Стелла искушает судьбу

— Это ты меня извини, — тихо отозвалась Стелла, которой показалось, что у Ирины сейчас начнется истерика. Но женщина справилась с собой, хотя голос ее предательски дрожал, когда она вновь заговорила:

— Ничего. Иногда надо вспоминать. Даже если очень больно. Кто мы без наших воспоминаний?

Стеллу мучило любопытство, и она, прекрасно осознавая, что с такими вопросами к Ирине приставать не стоит, все-таки спросила:

— А потом?

— Потом было два нелепых брака. Просто от ужаса перед одиночеством. Ничего у меня не получилось. Наверное, уже и не получится. — Ирина посмотрела на бутылку, на свою рюмку и сердито сообщила: — Эх, черт, коньяк кончился.

— Совсем? — обрадовалась Стелла.

— Да нет. На антресолях еще полно. Лезть неохота.

— А-а?..

— Это мне придурок один ящик коньяку проспорил.

— А почему придурок?

— А потому, что проспорил и отдал. Я, честно говоря, вовсе и не рассчитывала. Ладно, давай-ка спать, подруга. Разболталась я сегодня, как сорока…

Выйдя утром на кухню, Стелла увидела, что Ира стоит у окна и гладит устроившуюся у нее на руках Баську. Кошку же, судя по всему, гораздо больше интересовал минтай, дымившийся в ее миске, чем ласки хозяйки. Удивительная для столь маленького зверька прожорливость поражала Стеллино воображение.

— Наливай себе кофе, — скомандовала Ирина, — а потом — салат «Вечная молодость». Я хочу посмотреть, запомнила ли ты рецепт.

Стелла содрогнулась, при воспоминании о салате «Вечная молодость» ей очень захотелось заголосить «вечную память». Залитый кипятком геркулес с лимонным соком превращался в омерзительное слизистое месиво, не спасал даже дефицитный сахар, которого на целую чашку гадости полагалась лишь маленькая ложка. Девушка вполне справедливо полагала, что от такой диеты можно протянуть ноги, однако Ирина вчера поглощала эту неудобоваримую гадость с совершенно непроницаемым лицом, и Стелла смирилась.

Приготовив салат (кстати, почему салат? Какой это к дьяволу салат?), девушка поставила на стол перед собой и Ириной две чашки, прикрыв их блюдцами. Геркулес должен был пропариться. Это отодвигало пытку, но ненадолго. С удовольствием отхлебнув крепкого кофе, Стелла машинально потянулась к засохшим до состояния камня сухарям, лежавшим в плетеной вазочке.

— Куда? — рявкнула Ира, и девушка, подпрыгнув, отдернула руку:

— Ой! Как напугала!

— У тебя диета. Сухари получишь в обед…

Она хотела еще что-то добавить, но вдруг резко зазвонил висевший на стене телефон. Ирина схватила трубку:

— Да? Привет! Была я дома, была… Черт его знает, наверное, барахлил.

Ирина бессовестно врала — вчера, перед приемом коньяка, она отключила телефон. Стелла с удивлением искала и не находила на лице приятельницы следов вчерашнего неприличного винопития. Но той, казалось, чрезмерное возлияние никакого вреда не принесло — она была бодра и хорошо выглядела. Вспомнив, на что похож становился с похмелья отец, Стелла еще больше поразилась.

— Да? Да-а?! Да-а?!! — Тихая радость в голосе Ирины переросла в восторженный вопль. — Лечу! Бегу! Уже одеваюсь! — Она повесила трубку и, возопив: — Ур-ра! — бросилась в прихожую.

Стелла в недоумении последовала за ней. Наблюдая, как поспешно одевается Ирина, девушка не удержалась от естественного в такой ситуации вопроса:

— Что случилось?

Женщина опустилась на пуфик и принялась натягивать черный сапог-ботфорт. Это требовало некоторых усилий.

— Наташка мне фаршу купила… И яиц, и масла… И банку огурчиков… И зеленый горох. Ну целый мешок продуктов. Не иначе где-то медведь сдох, раз у них в магазине такие продукты появились. Или начальство с проверкой приезжало. Она говорит, что ее чуть не задавили… В очереди… — Ирина справилась со вторым сапогом. — Котлет наделаю. Наших угостим…

— А-а… — разочарованно протянула Стелла, вспоминая о диете.

— Что — а-а-то? Не надоело на гречке сидеть? У нас же в холодильнике — зима!

