Расплата (СИ)

‒ Я все понял, Саня, ‒ тихо сказал Анциферов. ‒ Дело не в Синицком и не в Печорском. Они были просто разменными монетами в крупной игре. Дело в Хлопонине. Его пытались запугать, и у них ничего не вышло. И теперь настал черед самого Хлопонина.

Чапченко молча слушал его.

‒ Я даже не знаю, почему мне поручили это все. Они ведь знают, что я не могу арестовать и завести уголовное дело на человека, которого не в чем обвинить и доказательств вины которого или даже косвенных улик на которого у меня нет, ‒ рассуждал вслух Сергей, как будто говорил только сам с собой.

Александр понял, что пора остановить эту тираду друга, пока все не зашло слишком далеко.

‒ Послушай, Сергей, давай оставим этот разговор. У меня трое детей, младшему всего полгода. Я не хочу ломать им жизнь. Я и так сказал и показал тебе много лишнего. Большего я сделать, к сожалению, для тебя сейчас не могу. А на месте Хлопонина оказаться тоже не хочу и тебе не советую. Подумай: едва ли на совершенно невиновного олигарха устроили бы такую охоту, начав арестовывать его ближайших сподвижников. Наверное, он кому-то очень крупно нагадил или использовал в своем бизнесе не совсем законные методы. Дыма без огня, как известно, не бывает.

‒ Саня, я допускаю, что Хлопонин вел свой бизнес не совсем честным способом, но если на него нет никаких улик, мы не можем арестовать невиновного человека только потому, что нам что-то кажется. Или я не прав?

Чапченко как-то недобро усмехнулся, глядя куда-то мимо Сергея.

‒ Серег, а ты попробуй объяснить это Попустинову, если, конечно, сможешь, или подай рапорт об отставке.

Анциферов посмотрел другу прямо в глаза.

‒ Спасибо тебе большое, Сань. Извини, что втравил тебя во все это. Давай выбираться из твоих катакомб.

Поставив на место все папки, они медленно пошли к выходу. Закрыв за собой обе металлические двери, они снова оказались в длинном коридоре, под потолком которого проходили трубы теплоизоляции. В конце коридора они снова очутились у лифта.

Чапченко замедлил шаг и вдруг остановился.

‒ Послушай, Сергей. Подумай хорошенько, стоит ли тебе во все это ввязываться и чего ты этим добьешься. Зная твою принципиальность, я бы на твоем месте не брался за это дело. Согласись лучше потерять работу, чем свободу, а, возможно, и жизнь. Слишком многое стоит на кону.

Сергей виновато улыбнулся и запел:

‒ "Не вешать нос, гардемарины,

Дурна ли жизнь иль хороша.

Едины парус и душа,

Едины парус и душа,

Судьба и Родина едины."

‒ Пошли домой, Карузо, ‒ улыбнулся Чапченко.

Поднявшись на лифте, они вышли к проходной. Пенсионер, разгадывавший кроссворды, сменился на молодого парня в камуфляжной форме, надетой поверх тельняшки. Александр отдал ключи парню и расписался в журнале, и они вышли на улицу.

‒ Вас подвезти, товарищ подполковник? ‒ спросил Чапченко

‒ Было бы очень кстати, Сань, ‒ тихо ответил Сергей.

Ехали молча, только однажды Александр ругнулся на подростков, перебежавших дорогу на красный свет практически перед его машиной. В устах Чапченко, однако, это прозвучало совсем не грубо.

Вдруг почти мгновенно начался дождь, очень быстро перешедший в сильный ливень. Чапченко тем не менее как ехал под сто, так и гнал дальше, не снижая скорости.

‒ Сань, не гони так. Не видно ведь ни хрена, ‒ сказал Анциферов.

Чапченко ехидно ухмыльнулся.

‒ Страшно тебе, Серега, стало? Вот разобьемся мы сейчас ‒ и будет ходить твой олигарх на свободе. И будет справедливость на земле.

‒ Дурак ты, Чапченко, хоть и в ФСБ работаешь, ‒ укоризненно произнес Анциферов. ‒ Мы-то, может, и разобьемся, хотя, как говорится, не дай Бог, но никому от этого лучше не будет. Ни твоим трем детям и жене, ни моей дочке и жене. А Хлопонина, если нас с тобой не станет, все равно посадят. А так у него еще есть шанс добиться честного и справедливого приговора, а возможно, и отделаться просто условным сроком, если выяснится, что доказать ничего невозможно. На полное оправдание, думаю, ему надеяться не стоит, по крайней мере, при нынешнем режиме и сразу.

