Расплата (СИ)

Иисус только промолвил: "Он еще не готов". Вернее, он произнес эту фразу мысленно, не открывая рта, но Сергей ее очень четко расслышал. И в этот момент проснулся.

Над ним стояла испуганная Ольга.

Глава 8. Финальный инструктаж

‒ Сережа, милый, что с тобой произошло? Ты всю ночь стонал, а под утро, когда я зашла к тебе в комнату, ты плакал во сне. Ты что, ночью упал с кровати? Откуда у тебя такой огромный синяк на лбу?

Сергей, за ночь пришедший в себя, решил не волновать и без того перепуганную жену.

‒ Ты знаешь, Оля, ночью во сне анекдот один вспомнил и так долго смеялся, что в конце концов даже слезы потекли из глаз, и, наверное, пока смеялся, случайно ударился головой об стену.

Несмотря на то, что последнее обстоятельство в сочиненной Сергеем истории было правдой, Ольга ему, конечно, не поверила.

‒ Тебе бы все шуточки шутить, ‒ укоризненно произнесла она. ‒ Идем, я приведу твое лицо в порядок, ‒ сказала она и повела Анциферова за руку, как малого ребенка, в ванную.

Через пять минут после того, как жена навела на его шишку марафет, Анциферов преобразился.

‒ Ну что, Оля, теперь мне можно идти не только на работу, но и на телевидение или даже в ЗАГС.

Сергей обнял Ольгу и нежно поцеловал, а потом вдруг взял ее на руки и понес на кухню. Не обращая внимания на визг и протесты, Сергей донес жену до кухни и только там опустил на диван.

‒ Оля, мне бы кофе и яичницу, и я готов ехать и ловить Фокса.

Ольга молча указала ему на плиту, где его ждала желанная яичница и маленький кофейничек с эспрессо.

К девяти тридцати за Сергеем приехала машина. Обычно Сергей просил шофера ехать по другим делам и сам добирался на работу на старенькой "девятке". Однако сегодня шофер пришелся как нельзя кстати. Поцеловав жену и дочку, Сергей быстро спустился по лестнице.

Шофер Сеня слушал радио "Шансон", когда Сергей подошел к машине. Приглушив звук, Сеня проворно выскочил из машины, несмотря на свои сто десять килограмм при росте метр восемьдесят пять. Открыв дверь Анциферову и подождав, пока шеф сядет, Сеня с той же молниеносной скоростью оказался у своей двери и пулей сел в машину.

Сергей недовольно посмотрел на Сеню.

‒ Куда спешишь? Неужели мы опаздываем? Или собираешься побыстрей от меня избавиться и ехать бомбить?

Сеня, не заметив иронии в последнем предположении шефа, стал обидчиво оправдываться:

‒ Да что вы такое говорите, Сергей Николаевич? Зачем мне заниматься частным извозом, если мне и моей зарплаты вполне хватает? Я просто уже отвык с вами ездить. Так редко это бывает, что забыл, что вы не выносите суеты.

Анциферов улыбнулся.

‒ Да, Сеня, ты прав. Спешки и суеты я действительно не люблю. Она нужна сам знаешь где и когда. На пожаре и при ловле блох. Так что наслаждайся тем, что везешь любимого начальника, и делай это медленно и с удовольствием, как будто ласкаешь любимую девушку.

Сеня покраснел от такого сравнения. Анциферов попал в самую точку. У Сени совсем недавно появилась новая подруга. Поэтому, поняв вполне конкретный пример шефа, Сеня медленно завел машину и поменял радиостанцию на "Наше Радио", которое любил Анциферов.

Анциферову повезло: играла его любимая группа "Наутилус Помпилиус", которой уже почти 7 лет как не существовало. Выдав в эфир легендарные "Прогулки по воде", радиостанция прервалась на рекламу. Томный женский голос рассказывал про очень привлекательную плитку в ванной с нежно розовым оттенком, на которую так приятно смотреть, лежа в пене. После этого женщина сообщила, что не только плитка, но и моющиеся финские обои с видами пляжа Кох Самуи так заводят ее, что для нее теперь рай с милым даже в шалаше, при условии что он оклеен обоями и выложен плиткой именно этой фирмы.

Анциферов попытался представить себе шалаш с полом и обоями из Финляндии, чтобы оценить всю глубину дизайнерской мысли. Представить такое ему не удалось, но почему-то возникали знакомые аналогии с унитазами из чистого золота и анекдотами про новых русских.

Сергея отвлек от его мыслей спокойный, но по-военному четкий голос Сени:

‒ Сергей Николаевич, мы приехали.

На крыльце здания прокуратуры уже стоял сияющий Пёстренький в шикарном пиджаке от Меxx и со знанием дела рассуждал о чем-то с начальником челябинского ОМОНа Мухиным.

‒ А вот и сокол нашего сыска, неподкупный Сергей Анциферов, ‒ радостно воскликнул Пёстренький, сделав пару шагов в сторону Сергея.

‒ Ну, здравствуй, брат. Вижу, выглядишь ты не очень. Не спал всю ночь, наверное? Пил и думал о работе? Познакомься, Юрий Игоревич, ‒ обратился Пёстренький к Мухину, ‒ это мой лучший сотрудник во всей прокуратуре Челябинска и во всем Южноуральском округе.

Анциферов крепко пожал руку Мухину.

‒ Мы знакомы с Юрием Игоревичем еще по учебе на юридическом факультете.

Мухин только кисловато улыбнулся и кивнул в подтверждение слов Анциферова. Было видно, что он не очень рад встрече с Анциферовым, которого знал, когда был в комитете комсомола юрфака в Казани, где когда-то учился Анциферов.

Пёстренький больше прежнего расплылся в улыбке.

‒ Ах вот оно что! Не знал, не знал. Получается, что не только я один имею честь работать с таким человеком, как наш Сергей Николаевич. Ну что ж, тогда попрошу ко мне в кабинет для нашего, так сказать, финального инструктажа.

Все трое прошли не в личный кабинет Пёстренького, а в маленький зал для встреч, где обычно принимали больших начальников из Москвы, включая Попустинова.

Стол был накрыт, но на этот раз, кроме минеральной воды, печенья и сока, на столе ничего не было.

Пёстренький подошел к лаптопу и, проверив, что все работает, начал бодро рассказывать, как будет происходить завтрашнее задержание Хлопонина.

Пёстренький любил эффектные зрелища, поэтому вместо того, чтобы сразу приступить к делу, он представил, что выступает где-то на заседании Совета безопасности, Госдумы или на Петровке.

‒ Дорогие коллеги, все мы сегодня присутствуем при историческом событии. Начинается новая эра. Россия возрождается и поднимается с колен. Эра олигархов и семибоярщины подходит к концу. Ей на смену приходит эра диктатуры закона, так четко очерченная нашим президентом в его последнем ежегодном послании Федеральному Собранию, на котором я тоже имел честь присутствовать. Завтра мы заложим первый камень в дело построения суверенной демократии в России.

Мухин очень зло посмотрел на Пёстренького и грубо перебил его:

‒ Слышь, ты, Цицерон, можно покороче? Ты здесь не в Госдуме. А мне завтра в четыре утра вставать, чтобы из Первоуральска два автобуса ОМОНа сюда перегнать.

Пёстренький, однако, нимало не смутившись, смерил уничтожающим взглядом Мухина и спокойно произнес:

‒ Послушайте, Мухин, именно потому, что мы здесь не в Госдуме и вы не лидер фракции либеральных патриотов, извольте выражаться по-человечески. Вы здесь не с ОМОНом разговариваете, а то мы вас быстро насовсем из Челябинска в Первоуральск переведем. Кстати, а почему начальник Челябинского ОМОНа везет своих бойцов аж из Первоуральска? Или это, может, вообще не ваши ребята, а ваши крышуют сейчас кого-нибудь на стороне, а, Мухин? А ты знаешь, сучий пес, что это большая честь задерживать Хлопонина и что не каждому такое выпадает даже раз в жизни? Так что перед тем как что-то вякнуть, в следующий раз хорошенько подумай. Иногда, как поется в известной рекламе, лучше жевать, чем говорить.

Мухин после всего этого побелел от злости, но примолк.

‒ Ну так вот, коллеги, извините меня за эту непротокольную выходку в ответ на замечание полковника Мухина о регламенте. Приступим к делу. Завтра между семью и семью тридцатью утра по местному времени самолет Хлопонина должен приземлиться для дозаправки в аэропорту Баландино. Время дозаправки составляет минут двадцать пять-тридцать максимум. Это означает, что за указанное время мы с вами должны заблокировать самолет с помощью бойцов ОМОНа и перевести его на резервную полосу. При этом никто не должен ни о чем догадаться. В случае возникновения вопросов диспетчер должен сообщить, что в связи с контртеррористической операцией, проводящейся на территории аэропорта, заправка временно прекращена и может быть продолжена только в другой части аэропорта. Только после того, как самолет будет отконвоирован туда, бойцы ОМОНа штурмуют самолет и выводят оттуда Хлопонина. Это план "А". Теперь план "Б". Самолет штурмуется сразу во время дозаправки и только потом конвоируется в резервную часть аэропорта. Какие будут соображения у вас, Мухин и Анциферов? ‒ закончил свою речь Пёстренький и удовлетворенно взглянул на коллег.