Тарантул

После недолгих размышлений я решил, что это не слишком удачная шутка господина Соловьева, желающего таким своеобычным образом затащить меня в братву. Хотя не думаю, что он настолько глуп, чтобы ломиться в открытую дверь.

Помнится, Сашка Серов советовал пойти мне в бандиты, но благородные. Но можно ли вытаскивать из костра войны запеченные, как картошка, головы врагов, не гадя руки? Боюсь, нет.

Пора определяться, кто будет прогуливаться по городку: Алеша или Чеченец. К сожалению, вдвоем им нет места на ветровской земле.

Врачи утверждают, что утренние прогулки по осеннему лесу полезны для здоровья, и с этим не поспоришь. Особенно, если есть проблемы принципиального значения: жить или умирать.

Подобную вылазку по родным заросшим холмам я решил предпринять вместе с господином Соловьевым. В городке была слишком напряженная и загазованная атмосфера.

Мы оставили дружный коллектив единомышленников на трех автомобилях у края перелеска, а сами отдалились под сень деревьев, стоящими часовыми в тихом тумане. Пахло павшей прелой листвой. Из-за тумана и плотного лиственного плюша под ногами звуки были приглушенны.

- Все идет нормальным ходом, Чеченец, - сказал мой бывший однокашник, - ситуацию держим. Бодяга ментовская закончится, забьем стрелку "марсианам" и "слободским": кто не с нами, тот против нас.

- А кто отправил "марсианина" с больничной койки в полет? поинтересовался. (Чтобы снять подозрения с Чеченца?).

- Мы, кто же еще? - засмеялся Соловей. - Стукнули, что мечтает колоться столичным мусорам, а зачем в наши делишки мешать чужих? Что-то не так?

- Спасибо, - сказал я. - Ты патриот своей малой родины.

- На том и стоим, Алеха!

- Самое время сесть, - предложил я. - Чтобы не упасть...

- А что такое?

Мое повествование о ночном телефонном шантажисте сопровождался таким гомерическим хохотом, что казалось, ухает стая, оголодавших вконец филинов.

- Ты шутишь, Чеченец? - не верил.

- Какие могут быть шутки.

- Сделаем, Леха, какие проблемы? Городишко маленький, за два дня всех на дыбу поднимем.

- Всех не надо, - сказал я. - Мне бы тротиловую шашечку... для полного счастья.

- Ох, Леха, благодетель ты наш, все лучшее отдаешь людям, - засмеялся. - Как понимаю, начинаем работать, Чеченец?

- Не забудь завести трудовую книжку, - отшутился. - Чтобы стаж не прерывался.

- Это непременно.

- И последнее, - вспомнил. - Что за спецзона "А" на фабрике? Все о ней говорят, а толком ничего не знают.

- А зачем тебе? - покосился с подозрением.

- Должен знать, что на родине происходит? Водочку, что ли, гонят?

- Не знаю. Вроде фабричные сдают территорию танковой части, а те чего-то себе куют на продажу.

- Оружие?

- Не знаю. Мы туда не ходим. Против танка не попрешь, - рассмеялся.

- Иногда можно, - заметил я. - Горят за милую душу.

Побродив между холодными иззябшими деревьями, мы вернулись к машинам. Я был отрекомендован трудовому коллективу, как заместитель директора ТОО закрытого типа "Лакомка", приказы которого исполняются беспрекословно. Работнички поскребли свои квадратно-стриженные затылки, вздохнули - ещё одно руководящее фуфло на их головы.

- Он добрый, - успокоил всех Соловей-Разбойник, - когда спит. Так что прошу любить и жаловать.

Первые два рабочих дня в новом качестве прошли в суматохе. Я был ознакомлен со структурой ТОО и его объектами, кои мы с господином Соловьевым посетили с целью проверки сбора налога на развитие и становление коммерческого предприятия под милым детским названием "Лакомка".

Схема была проста как наша жизнь. Все торговля городка, включая государственную, находилась под бдительной опекой бригады Соловья-Разбойника; негоцианты платили своего рода подать за стабильность и безопасность своего предпринимательского бизнеса. И в этом была сермяжная правда нашей прекрасной действительности.

По намекам бывшего однокашника, я понял, что часть "черного нала" уходила на содержание городской администрации, правоохранительных органов и некоторых руководящих лиц торговли, что делала жизнь многим у кормила власти, как при коммунизме.

- И Лаптеву, - поинтересовался, - на лапу?

- Вот этого я сказать не могу, - отрезал. - Какая разница?

- Значит, и ему, - предположил я.

- Чеченец, будь проще, и люди к тебе потянуться.

- Это мои слова.

- А я учусь всему хорошему, - довольно хмыкнул.

На этом наша пикировка закончилась. Было бы странным, если Лаптев, глава железнодорожного торгового куста не имел навара в личный карман. Осуждать его за это также бессмысленно, как драть горло на проходящую электричку за её громкий перестук колес.

Встречали нас везде радушно и приветливо, никогда не думал, что граждане так обеспокоены проблемами своей безопасности. Со стороны все выглядело так, будто прибыла группа налоговых инспекторов.

Правда, присутствие на подступах к торговым точкам громилы по прозвищу Шкаф и его друзей "ракетчиков" с битами в руках эту идеалистическую картинку портили. ("Ракетчиками" называют рэкетиров: взлетают на дурных деньгах, сразу куча девок, авто, а в итоге "палятся" - либо убьют их, либо сдадут в ментуру.).

Мы пили чай с заинтересованными лицами, говорили про жизнь, рассказывали анекдоты, например такой: на необитаемом острове оказались русский, американец и француз. После кораблекрушения. Поймали золотую рыбку, та их спрашивает: Чего желаете, господа? Американец - джин с куском льда и домой. Пожалуйста! Француз - красное винцо "Порто" 1777 года и домой. Без проблем! А русский: Ящик водки, моя золотая, и этих двоих обратно!..

Словом, как я убедился в очередной раз, люди наши душевные и сердечные, с которыми всегда можно договориться полюбовно. И не обязательно для этого кроить черепа металлическими ломиками. А достаточно дубовых бит. Или автоматов Калашникова.

- А какой оборот? - спросил, чтобы до конца представить куда же я вляпался.

- Всем хватает, - ушел от конкретного ответа Соловьев и посчитал нужным определить наши отношения: "бухгалтерия" это его хозяйство, а мое дело - разрабатывать план мероприятий для будущих активных действий с конкурирующими бригадами, мне хорошо известными.