Двенадцатая карта

Так уж устроен мир, с грустью подумал Белл.

Детектив остановил машину у дома, который указала Женева, и стал ждать, пока офицеры из второго автомобиля проверят улицу. Луис Мартинес показал «все чисто», и они вместе проводили Женеву в подъезд.

Здание было ветхим, внутри стоял запах пива и несвежего мяса. Женеву все это явно смущало. Снова, как в школе, она предложила подождать ее внизу, но без особой надежды, словно и не ожидая другого ответа, кроме: «Я все-таки лучше побуду рядом».

На втором этаже она постучала в одну из дверей.

— Кто там? — раздался из-за двери старческий голос.

— Это Женева. Я пришла к тете Лили.

Звякнули дверные цепочки, откинулись два засова. Дверь открылась. Осторожно выглянула худенькая женщина в линялом платье.

— Доброе утро, миссис Уоткинс, — сказала девушка.

— Здравствуй, дорогая. Тетя в гостиной. — Снова сомнительный взгляд в сторону детектива.

— Это мой друг.

— Он тебе друг?

— Да, друг, — ответила Женева.

Судя по выражению ее лица, женщина не очень-то одобряла, что девушка проводит время в компании мужчины, который в три раза ее старше. Пусть даже и полицейского.

— Роланд Белл, мэм. — Он показал удостоверение.

— Лили что-то упоминала про полицию, — с некоторой тревогой ответила женщина. Белл продолжал молча улыбаться. Женщина повторила: — Она сейчас в гостиной.

Бабушка Женевы оказалась пожилой сухонькой старушкой в розовом платье. Когда они вошли, она не отрываясь смотрела на экран телевизора сквозь большие толстые очки. Оглядев внучку, она расплылась в улыбке:

— Женева, дорогая моя. Ну как ты? Кто это там с тобой?

— Роланд Белл, мэм, рад познакомиться.

— А я Лили Холл. Так это вы интересуетесь Чарлзом?

— Совершенно верно.

— К сожалению, я о нем мало что знаю. Уже все рассказала Женеве: обзавелся фермой, потом угодил под арест — вот все, что я слышала. Не знаю даже, попал он в тюрьму или нет.

— Да, тетушка, похоже, попал. Но что с ним случилось потом, мы не знаем и хотим это выяснить.

Позади женщины, на стене в цветистых обоях с потеками, висели три фотографии: Мартин Лютер Кинг, Джон Ф. Кеннеди и знаменитое изображение Жаклин Кеннеди в трауре с сыном Джоном и дочерью Кэролайн.

— Вон там все, что я сумела найти. — Старушка кивнула на три большие картонные коробки с бумагами, пыльными книгами и предметами из дерева и пластмассы. Они стояли напротив кофейного столика, одна ножка которого была сломана и перемотана клейкой лентой. Женева склонилась над самой большой коробкой и начала ее разбирать.

Некоторое время Лили за ней наблюдала, затем произнесла:

— Иногда я его чувствую.

— Вы — что?.. — спросил Белл.

— Его — Чарлза. Чувствую, как и другие души. Чувствую души? Дома, в Северной Каролине, Беллу нередко приходилось такое слышать.

— Не упокоился он — вот что я чувствую, — пояснила бабушка.

— Ну, даже не знаю, что на это сказать, — с улыбкой ответила внучка.

Что верно, то верно, подумал Белл, Женева не походила на тех, кто верит в призраков и сверхъестественное. Однако сам детектив однозначного мнения на сей счет не имел.

— Ну что ж, может быть, то, чем мы сейчас занимаемся, принесет ему некоторое успокоение.

— Знаете, — старушка поправила очки, — если вас действительно так интересует Чарлз, то у нас и еще кое-какая родня найдется. Женева, помнишь кузена твоего отца из Мэдисона и его жену Руби? Можно было бы ему позвонить и порасспрашивать. Или Дженни-Луис из Мемфиса. Да я бы сама позвонила, только у меня нет своего телефона. — Короткий взгляд в сторону старенького телефонного аппарата, восседающего на телевизионной подставке у двери в кухню; мрачное выражение на лице — красноречивое свидетельство препираний с хозяйкой квартиры. — А телефонные карточки очень уж дорогие.

— Ну, мы могли бы им позвонить, тетушка.