— Мне нельзя…

— Глупости, — отрезала Ира, с сомнением глядя на свою каракулевую шубу. — В обед можно.

Видимо, обуявшие ее сомнения рассеялись, она полезла в стенной шкаф и достала из него старенький белый кроличий полушубок.

— Ладно, я побежала, — улыбаясь, заявила Ирина. — Не скучай! Часов в пять буду. До Натальи только дорога — час с лишним. Да потрепаться… Да кофейку попить… Так что в пять. Не раньше.

Закрыв за хозяйкой дверь, Стелла прошла на кухню и заглянула в холодильник, в котором действительно жила зима. Правда, в морозилке лежал запас Баськиного минтая. Когда Стелла предложила Ире пожарить рыбы, та воззрилась на нее с нескрываемым изумлением и заявила: «Люди минтай не едят!» Стелла имела на этот счет совершенно иное мнение, но спорить не стала — в конце концов, она же в гостях.

Без малейших колебаний девушка взяла чашку с «салатом» и прошла в ванную, где с наслаждением вытрясла «Вечную молодость» в унитаз. На губах ее при этом змеилась мстительная улыбка. Затем она сгрызла, снедаемая угрызениями совести, каменный сухарь, допила кофе и… немедленно заскучала.

Читать ей не хотелось, телевизор смотреть тоже. Она отправилась к себе в комнату, переоделась в тренировочные штаны и клетчатую мужскую рубашку, выданную ей хозяйкой, закатала рукава и пошла в ванную — искать тряпки и моющие средства.

Когда Ирина, нагруженная как верблюд, вернулась домой (не в пять, как собиралась, а около восьми), Стелла уже домывала прихожую. Зеркала и светильники сияли немыслимой чистотой, книги на стеллажах выстроились ровными рядами, утратив при этом вековой налет пыли, паутина была истреблена повсеместно, а пятна и потертости на обоях стыдливо прикрылись прикнопленными картинками из шикарного календаря за прошлый год, подаренного Ире все той же Наташей. Выбрасывать его Ире было жаль, хотя она не могла придумать ему применения. С этой задачей лихо справилась ее гостья — теперь на стенах прихожей висели цветные изображения изысканных украшений, отпечатанные на плотной бумаге, и радовали глаз.

Ирина охнула, опускаясь на пуфик:

— Нет, я всегда знала, что из меня хозяйка как из дерьма пуля, извини за выражение! Но такое… Ты превратила мою берлогу в настоящий дворец. Это ужасно, потому что ненадолго.

Стелла улыбнулась и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони:

— Ир, давай обои переклеим? Я у тебя на антресолях видела.

— О Боже! Успокойся. Твоя бурная деятельность на ниве домашнего хозяйства повергает меня в трепет. Береги силы, подруга. У нас с тобой в понедельник съемка. И ничего хорошего я от нее не жду.

Рита выключила видеомагнитофон. Не то чтобы ей не понравился фильм «Кровь и плоть» — правда, слишком жестокий и натуралистичный, но достаточно интересный, — просто она несколько ошалела от «киномарафона», который себе устроила. Влад утром в пятницу умчался на работу, пообещав приехать в воскресенье после обеда. И она дорвалась до видика.

Рите случалось бывать в гостях у знакомых — счастливых обладателей видеомагнитофонов, она даже умела обращаться с подобной техникой, однако возможности смотреть что угодно и когда угодно она еще никогда не получала. Она прекрасно понимала раздражение хозяев, собравших гостей, чтобы пообщаться и повеселиться, когда те самые гости начинали намекать, что, мол, неплохо бы посмотреть что-нибудь новенькое, а потом тупо пялились в экран, забыв и о хозяевах (для которых «новенькое» вовсе таковым не являлось), и о с любовью накрытом столе. В подобных случаях Рита обычно спешила предложить свою помощь недовольной хозяйке и уходила на кухню, хотя ей тоже очень хотелось посмотреть кино.

И вот в ее распоряжении оказался видеомагнитофон и огромная фильмотека. Она даже несколько растерялась и решила для начала посмотреть то, что уже когда-то видела. В конце концов, заметив, что кассеты стоят в строгом порядке — как книги на библиотечных полках: боевики с боевиками, мелодрамы с мелодрамами, фантастика с фантастикой, — Рита стала выбирать смелее и не пожалела об этом. После трех «Рембо» она взяла «Коммандо», затем «Крепкий орешек», потом «Бестселлер» и «Заварушку в городе» и еще множество разных фильмов, названия которых уже просто не удерживались в ее памяти.