Двенадцатая карта

ПОРТРЕТ СООБЩНИКА ОБЪЕКТА 10-9

• Установлено, что ранее

подозреваемый таковым не является.

Настоящий сообщник — Алина Фрейзир.

Взята под стражу.

• При обыске на квартире сообщницы

найдены оружие и деньги. Других

улик, относящихся к делу, не

обнаружено.

ПОРТРЕТ ЧАРЛЗА СИНГЛТОНА

• Бывший раб, предок Ж. Сеттл. Женат,

имел одного сына. Владел садом в

штате Нью-Йорк, полученным в

подарок от бывшего хозяина. Работал

учителем. Стоял у истоков движения

в защиту гражданских прав.

• В 1868 году обвинен в краже

(по архивным материалам на

похищенной микропленке).

• По собственному признанию, хранил

некую тайну, которая, возможно,

имеет отношение к текущему делу.

Опасался, что, если тайну предать

огласке, случится трагедия.

• Посещал собрания в нью-йоркском

районе, ранее известном как Холмы

Висельника.

• Возможно, участвовал в рискованных

предприятиях.

• Вместе с Фредериком Дугласом и

другими активистами содействовал

принятию Четырнадцатой поправки

к Конституции.

Приписываемое преступление, по материалам «Иллюстрированного еженедельника для цветных»:

• Арестован детективом Уильямом

Симсом по обвинению в краже крупной

денежной суммы из нью-йоркского

Фонда для вольноотпущенных. По

свидетельским показаниям, Чарлза

видели выходящим из здания вскоре

после того, как был взломан сейф.

Неподалеку были найдены

принадлежащие ему инструменты —

орудия взлома. Основную часть

похищенного удалось вернуть.

Приговорен к пяти годам заключения.

Дальнейшая судьба неизвестна.

Считалось, что Чарлз использовал

свои связи с лидерами движения,

чтобы получить доступ к средствам

фонда.

Письма Чарлза:

• Письмо первое, адресовано жене.

Тема: бунты против призыва в

1863 году, вспышка ненависти

по отношению к чернокожим в штате

Нью-Йорк, линчевания, поджоги.

Угроза собственности, принадлежащей

чернокожим.

• Письмо второе, адресовано жене.

Написано накануне битвы при

Аппоматоксе в конце Гражданской

войны.

• Письмо третье, адресовано жене.

Чарлз участвует в движении по

защите гражданских прав. Получает

угрозы. Обеспокоен необходимостью

хранить тайну.

• Письмо четвертое, адресовано жене.

Отправился в «Поттерс-Филд», чтобы

восстановить «справедливость».

Тяжкие последствия. Истина

похоронена вместе с «Поттерс-Филд».

Необходимость хранить тайну

причиняла душевные муки.

ЧАСТЬ V

ТАЙНА ВОЛЬНООТПУЩЕННИКА

ОКТЯБРЬ, С ПЯТНИЦЫ 12-го ПО ПЯТНИЦУ 26-го

ГЛАВА 39

Белый мужчина пятидесяти четырех лет, одетый в костюм от братьев Брукс, сидел в одном из двух своих офисов на Манхэттене и напряженно размышлял. «Да или нет?»

Важный вопрос… В прямом смысле — вопрос жизни и смерти.

Подтянутый, плотного телосложения, Уильям Эшбери-младший откинулся на скрипнувшую спинку стула, созерцая пейзаж за окном. Офис, в котором он сейчас сидел, был не таким стильным и элегантным, как другой, в Южном Манхэттене, но зато самым любимым. Комната двадцать на тридцать футов находилась в историческом особняке «Сэнфорд», в Северном Вест-Сайде, само здание — собственность банка, в котором Эшбери занимал один из руководящих постов.

«Да или нет?» — размышлял он.

Эшбери был финансистом и предпринимателем старой школы, в том смысле, что, например, не клюнул на взмывшую до небес популярность Интернета и соответственно ничего не потерял на недавнем обвале акций высокотехнологических компаний. Такая устойчивость к сиюминутной моде, помноженная на крупные капиталовложения в «классические» отрасли и, в частности, в сектор нью-йоркской недвижимости, принесла лично ему и всему «Сэнфорд банк энд траст» огромный доход.

