гошем. Мы встречались у Питера… о, два года назад.

— Мистер Уайлд. — Женщина пожала ему руку. — Мне ваше лицо показалось знакомым. Я Джейн Гошем, помните меня? Я так рада, что вы пришли.

Когда-то она, видимо, была привлекательной. Но слишком костлявыми были сейчас ее скулы и тяжелая нижняя челюсть, болезненно желтоватым цвет лица, а каштановые волосы слишком тусклыми.

— О да, конечно, — отозвался ее муж. — Ты тот парень, который яхтенным спортом занимается.

Вот здесь никакой болезненной худобы не наблюдалось. Щеки у Генри Гошема были круглые, замшевый жилет измят и местами запачкан сигаретным пеплом и пивом. Сейчас, когда его друг уже был похоронен, ему не терпелось укрыться от дождя.

— Пойдемте с нами.

Он повел их к старенькому «моррису-оксфорду».

— Все это просто невероятно. Вы, наверное, знаете, что произошло? Кто-то подошел к Питеру и выстрелил в него. Дважды. Такого еще на Гернси не было.

Уайлд уселся на заднее сиденье рядом с Маритой. Ее глаза снова блестели, а щеки опять румянились. Только очень подозрительный субъект усомнился бы в том, что она рада его видеть.

— Я слышал самые разнообразные версии того, что произошло в городе. Хотелось бы узнать несколько фактов. Надеюсь, это не будет для тебя слишком больно.

— Я хочу, чтобы ты знал, что произошло, Джонас, — сказала Марита. — Меня не было дома. Я часто выбираюсь в город по понедельникам, во второй половине дня. Хожу в кино, а затем в библиотеку. В прошлый понедельник я вернулась домой довольно поздно. Да, было, наверное, около шести. Дверь гаража все еще была открыта. В тот момент я ничего такого в этом не увидела, так как знала, что дядя Питер собирался повозиться с машиной. Ему не нравилось, как она работала. Поэтому я вошла в дом, поставила ужин разогреваться и только потом решила узнать, не хочет ли он чего-нибудь выпить перед тем, как мы сядем за стол. Ну и увидела его там… Боже, это было ужасно! Он сидел на бампере, голова откинута на радиатор. Плечо прислонено к стене, как бы вывернуто. Сначала я не поняла, что произошло. Подошла к нему и… и дотронулась. Потом… потом я, наверное, упала в обморок.

Марита выглянула в окно. Все-таки ее актерское мастерство было не безграничным.

Гошем завел мотор и осторожно тронулся с места.

— Должно быть, случилось все средь бела дня, если так это можно назвать. Сейчас туман рассеивается, а вот в понедельник вечером он был довольно густым. Такие туманы в конце октября могут стоять неделями.

— Что послужило орудием убийства?

— 25-й калибр, автоматический, как сказали в полиции. Они его еще не нашли. Но говорят, что он был с глушителем, и это означает, что стреляли с очень близкого расстояния.

— Средь бела дня. Тогда он, наверное, знал убийцу, — предположил Уайлд. — Насколько я помню, ворота у Питера скрипели, как ошпаренная кошка. Он должен был видеть, как убийца направляется к нему по дорожке.

— Да, но… — Джейн Гошем залилась краской. — Не обязательно. Капот был открыт. Он менял свечи или еще что-то в этом роде.

— Питер всегда занимался пустяками, — подытожил разговор Гошем.

Марита стянула перчатки, чтобы взять Уайлда за руку. Ее тонкие пальцы впивались в кожу. Сейчас, когда он сидел рядом с ней, воспоминания приходили легко. Вспоминал ли он ее или смотрел — не важно, она все время оставалась самой потрясающей женщиной, которую он когда-либо знал. Должно быть, именно поэтому Кэннинг ее и выбрал. Интересно, как она будет выглядеть в момент расплаты. Переживет ли эта беспокойная красота боль и злость или превратится в омерзительную злобную маску Горгоны. Уайлд с беспокойным чувством осознал, что хотел бы именно последнего. Чтобы он смог ненавидеть эту женщину и уничтожить ее.

Дом выглядел заброшенным. Туча зацепилась за вершину холма, закрыв собой всю долину. Дождь капал с вязов.

— Даже полицейские наведались сюда днем, — заметил Гошем. — Они тут всю неделю, словно муравьи, копошились, оружие искали, понятное дело.

Его жена провела их в гостиную с очень низким потолком. Уайлду пришло в голову, что оба они вели себя здесь по-хозяйски теперь, после смерти Питера.

— Думаю, нам всем необходимо выпить по чашечке кофе, — сказала Джейн Гошем.

— Джонас наверняка предпочел бы чего-нибудь более крепкого, — отозвалась Марита.

— Кофе подойдет.

Он постарался не встретиться с ней взглядом, просто стоял у окна и смотрел на дождь. Вдруг он почувствовал рядом с собой запах табака Гошема.

— Показать тебе, где это произошло, приятель?

— Нет, спасибо.

— Я в цветочном бизнесе, — продолжал Гошем. — Помидоры нынче не те, что раньше. Конечно, для меня это скорее увлечение, а не работа, хвала господу. Раньше мы выращивали табак в Родезии.

Уайлд сел. Его не переставало удивлять то, как быстро он уставал. Должно быть, он все еще был слишком слаб. Сквозь полуоткрытую дверь он видел, как две женщины передвигались по кухне. Интересно, сколько Гошемы намерены здесь пробыть? Он понял, что ему на самом деле не хотелось, чтобы они уезжали. Все это произошло чересчур внезапно; его разум не был готов к той работе, которую должен был выполнять.