Тут Чапченко не выдержал и со всего маху дал по тормозам, так что машину развернуло и бросило на встречную полосу. К счастью, дорога была пустая, и в последний момент сработала подушка безопасности.

Вытерев пот со лба, Сергей только и смог произнести:

‒ Саня, ты чего, с ума сошел ‒ так тормозить? Была бы тут машина, мы оба уже на том свете были бы, каскадер хренов.

В ответ Чапченко практически заорал на Анциферова:

‒ Я-то не свихнулся, а вот ты, я вижу, сдвинулся конкретно, Анциферов. Я и раньше подозревал, что ты с приветом, но теперь в этом ни секунды не сомневаюсь. Про какое правосудие ты говоришь? Ты что, не понимаешь, что твоего олигарха просто "заказали" там, наверху. Неужели человека из-за приватизации какого-то сраного комбината будут арестовывать с двумя автобусами ОМОНа у трапа самолета? Подумай, кто бы стал мараться с подделкой документов. Это очень крупная игра, и мы с тобой в ней ‒ два мелких зубчика на кремлевских часах Спасской башни. Нас выбросят, как рваные гондоны, и никто этого даже не заметит. Хлопонин просто кому-то там, наверху, очень сильно мешает. Его хотят хорошенько проучить, так чтобы в этой жизни он говорил только шепотом, находясь под одеялом, или начал лизать руки хозяину, как верный пес. Он вряд ли скоро выйдет из тюрьмы. Это будет показательный процесс, чтобы всем олигархам было неповадно вякать поперек президента, а также даже пытаться лезть в большую политику. А тебя и меня заодно просто пристрелят или для начала отстранят от дела за превышение служебных полномочий, а в процессе подбросят деньги или наркотики и посадят на десяток-другой лет как "оборотней в погонах".

Тут Анциферов засмеялся.

‒ Саня, ну ты меня извини, если это мы оборотни в погонах, кто тогда все остальные?

Чапченко было явно не до смеха.

‒ Серега, пойми ты, неважно, кто они, но если прокуратуре понадобится, то "оборотнями" выставят нас, причем выставят так, что комар носа не подточит. Скажут, что "Хлопонин" подкупил тебя, чтобы ты его отмазал от тюрьмы. Если надо, то и видео склеят, на котором будет видно, как тебе передают деньги, при этом видео будет такого качества, что сомнений ни у кого не возникнет. Ты, наверное, помнишь, как пару лет назад была история с прокурором, который мылся с проститутками в бане?

Сергей ненадолго задумался.

‒ Да, помню, было дело.

‒ Ну так вот, вся эта история ‒ просто подстава. Занимались этим мои коллеги из Твери. Было велено найти человека, похожего на прокурора Малютина, и устроить ему видеосъемку в бане со шлюшками. И наши ребята с этим очень успешно справились. Малютин после безуспешных препирательств просто ушел в отставку, спасаясь от позора.

Анциферов улыбнулся.

‒ Да, Сань, похоже, что только я один живу в параллельной реальности. Я до недавнего времени наивно полагал, что Хлопонин все-таки виновен в том, в чем его обвиняют.

‒ Сереж, Хлопонин, безусловно, виновен, но, увы, совсем не в том, в чем его обвиняют, иначе не понадобилось бы всех этих липовых бумажек. В чем же конкретно его обвиняют на самом деле, мы сейчас вряд ли с тобой узнаем. Единственное, что мы сможем сделать в этой ситуации, это подумать, как обезопасить наши с тобой семьи и нас самих от всей этой дряни. Хлопонину мы едва ли сможем как-то помочь, разве что он окажется понимающим и сговорчивым малым и признается в том, чего он, по сути дела, не совершал. Быть может, это для него единственный способ избежать тюремного срока.

Сергей сделал вид, будто не слышал последних слов друга.

‒ Саня, сворачивай в этот переулок. Дворами я уже сам дойду до дома.

Чапченко остановился, где его попросили. Они вышли из машины и пару минут просто стояли под дождем, молча глядя друг на друга. Потом крепко обнялись на прощание, и Анциферов успел сказать садящемуся в машину Чапченко: