Охота на охотников

Портье предложил "молодым господам из России" номера в главном корпусе, но Каукалов, который успел уже ознакомиться с территорией отеля, отрицательно качнул головой:

- Нет, только бунгало!

Портье сделал постное лицо и согласился - выдал им бунгало на четырех человек.

- То, что доктор Коган прописал! - Каукалов был доволен.

Комнаты в бунгало были небольшие, вытянутые, с двумя "семейными" кроватями и маленьким столиком, над которым висело зеркало; на веранде стоял белый пластмассовый столик. Два стула вверх ногами лежали на бордюре - смотрели в небо поломанными ножками. Каукалов выразительно взглянул на напарника:

- Илюша!

Тот все понял, схватил стулья, сбегал к соседнему бунгало, обменял на целые.

- Молодец! - похвалил Каукалов.

- Попользовались - и хватит, - ворчливо произнес Аронов.

- Молодец! - повторил Каукалов. - От имени и по поручению... объявляю тебе...

- Служу Советскому Союзу! - шутовски воскликнул Аронов, приложил руку к непокрытой голове. - Ну что, разыграем, кто в какую комнату пойдет? Кто в левую, кто в правую, а? - Аронов вытащил из кармана тусклый двадцатирублевик. - Орел или решка? Орел - правая комната, решка - левая.

- Сыграем так, - сказал Каукалов, - если я выиграю - я выбираю, если выиграешь ты - выбираю я.

Аронов натянуто рассмеялся - он никак не мог привыкнуть к таким шуткам старого школьного дружка. Ловко подкинул монету, поймал правой рукой и стремительно прижал к тыльной стороне левой ладони.

- Орел или решка?

- Решка, - объявил Каукалов.

Илья приподнял руку. Монета лежала решкой вверх. Аронов завистливо вздохнул.

- Я же говорил, - Каукалов усмехнулся, - что я выбираю. - Он посмотрел на одну дверь, потом на другую и ткнул пальцем в комнату, которая была расположена слева: - Вот эту!

- Не глядя? А вдруг там что-нибудь не в порядке? В холодильнике нет шампанского, а в сортире - туалетной бумаги? Или кондиционер не работает?

- Ящик шампанского купим в магазине, бумагу принесет горничная, неисправный кондиционер заставим выковырнуть и на его место поставить новый. Да и потом, здесь такого не бывает. К тому же у нас свое шампанское есть, - провозгласил Каукалов и достал из сумки литровую бутылку виски, купленную в самолете на тележке "дьюти фри" - беспошлинной продажи, сейчас забросим шмотки и пойдем на пляж отмечать приезд.

Вино в холодильниках стояло - и в одной комнате, и в другой, кондиционеры хоть и грохотали так, что изо рта были готовы высыпаться зубы, но работали довольно сносно, туалетной бумагой можно было обмотаться с ног до головы - в каждой ванной комнате по три запасных рулона...

Отдых начался.

- Слушайте, а чего это за игры вы затеяли? - неожиданно спросила Майя и, округлив глаза, отхлебнула виски прямо из бутылки. - Зачем упорно делали вид, что с нами вообще не знакомы?

Аронов переглянулся с Каукаловым. Оба промолчали - на этот вопрос отвечать им не хотелось.

- А? - настырная Майка не желала униматься.

- Бэ! - резко выпалил Аронов. Будто из пистолета выстрелил. Он был резок, но знал, что Майя на него не обидится.

Они действительно приехали в аэропорт порознь, Каукалов с Ильей и Майя со своей подружкой, и всякие контрольные посты - таможенный, аэрофлотский, паспортный, - тоже проходили порознь. При этом Аронов изо всех сил пыжился, старательно отворачивал голову, делая вид, что не знает девчонок, надувал щеки, изображал из себя очень занятого джентльмена.

В самолете Аронов подошел к ним, как ни в чем не бывало, растянул рот в лучшей своей улыбке - лучше в его арсенале не было.

- Девушки, пересаживайтесь в наш ряд, - предложил он, - сейчас шампанское будем пить.

- А чего это вы шарахались от нас в аэропорту, будто вы испанские гранды, а мы - чумные девки из Нижегородской губернии? - Майя сощурила глаза, вцепилась пальцами в подлокотники, всем своим видом показывая, что никуда переселяться не собирается.

