Красная петля

– Поехали домой, – отрывисто сказала Вэл Джеку. – Не могу здесь больше оставаться. Подожду тебя на улице. – Она поднялась и направилась в дамскую комнату.

Джек извлек из кармана ворох мятых купюр.

Один из парней за столом – владелец клубов, по его словам, – вытащил черную карточку «Американ-Экспресс».

– Я расплачусь, – сказал Джек. И добавил, обращаясь ко мне: – Я хочу произвести на Свердлова хорошее впечатление. Я без ума от его дочери. Это не обычные шуры-муры. Я по-настоящему ее люблю.

– Ей только девятнадцать.

– Люди разные, – искренне молвил Джек. – Она – необычная. У нее зрелая душа. Ничего не могу с собой поделать. Пытался, но не могу. Думаешь, Свердлов меня за это прикончит? – спросил он с улыбкой. – Думаешь, он меня грохнет, Арти?

22

Мы стояли на улице перед рестораном, Толя все еще курил сигару, Джек с Вэл не отходили друг от друга. Я взглянул на часы. Больше ждать нельзя. Я повернулся к Джеку и спросил:

– Сид Маккей был тебе другом?

– Конечно, – ответил он. – Больше, чем другом. Когда-то он был моим шефом, почти как отец. В последние годы он, правда, свихнулся, стал параноиком. Он собирал материалы, все это знали. Думал, что все мухлюют с информацией, что пресса коррумпирована, что все мы выдумываем сюжеты. Старость не радость. Наверняка у него склероз. Сид хранил все в папках, их желали заполучить, а там ничего не было. А что? Почему вдруг ты заинтересовался?

– Я слышал, будто он уволил тебя, когда ты что-то напортачил.

Он засмеялся.

– Это было много лет назад. В другой жизни.

– Где ты был всю неделю, Джек? Со дня моей свадьбы?

– С Вэл, в Ист-Хэмптоне. Мы только сейчас выбрались в город.

– Так ты не слышал?

– Что именно?

Я не стал церемониться.

– Сидни Маккей умер, – объявил я.

Услышав это, Джек вдруг сполз по стене, опустился на колени. Вэл бросилась к нему, обняла, села рядом с мим на тротуаре. Прохожие глазели на них. Она не обращала внимания и обнимала Джека. Тот плакал. Я не мог понять, от души ли эти слезы или Джек просто гениальный актер. Впрочем, одно другому не мешает.

– Боже мой, – всхлипнул он.

Я присел на корточки рядом с Джеком.

– Вы близко общались? – спросил я.

– Конечно. Разумеется. Черт… Он помогал мне.

– В чем?

– Во всем. В работе, когда я только начинал. Даже помог купить квартиру в Ред-Хуке. О господи, а я не перезвонил ему на прошлой неделе. Он звонил мне, а я не отозвался.

– Почему?

– Я устал от его одержимости новостями, всей этой ерунды, его обвинений. Он зациклился на этом. Но кто его убил? Какому недоноску пришло в голову прикончить старого беднягу Сида Маккея?

– Каких обвинений? Он тебя в чем-то обвинял?

– Ты знаешь, кто его убил? – спросил Джек.

– Я подумал, что, может, это был ты.

Он с усилием поднялся на ноги, не без помощи Вал. Оттолкнув ее, Джек бросился на меня. Он был ниже ростом, но в хорошей форме, и кинулся на меня так резво, что сбил с ног, и я растянулся на тротуаре. Вэл схватила его за рукав.

– Прекрати, – велела она. – Прекрати.

Почти силой дотащив его до бордюра, она поймала такси и затолкала туда Джека. Подбежал Толя и попытался удержать ее, но шофер газанул, и такси умчалось по Девятой авеню.

Толя согнулся пополам и оперся о фонарный столб, тяжело дыша. Когда он распрямился, я увидел, что выглядит он скверно, ловит ртом воздух, чуть не падает. Я испугался до чертиков. У него уже был приступ удушья тогда, в Ред-Хуке. Он был болен и скрывал это от меня.

– Что с тобой?

– Куда они укатили? – Он огляделся, свирепо вращая глазами.

– Не знаю. Поедем к тебе. Я вызову врача. Ты хреново выглядишь, – сказал я.

– Ты позволил ей уехать с ним? – Он полез в карман брюк за телефоном.

– Я отвезу тебя домой.

– Еще чего. – Он яростно тыкал в кнопки мобильника. – Я хочу вернуть ее. Хочу, чтобы Валентина была со мной.

Я стиснул Толину руку: она была липкой от пота. Не хватало, чтобы он умер у меня на глазах, ведь казался он полумертвым: лицо землистое, перекошенное, дряблое. Он побрел к своей машине и споткнулся.

– Да уймись ты со своей заботой, а? – отмахнулся он. – Все нормально. Оставь меня в покое, елки-палки. Хочешь помочь – так помоги. Отдай остальные папки Сида Маккея. А сейчас я отправляюсь на поиски дочери.

Толя выглядел постаревшим, толстым, испуганным. Я преградил ему путь к джипу, встал у водительской двери.

– Никуда ты не отправишься.

– Уйди с дороги! – рявкнул он, но тотчас повалился на дверцу, словно поверженный боксер-ветеран. Лицо у него было огорошенное.

– Я отвезу тебя.

– Нет.

– Скажи мне, что происходит. Я тебе не враг, блин.

– У тебя остальные папки, верно? Ты украл их – так поделись со мной. Ты не доверяешь мне, разве не так? Разве не так, Артемий Максимович?

Он обратился ко мне по имени-отчеству, формально, я в его саркастическом тоне слышалась издевка.

– На что они тебе?

– Они нужны мне, потому что Сид был помешан на обмане и надувательстве в СМИ.

– И что?

– Сид знал, что Сантьяго нечист на руку. Сантьяго, который допрашивает, как я заработал деньги, обзванивает моих друзей и вынюхивает мое прошлое. Пожалуйста, дай мне сесть в машину. – Он оттолкнул меня.

Дверца джипа распахнулась, Толя тяжело взгромоздился на сиденье, будто на гору забрался.

– Ты хочешь прижать Сантьяго? – спросил я.

– Да.

– Из-за Вэл? Или еще какие-то причины?

– Конечно.

– Почему я не могу поехать с тобой?

– Отдай бумаги Маккея.

– Я коп, дружище. Я не могу просто так отдать тебе бумаги, – сказал я. – Ты хочешь, чтобы я прижал его из-за Вэл, и все. Да? Хочешь, чтобы я повесил на него это дело, потому что он много знает про тебя и крутит с твоей дочкой. Сочувствую. Но не могу.

– Дело не в том, что ты коп, – произнес он. – Дело в том, что ты думаешь, будто я убил Сида. Ты обвиняешь Джека Сантьяго, но сам не веришь. А считаешь, что это был я.

Меня отвлек телефон – пришло сообщение из офиса Сонни Липперта. Пока я отвечал, Толя захлопнул дверцу.

Ронда Фишер, секретарша Сонни Липперта, сидела в приемной, несмотря на то, что был субботний вечер.

Краем глаза Ронда смотрела матч «Янки» в переносном телевизоре, угнездившемся на канцелярском шкафу рядом с растением с желтыми цветками. Увидев меня, она всплеснула руками, как всегда.

Она работала на Сонни уже двадцать лет и, возможно, была в него влюблена. Я поцеловал ее, с минуту мы обсуждали «Янки», она сетовала, как обычно, что нет в мире игроков, подобных Полу О'Нилу, и просила удержать Сонни от утреннего пьянства, сознавая, что это бесполезно. Мне нужно было перехватить Толю прежде, чем он расколошматит свой джип, но я понятия не имел, где его искать. Нужно было вернуться домой и пересмотреть папки Сида, но Сонни прислал сообщение.

Я вошел. Сонни посмотрел на меня и извлек бутылку из ящика стола.

– По маленькой, – сказал он и плеснул в два стакана, уже стоявшие на столе. – Меня хотят выжить отсюда, – он обвел рукой кабинет. – А я не ухожу.

– Ты за этим меня звал? Ты оставил сообщения. Уже поздно. В чем дело?

– Присядь. С какой новости начать: с одной плохой или с другой плохой?

Я взял стакан:

– С любой.

– Мне нужно кое-что тебе сообщить, старик. Не хочется, а придется.

– И что же? Господи, Сонни, что?

– Это тебя касается.

– В каком смысле?

– Мне позвонил один тип. Он знает, что мы стобой знакомы.

– Какой тип?

– Неважно какой. Я расспрашивал его про Сида Маккея. Назовем его моим Тайным оком, – он фыркнул. – Он говорит: ты упомянул детектива Арти Коэна, верно? Я ему: ну да, и собираюсь расспросить его по делу Маккея. И тут он вдруг: слушай, мол, я знаю, что Коэн из твоей колоды, поэтому хочу предупредить – кое-кто видел его служебный номер в перехвате Аль-Кайды.