Дневник его любовницы, или Дети лета

Глеб слушал меня внимательно, не перебивая. А когда я закончил, тихонько протянул:

– Да-а-а…

– Вляпался, – перевел я.

Глеб сочувственно кивнул:

– Я понимаю.

– С гостями ты хорошо придумал, – одобрил Глеб. – Они сюда точно не сунутся, если будут уверены, что хозяин не один. Шум им сейчас совершенно ни к чему.

– Ну, хорошо, – сказал я. – На два дня безопасность обеспечена. А что потом?

Глеб задумчиво выпятил нижнюю губу.

– Одному тебе здесь оставаться нельзя, – сказал он после минутного размышления.

– Нежелательно, – согласился я. – Видел бы ты, как этот Сеня смотрел на дом! Просто рыскал рентгеновским взглядом!

Глеб тихо засмеялся. Я обиделся.

– Смейся, смейся… Тебе легко смеяться…

– Тошка, ты же знаешь, я тебя не брошу, – сказал Глеб рассудительно. – Так что можешь расслабиться. Уедем вместе или не уедем вообще.

Я поперхнулся.

– А экзамены?

– Заболею, – ответил Глеб спокойно, и даже зевнул. – С больничными проблем нет.

Я неуверенно фыркнул.

– Меня не это волнует, – продолжал приятель. – Ты мне вот что скажи: милицию вызывать будем?

Я подумал и отрицательно потряс головой:

– Не будем.

– Так я и думал, – пробормотал Глеб вполголоса. Посмотрел на меня и спросил:

– А если твой… гость из тех?.. Ну, из тех, кто сейчас машины обыскивает?

Я пожал плечами.

– Вполне возможно. Но он ранен. Понимаешь?

Глеб, не отвечая, смотрел мне в глаза.

– Я не могу отдать его сейчас, – сделал я новую неуклюжую попытку все объяснить. – Не могу отдать раненого. Пускай поправится, а потом…

Я махнул рукой.

– А потом делает, что угодно. Пускай хоть перестреляют друг друга.

Глеб молчал.

– Ответь! – попросил я.

Приятель вздохнул и сказал:

– Я тебя понимаю.

– Правда? – обрадовался я.

– Правда, правда… И потом, совсем ни к чему тебе вмешиваться в бандитские разборки. Незачем этим тупорылым знать, что ты у себя прячешь их клиента.

Я согласно кивнул.

– Я тоже так думаю.

– Вот и славно, трам-пам-пам, – подвел итог Глеб.

Встал со скамейки, потянулся и сказал:

– Дождемся, пока он очнется. Может, и придумывать ничего не придется. Сам все придумает.

– Думаешь? – спросил я безнадежно.

– А то! В конце концов, речь идет о его жизни! – веско напомнил приятель.

Я покивал.

– Ладно, все. Слушай, жрать хочу до безумия, – перевел стрелки Глеб. – Пошли к двоечникам. Они наверняка что-то приготовили.

– Что ж, изо рта, что ли, у них вырывать? – возразил я совестливо.

– Зачем изо рта? – удивился Глеб. – Они себе еще приготовят!

Лукаво посмотрел на меня и добавил:

– Потом. После нас.

Я фыркнул.

– Ну, ты и сволочь.

– Я не сволочь, – назидательно сказал приятель. – Я воспитываю молодых в духе почтения к старшим. Понял?

– Понял.

– Жрать идем?

Я вздохнул. Надеюсь, хроники уже успели немного подкрепиться.

– Идем, идем, – поторопил Глеб. – Я же вижу, что у тебя глаза голодные. Прямо как в песне: хочешь, но молчишь. Поднимайся…

Он за руку выдернул меня со скамейки, и мы зашагали к дому.

Остаток вечера напоминал затишье перед бурей.

Глеб разыскал в моей библиотеке какой-то средневековый роман и уселся с ним на террасе. Время от времени он откладывал роман и уходил в подвал. Возвращаясь назад, открывал дверь моего кабинета и молча качал головой. Это означало, что незнакомец по-прежнему пребывает в обмороке.

Хроники тусовались где-то на даче. Не знаю только, занимались они подготовкой к экзамену или чем-то более полезным. Как только в поле зрения возникал их свирепый куратор, хроники немедленно растворялись в воздухе. Меня это их качество устраивало на все сто. Очень не хотелось, чтобы студенты сунули свой любопытный нос в подвал и увидели то, что им видеть совсем не полагается.