— Да я и сама была бы не прочь перекинуться парой слов, давненько уже не разговаривали. Плохо, когда родственники так далеко.

Белл сунул руку в карман джинсов.

— Мэм, раз уж мы с Женевой занимаемся этим делом, позвольте я оплачу вам карточку.

— Нет. — Голос Женевы. — Я сама.

— Не обязательно…

— Я оплачу, — решительно заявила Женева.

Белл убрал деньги в карман, а девушка протянула старухе двадцатку.

С благоговением разглядывая банкноту, ее двоюродная бабушка сказала:

— Сегодня же куплю себе карточку и позвоню.

— Если узнаешь что-нибудь новое, — сказала Женева, — перезвони нам по тому номеру, на который звонила раньше.

— А с чего полиция так заинтересовалась Чарлзом? Он вот уж сто лет как в могиле.

Женева перехватила взгляд Белла. Старушка не знала, что ее внучатой племяннице угрожает опасность, и Женева не собиралась ее просвещать.

— Они помогают мне доказать, что Чарлз не совершал того, в чем его обвинили, — сказала Женева.

— Неужели? После стольких-то лет?

Белл сомневался, что старуха им поверит. Его собственная тетка, примерно тех же лет, была очень проницательна. Тем не менее Лили Холл сказала:

— Весьма любезно с вашей стороны. Белла, давай-ка сделаем гостям кофе и какао для Женевы.

Роланд Белл, раздвинув занавески, выглянул на улицу, а Женева тем временем снова принялась разбирать коробки.

Двое мальчишек на скейтбордах гоняли по высокому парапету кирпичного особняка, демонстрируя полное пренебрежение к силе тяжести и школьному расписанию.

На крыльце другого дома чернокожая женщина поливала ярко-красную герань, не тронутую недавними заморозками.

На пустующем клочке земли по соседству, рядом с ржавым остовом стиральной машины, по-хозяйски копалась белка.

А чуть дальше по Сто двадцать третьей улице, рядом с адвентистской церковью, где дорога начинает круто забирать вверх к мосту Трайборо, трое полицейских внимательно оглядывали близлежащие улицы и обветшалый особняк напротив. Двое, мужчина и женщина, были одеты в гражданское; еще один, офицер в форме, патрулировал боковой переулок, вышагивая туда-сюда, словно новобранец, назначенный в караул.

За всем этим наблюдал Томпсон Бойд, который прибыл сюда, следуя за полицейским эскортом Женевы Сеттл от ее дома. Он стоял в заколоченном здании через улицу, несколькими домами западнее, и выглядывал сквозь щели в изуродованном граффити рекламном плакате.

Непонятно, зачем им понадобилось вывозить ее из квартиры. Не по инструкции. Впрочем, это уже их проблемы.

Томпсон взвесил ситуацию.

Вероятно, всего лишь внеплановая кратковременная отлучка, адресный рейд, так сказать. Даже машины оставили на дороге, у всех на виду. Надо действовать. И быстро, чтобы не упустить возможность.

Томпсон покинул свое укрытие через черный ход и обогнул квартал, по пути задержавшись в винной лавке, чтобы купить сигарет. Пробравшись в переулок с задней стороны дома, он осторожно поставил на асфальт сумку, спрятался за кучей мусорных мешков и стал наблюдать за светловолосым новобранцем, патрулирующим переулок, считая его шаги: «Раз, два…»

На «тринадцати» молодой коп дошел до задней стены здания и повернул назад. Очевидно, ему достался обширный участок для патрулирования: он должен был прикрывать весь переулок от фасада до тыла здания и следить за окнами в доме напротив.

На «двенадцати» полицейский достиг тротуара перед домом, развернулся и двинулся в обратном направлении.

«Раз, два, три…»

Путь назад занял у него двенадцать шагов. Затем он обернулся и снова зашагал в сторону улицы, на этот раз отмерив тринадцать.

Следующий марш-бросок составил одиннадцать, а обратный — двенадцать.

Не идеально, но погрешность в пределах нормы. Новобранец будет к нему спиной в течение как минимум одиннадцати шагов — достаточно, чтобы проскользнуть за угол. Затем еще одиннадцать шагов ожидания, и можно его встречать.

Томпсон натянул на лицо шапочку.

Полицейский как раз повернулся и вновь направился в сторону улицы.