Школа школой, но образа жизни он придерживался подобающего своему годовому доходу в миллион с лишним долларов плюс бонусы, достойные воротил с Уолл-стрит. Имел несколько частных домов, членство в солидных загородных клубах, двух хорошеньких образованных дочерей, регулярно вносил пожертвования в ряд благотворительных обществ. Особой изюминкой был собственный «грумман» для отнюдь не редких полетов за океан.

И все же Эшбери не был типичным дельцом со страниц «Форбс». Копни поглубже — наткнешься на крутого парня из Филадельфии, чей отец всю жизнь проработал на фабрике, а дедушка вел бухгалтерию у Анджело Бруно, а позже у Фила Тесты. 15 Сам Эшбери в молодости зарабатывал ножом и смекалкой и успел совершить немало такого, что в дальнейшем могло серьезно осложнить ему жизнь, не позаботься он надежно спрятать концы. Но в двадцать лет он сообразил, что, если и дальше заниматься рэкетом на задворках Филадельфии, единственное, что ему светит, — мелочь из кассы закусочной и шанс угодить за решетку. Занявшись более-менее тем же самым в мире большого бизнеса, он может сделать себе сказочное состояние и получить шанс на место в правительстве страны или штата. Или побороться за место мэра. В конце концов, почему бы и нет?

Он закончил вечерние курсы юрфака, обзавелся лицензией на торговлю недвижимостью и, наконец, попал в «Сэнфорд-банк». Начинал кассиром, постепенно поднимался по служебной лестнице. К нему потекли деньги, сначала тоненьким ручейком, позже — все более широким потоком. Он быстро поднялся до главы самого прибыльного отдела, занимающегося недвижимостью, используя уличную хватку, чтобы обойти конкурентов, как внутренних, так и внешних. Наконец ему удалось заполучить пост главы «Сэнфорд фаундейшн» — отделения банка, ведающего благотворительностью, где, как он узнал, можно было свести знакомство с политиками.

Эшбери вновь бросил задумчивый взгляд на пейзаж за окном.

«Да или нет?»

«Жизнь или смерть…»

Оставаясь в душе рэкетиром с Семнадцатой улицы в Филадельфии, Билл Эшбери теперь играл с людьми посолиднее.

Такими, как, например, Томпсон Бойд.

Его имя Эшбери узнал от одного поджигателя, который имел глупость несколько лет назад спалить здание, принадлежащее Эшбери, и попасться с поличным. Когда Эшбери понял, что должен убить Женеву Сеттл, он, наняв частного детектива, выследил досрочно освободившегося поджигателя и заплатил тому двадцать тысяч за знакомство с киллером-профессионалом. Патлатый засранец посоветовал Бойда.

Кандидат Эшбери впечатлил. Бойд оказался жутким до невероятия, но не как уличный громила. Дело было в его спокойствии, внутренней пустоте. В глазах ни разу не промелькнуло искорки чувства, с губ не сорвалось ни одного нецензурного слова.

Банкир объяснил, что ему нужно, и они сошлись на сумме оплаты — четверть миллиона долларов. Даже услышав такую цифру, Бойд и глазом не моргнул; его, похоже, заинтересовала (нельзя сказать «взволновала») возможность убить юную девушку, словно он этого еще никогда не делал.

Поначалу казалось, что Бойд вот-вот завершит дело и неприятностям Эшбери придет конец.

Затем — неожиданный крах: Бойда вместе с его сообщницей Фрейзир арестовали.

И теперь Эшбери размышлял: да или нет… Стоит ли ему самому убить девчонку.

С присущим ему подходом к делам он взвесил возможные риски.

В вопросах убийства Бойд разбирался, знал приемы расследования преступлений, умел подстроить мотив, чтобы пустить полицию по ложному следу. Придумал несколько вариантов, как сбить сыщиков с толку. Сначала — покушение на изнасилование, что не сработало. Вторая задумка оказалась изящнее: он посеял семена там, где они наверняка должны были дать всходы — террористическая угроза. На пару с сообщницей он нашел какого-то араба, который развозил закуски полоткам и кафе в окрестностях ювелирной биржи — здания напротив того, где планировалось убить Женеву Сеттл. Бойд понаблюдал за ним и выяснил, на каком фургончике разъезжает араб. Затем вместе с помощницей изготовил ряд фальшивых улик, чтобы представить дело так, будто араб-неудачник решил взорвать биржу и заказал Женеву, потому что та видела, как он готовил теракт.