Мертвый сезон в агентстве Глория

– А вы постарели, – отметил он.

– Да и вы не помолодели!

– Шестой десяток повалил. Не шутка!

– Слышал, что вы родились в лагере? – спросил Алексей.

– В Норильске. Лагерь номер семь. Медвежья гора. Мой отец, командарм второго ранга Степан Гаврилович Коновалов, был расстрелян. Мать пожалели, отправили в ссылку. Она была беременна мною.

– Таите обиду?

– Нет. И никогда не таил. Мне позволили учиться, закончить высшее учебное заведение, дали работу по специальности… Вам известно, за что я сидел? – задал неожиданный вопрос Григорий Степанович.

– Известно, – не стал скрывать Кротов.

– За что?

– За деятельность, несовместимую с интересами государства. Под вашей рукой, Григорий Степанович, находились теневые предприятия, выпускавшие трикотаж.

– В те времена дела такого рода находились в компетенции органов безопасности, – прозрачно намекнул Коновалов.

– Совершенно верно.

– Выходит, вы тоже каким-то боком соприкасались с органами?

– Почему каким-то? – даже несколько обиделся Алексей. – Я бывший майор КГБ.

– Теперь понятно, почему ваша фирма под «крышей» ФСБ, – усмехнулся Григорий Степанович.

– Да, в фирме много бывших офицеров госбезопасности. Жить-то надо!

– Надо, – согласился Коновалов. – И лучше жить хорошо. А еще лучше – богато!

– Я стараюсь следовать этому принципу.

– Вы не подумайте, Алексей Петрович, что меня смутило ваше признание…

– Какое признание? – хмуро перебил Кротов.

– О том, что вы были майором госбезопасности…

– Это не признание. Констатация факта. И потом. Разве мало крупных предпринимателей, вышедших из органов? Я могу назвать по крайней мере десяток!

– Не стоит. Они мне известны. Мне любопытно другое… С одной стороны – органы, с другой – Слава Япончик. Не странно ли?

– Вероятно, вы хороший философ, не знаю, но в деле госбезопасности, совершеннейший профан, – грубо ответил Алексей.

Григорий Степанович удивленно уставился на собеседника, по его лицу пробежала тень, казалось, что и он вот-вот сорвется. Но Коновалов негромко рассмеялся, приподнял бокал:

– Последний вопрос, Алексей Петрович, и оставим эту тему…

– Слушаю.

– Почему вы приняли участие в моей судьбе?

– Отвечаю. Потому, что я всегда с должным уважением относился и отношусь к деловым людям. Быть может, я раньше догадался, что будущее за ними. Вы удовлетворены?

– Спасибо. Я очень доволен, что приехал на встречу лично. У доктора Штиля, видите ли, более глобальные задачи!

– У него действительно глобальные задачи. Вам повезло, что под рукой у вас такой экономист и идеолог, как Штиль.

– Я так понимаю, что вы нашли с ним общий язык?

– Основная идея Штиля, единственно верная для России. Случилось то, что случилось, и надо смотреть правде в глаза.

– И вы готовы действовать во имя этой идеи?

– Я уже действую. Иначе не сидел бы с вами и не пил не ел на халяву, – сказал Алексей.

– Вы снова хамите? – улыбнулся Григорий Степанович.

– Разве я пью не на халяву? Могу оплатить.

Господин Коновалов взглянул на Кротова и лишь вздохнул.

– Мы с вами сработаемся, Алексей Петрович, – сказал он. – И не только в области строительства…

– Вряд ли, – усомнился Алексей.

– И в чем причина?

– Идея Штиля о слиянии государственных и криминальных капиталов предполагает затяжную и опасную борьбу.

– Между кем?

– Между людьми новой формации вроде вас и воровским миром. Рано или поздно эти силы столкнутся.

– Я благодарен вам, что вы не относите меня, как иные-прочие, к уголовникам… Но почему вы считаете, что мы не сможем сработаться? Лично я ни за что не отказался бы от помощи такого человека, как вы, Алексей Петрович.

– Я ведь не сказал «нет». Я сказал «вряд ли». И это означает, что решение мое не окончательное.

– А вот за эти ваши слова я с большим удовольствием выпью!

– Давайте. На посошок!…