- Были причины, - уклончиво отозвался Аронов, потянулся через Майю к иллюминатору - захотелось узнать, что там за погода за бортом. Облака были, как снег, пушистые и мягкие. На лыжах кататься можно.

- А сейчас сказать слабо?

- Сейчас слабо.

На самом деле Каукалов боялся, что Ольга Николаевна пустит за ними хвост, - ей ведь сделать это проще пареной репы, - и засечет, что в Хургаду они улетают не одни, а с "самоварами". Предательства Ольга Николаевна ему никогда не простит...

Но, похоже, Ольге Николаевне было не до этого - никто их не провожал.

- Хочешь меня обидеть, Ароша? - Майя глянула на Илюшку в упор, опять потянулась к бутылке виски, отпила из горлышка, глоток был крупный, мужской, Илюшку от такого глотка дрожь пробила бы от макушки до пяток, но Майя даже не поморщилась. - Это сделать трудно, - сказала она. - Не хочешь отвечать - не надо. Хотя и обидно.

- Не обижайся, Маечка, - примирительно пробормотал Аронов, - просто нам надо было оторваться, ускользнуть от одного бдительного ока. Все остальное - детали, и детали, поверь мне, совсем неинтересные.

Майя ещё раз глотнула виски, передала бутылку Каукалову:

- Это так?

Каукалов не слышал, он смотрел на кудрявые синие барашки моря и вспоминал, совершенно не к месту, двух дорогих путан, которых Илюшка пригласил к себе в дом. Если милиция имеет точные фотороботы на него с Илюшкой, то эти фотороботы могут дойти и до путан. Путаны обязательно опознают их. Каукалов почувствовал, как железный холод сжимает ему сердце.

- Это так? - повторила вопрос Майя.

Он глянул на неё удивленно и, совершенно не представляя, о чем идет речь, кивнул:

- Так.

Откуда-то сверху, похоже, из беловатого пятна, нехорошо украсившего безмятежный голубой свод неба, принесся обвальный ветер, поднял с земли песок, и "честная компания" поспешила немедленно убраться в коттедж.

Там с ногами попрыгали на кровати и стали с тревогой прислушиваться к тяжелому вою за стенами.

- Ничего себе светопреставленьице! - воскликнула Катя.

Она вела себя что-то уж больно молчаливо - ну, будто мышка-норушка, тихо, неприметно, но все видела, все засекала, всему давала оценку и по всякому поводу имела свою точку зрения. Глядя в окошко, она заметила, что по бетонной дорожке идет, резко кренясь вперед, чтобы не завалиться под ударами ветра, и держась обеими руками за яркую оранжевую кепку с длинным козырьком, тощий черный араб, одетый в свекольно-красную форму - видать, уборщик, наводящий чистоту в номерах, по-нашему, горничный или горничная. Катя выглянула на улицу и, потыкав пальцем в небо, прокричала:

- Что это?

- Хамсин, - давясь воздухом, выкрикнул уборщик, в следующий миг ветер загнал крик ему обратно в глотку.

- Он долго будет дуть? - Катя со своим вполне приличным английским легко понимала араба, тот легко понимал её.

- Ночью стихнет!

Катя вернулась в комнату, поплотнее прикрыла за собою дверь. Вой ветра за стенами коттеджа усилился.

- Картина Репина "Приехали!" - с унылой миной на лице провозгласил Аронов.

- У Репина не "Приехали!", а "Не ждали!", - поправила его Майя.

- Все равно. Я-то грешным делом думал, что мы сейчас окунемся в теплую воду, поплаваем, разомнемся, позагораем, а вместо этого - ветрило такой, какого у нас даже в Сибири нет.

- Поменьше греши, и все будет в порядке, - Майя с Катей дружно рассмеялись, Майя подмигнула Каукалову круглым выразительным глазом, - а насчет размяться, так мы с Катькой вам без всякого моря такое устроим, что... - Она снова засмеялась, смех её был многозначительным.

Ветер за стенами бунгало продолжал выть, солнце, ещё двадцать минут назад светившее безмятежно, ласково, сделалось белесым, холодным, а потом и вовсе покрылось темной пленкой. Стало сумеречно.

- Вот тебе и Хургада! - с обиженным выражением обманутого человека воскликнул Аронов.

- Говорил же, поехали в Швейцарию, - произнес Каукалов раздраженно. Там солнце в полнеба, заказные бега левреток - на "интерес", катание на санях, дамочки в канадских бобрах... Эхма! Все сверкает, все искрится...