Итак, время после «операции» незнакомец провел в состоянии полного анабиоза.

Ночью я почти не спал. В голову лезли мысли, которые я старался гнать. Но они возвращались снова и снова, и я, наконец, задал себе вопрос, которого боялся:

– Что делать, если он умрет?

О незнакомце мне абсолютно ничего не известно. Я не знаю даже его имени. Кому сообщать о его смерти? Каким образом? Вызвать милицию на дачу? И как мне объяснить наличие трупа с огнестрельным ранением в собственном подвале? А если незнакомец умрет от той кошмарной операции по извлечению пули, которую я проделал? Господи, меня посадят! Посадят, это совершенно точно. Не ясно только одно: на какой срок.

Я вздыхал, ворочался в кровати, вставал, выходил во двор, бродил по даче. Но в подвал не вошел ни разу. Трусил.

Под утро, когда меня, наконец, сморил неприятный рваный сон, я вдруг ощутил сильный толчок в бок.

– А! – сказал я, подскакивая на кровати.

– Вставай, говорю, – прошипел Глеб.

Приятель стоял над моей кроватью. Он был полностью одет, и я понял, что этой ночью бессонница истерзала не только меня.

Я проглотил комок в горле и спросил:

– Он… у-умер?

– Он пришел в себя, – ответил Глеб.

Меня подхватила неведомая сила и потащила вниз, на лестницу, из дома, в подвал…

Я распахнул дверь и ворвался в нее, как полоумный.

Незнакомец повернул голову на шум. Он был бледен, но глаза его сверкали из полутьмы так же насмешливо, как и раньше.

От облегчения у меня подкосились ноги, и я бухнулся на пол рядом с матрацем.

– Привет, – сказал я ломающимся голосом.

– Привет.

– С возвращением!

Он посмотрел на меня и усмехнулся:

– Боялся, что хоронить придется, – угадал незнакомец причину моего душевного подъема.

Я поник головой.

– Конечно, боялся! – сказал Глеб, возникая в дверях со своим докторским чемоданчиком. – А вы как думали? Нажрались виски, и давай спицей пули выковыривать! Парацельсы, блин!

Незнакомец обнажил ровные хищные зубы в беззвучном смехе.

Глеб присел на корточки возле него и спросил:

– Звать-то вас как?

– Егором зовите, – ответил незнакомец. Впрочем, теперь уже бывший незнакомец.

– Очень хорошо. Теперь второй вопрос. Как чувствуете себя, Егор?

Мой незваный гость возвел глаза к потолку и облизал губы.

– Хорошо себя чувствую, – ответил он наконец. – Только пить хочется.

– Чуть позже, ладно? – сказал Глеб. – Я вас для начала осмотрю. Антон, а ты пока принеси минералку. Только без газа. Есть без газа?

– Есть, – ответил я и побежал в дом.

Открыл холодильник, достал из него бутылку «Святого источника». Налил в стакан, разбавил холодную жидкость водой из чайника.

Душа пела и ликовала. Все обошлось! Господи, неужели все обошлось!

Остальные проблемы по сравнению с этой казались второстепенными. Как вывезти гостя с дачи, как миновать блокпосты на дороге, каким образом выкрутиться из этой истории…

Ерунда. Все это ерунда. Главное, что Егор жив.

Я вернулся назад. Глеб заканчивал накладывать повязку.

– Все хорошо, – быстро проинформировал он. – На вас, Егор, все подживает, как на собаке.

– Я завтра встану, – пообещал гость.

– Ну, не завтра…

– Нет-нет, завтра! – ответил Егор так уверенно, что мы с Глебом только переглянулись.

Раз такой мужик сказал, что завтра он сможет стоять на ногах, значит, так тому и быть.

– Хроники спят? – спросил меня Глеб вполголоса.

– Спят, – ответил я.

Егор весело приподнял брови.

– Хроники?

– Понимаешь, у нас тут гостит пара студентов, – объяснил я. – Обстоятельства потребовали.

И я коротко рассказал гостю все, что мы с Глебом уже знали.

Егор слушал внимательно, не перебивая. Узнав про блокпост на дороге, слегка дернул уголком рта, но мне показалось, что он не столько огорчился, сколько обрадовался усложнившейся задаче.

– Так что, как вывезти тебя в город я пока не знаю, – закончил я рассказ.

– Тебя зовут Антон? – неожиданно спросил гость.