Одинокий лыжник

Выбора у меня не было.

—      Ладно, вернусь, — буркнул я в ответ.

С горьким чувством поражения я стал карабкаться вверх по трассе, по которой только что спустился вниз. Один раз снег осыпался подо мной, я упал; мне стало все безразлично — будь что будет... Но Мэйн принялся тыкать мне в бок носками лыж и протянул лыжную палку, держа оружие наготове.

Пока я добрался до верха, я совсем изнемог. Мэйн велел мне идти к машинному отделению. Дверь была приперта снаружи, и я решил, что там заперты Инглез и Керамикос. Перед входом были навалены кирки, лопаты и тяжелый с длинной ручкой молоток, похожий на отбойный. Мэйн отпер дверь и, схватив меня за шиворот, толкнул внутрь. Я споткнулся о порожек, упал, ударился обо что-то головой и потерял сознание. Я пришел в себя и увидел, что сижу, прислонившись к стене. Меня трясло, как в лихорадке. Все плыло перед глазами, и первое мгновение я не мог понять, где нахожусь. Кровь стучала в висках, голова была тяжелой и болела. Я приложил руку ко лбу. Он был мокрый и липкий. Пальцы были покрыты грязью, кровью и талым снегом.

Затем я вспомнил все, что произошло. Я напряг зрение. Напротив меня, спиной к двери, стоял Мэйн. Под рубильником у окна Инглез и Керамикос долбили цементный пол киркой и молотком. В помещении стоял грохот, пыль столбом поднималась под потолок. Все поплыло у меня перед глазами, и я зажмурился.

Он стоял, облокотившись о рукоятку молотка, и вытирал пот со лба. Он поймал мой взгляд.

—      Как тебе, получше? — спросил он, заметив, что я очнулся.

—      Да. Все в порядке.

Но Дерек увидел, что меня бьет озноб, и обернулся к Мэйну.

—      Почему вы не отведете его в комнату? Он промок насквозь. Еще получит воспаление легких.

—      Это уж его забота, — был ответ Мэйна. Он не скрывал, что ему безразлично, схвачу я воспаление легких или нет. Но тогда и мне самому все было безразлично.

Дерек перевел взор на меня, затем снова взглянул на Мэйна.

—      Я не часто ощущаю желание убить кого-нибудь, — произнес он, — но, клянусь богом, сейчас я готов на это!

—      Не советую пытаться, — только и произнес Мэйн.

Инглез отвернулся и яростно ударил молотком по цементному полу. Гул от удара потряс стены. Большая железная печь была сдвинута в сторону, и там, где она прежде стояла, Дерек и Керамикос крушили цемент. Я оглядел помещение. Оно было серым и грязным. Пыль клубилась вокруг Инглеза и Керамикоса — густая, удушающая пыль. Я сидел у стены, у которой Штельбен застрелил солдат.

Я почувствовал себя лучше. Но мокрая одежда холодила тело, и я не мог унять дрожи. Я поднялся.

—Давайте я вам помогу.

Инглез обернулся.

—      Хоть немного согреюсь, — объяснил я. i — Что ж, ладно, — отозвался он.

Мэйн не протестовал, и я перебрался через груду канатов, тросов и механизмов. В полу уже была выдолблена большая яма, и Керамикос лопатой ковырял землю. Сверху, под цементом, была замерзшая корка, но на глубине, сантиметров пятнадцати земля была мягкая. Я взялся за кирку.

— Не спеши, — шепнул Инглез. — Спешить некуда. Жаль, что тебе не удалось бежать. Смелая попытка, но довольно безнадежная.

Я кивнул.

—      Глупость с моей стороны, — сказал я.

Мы работали молча. Керамикос и Инглез орудовали лопатами, а я разрыхлял для них землю киркой. Мэйн не давал нам передохнуть. Мы работали без перерыва, и яма углублялась с каждой минутой.

—      Вскоре мы доберемся до золота, если оно здесь, — шепнул я Инглезу, когда наши головы соприкоснулись. Яма была уже с полметра глубиной. — Ведь он начнет стрелять, как только мы докопаемся до ящиков, не так ли?

—Сперва он заставит нас поднять их наверх. Если только, как ты говоришь, золото здесь. Как ты себя чувствуешь?

—      Еще не отогрелся, — прошептал я в ответ. — Но пока двигаюсь, все в порядке.

—      Смотри, не вздумай что-либо начать, пока я не скажу. — Он вплотную наклонился к Керамикосу и что-то зашептал ему. Грек кивнул, и его волосатые руки крепче ухватили лопату.

—      Прекратить разговоры! — прикрикнул Мэйн. Голос дрожал от возбуждения.

—      Начинает волноваться, — заметил Керамикос, поблескивая маленькими глазками за стеклами очков. — Скоро потеряет контроль над собой, будет как одержимый, завидев золото. Тогда, может быть, станет менее внимательным. Это будет наш шанс. Не спешите копать…

Я подумал — при нем ли его револьвер.

Прекратить разговоры! — Голос Мейна дрожал. — Работайте молча или я пристрелю одного из вас.

Мы умолкли. Но хотя мы не спешили, яма неизбежно углублялась. Было уже около четырех часов дня, в помещении стало темно, и Мэйн включил электрическое освещение. Зажглась лампа на том самом месте, где ее когда то разбил Хольц, Инглез взглянул на меня. Наверное, та же мысль мелькнула и у него. Если я сделаю вид, что почувствовал дурноту, смогу ли я приблизиться на достаточное расстояние, чтобы разбить ее киркой, подумал я.

—      Не делай глупостей, Нейль, — прошептал Инглез.

Я взглянул на Мэйна. Глаза у него блестели. Мысли о золоте владели, им. Но он не забывал и о нас. Черное дуло пистолета смотрело мне прямо в живот, когда мы встретились взорами.

—      Если вы сделаете хоть шаг к лампочке, Блэйр, я выпущу из вас кишки.

Мы продолжали копать. Поочередно один из нас спускался в яму.

Когда яма была уже около полутора метров глубиной, лопата Инглеза увязла в заплесневелом куске сукна. Керамикос вытащил его из земли,

—      Это может заинтересовать вас, Мэйн, — сказал он. Кусок немецкой шинели,

—      Копайте дальше!

В земле попадались ржавые штыки, винтовки с истлевшими прикладами и съеденными ржавчиной стволами, ремни, которые рассыпались, когда мы дотрагивались до них. И затем мы отрыли угол деревянного ящика.

Керамикос (в это время он находился в яме) взглянул на нас.

—      Передайте наверх, — сказал Инглез.

Керамикос нагнулся и принялся руками очищать ящик от земли. Я посмотрел на Мэйна. Он был очень возбужден. Это видно было по его глазам, по напрягшемуся телу. Но он не двинулся с места.

Ящик был длиной около полуметра, сантиметров тридцать шириной и сантиметров пятнадцать в высоту. Дерево потемнело и подгнило, куски земли запеклись на нем. Керамикос обхватил ящик руками и передал Инглезу. Ящик был тяжелый. Инглез опустил его возле трупов и посмотрел на Мэйна.

—- Поднимите наверх остальные, — распорядился Мэйн.

—      Может быть, вскроем? — предложил Инглез.

Мэйн задумался. Соблазн увидеть золото был велик.

—      Ладно, — сказал он. — Взломайте его киркой. Посмотрим.

Инглез подтолкнул к нему ящик.

—      Ломайте сами. — сказал он. — Это ваше золото. Мэйн рассмеялся.

—      Я не дурак, Инглез. Вскройте его!

Инглез пожал плечами. Упершись ногой об ящик, он сунул острие кирки между досок. Верхняя доска легко оторвалась.

Ящик был доверху набит землей.

Мэйн издал вопль и отскочил назад. Пистолет дрожал у него в руке.

—      Что это за фокусы? — завопил он. — Это земля! Что вы сделали с золотом, Инглез? Что вы с ним сделали?

Он потерял контроль над собой. Лицо исказилось от ярости.

—      Что вы с ним сделали? — повторил он. — Скажите, что вы с ним сделали или я... или я... — Он словно обезумел. Я испугался, что он застрелит Инглеза.

—      Не валяйте дурака, — сказал Инглез. Голос у него был резок, и в нем звучали властные нотки. — Эти ящики лежали нетронутыми в земле с того самого дня, как ваши друзья их здесь закопали. Возможно, они — Мюллер и Манн — знают, где спрятано золото. Но вы убили их.

—      Почему вы предложили вскрыть ящик? — Мэйн овладел собой. — Почему? Вы знали, что золота там нет?

—      Я подозревал, что ваши друзья обманули вас, — ответил Инглез.

—      Не верю! Я освободил их из тюрьмы, и за это они рассказали мне все. Они вырыли эту яму по распоряжению Штельбена и сложили в нее ящики и трупы. После этого Штельбен заперся здесь и завесил окно, чтобы они не могли подсматривать. Потом, когда они получили возможность посмотреть внутрь, они увидели, что яма была закопана, зацементирована и печь поставлена на прежнее место. После этого Штельбен запер дверь, и больше они не могли попасть внутрь.