Расплата (СИ)

Степа понимал, что в нынешней ситуации власть боится его во сто крат сильнее, чем он ее. Вернее сказать, Степа еще не научился бояться власть, поскольку не считал ее сходной с теми бандитами, которые вломились в его гостиницу в "лихие девяностые". Это, наверное, и было одной из его ошибок, в чем-то сроднивших его с "противником" Анциферовым, поскольку они оба верили в торжество закона и в справедливость.

Чем же был вызван этот маниакальный страх перед одним, хотя и очень крупным олигархом? Многим среди окружения нынешнего президента и, возможно, ему самому очень не нравилось то, что человек, обладающий таким состоянием, позволяет себе совать нос в политику и пытается стимулировать рост гражданского общества.

Людям, пришедшим к власти в нулевые годы, но имеющим за плечами бремя работы и жизни в Советском Союзе, было непонятно и враждебно инакомыслие. Многие из них не хотели в этом признаваться ни себе, ни другим, поскольку эта неприязнь ко всему новому засела в них слишком глубоко, где-то на уровне бессознательного, и уверенно маскировалась показной демократичностью, на деле мало чем подтверждающейся. Этим людям было непонятно, зачем этот человек, вместо того чтобы скупать футбольные клубы и прилюдно кусать за задницы любовниц, вкладывает свои кровные деньги в самое запретное, развратное и ненужное, по их мнению: в поддержку молодой и с трудом нарождающейся демократии и становления гражданского общества, свободного от ненависти, предрассудков и комплексов неполноценности, принесенных из темного прошлого.

Размышления Степы прервал вежливый голос командира экипажа.

‒ Степан Леонидович, экипаж самолета готов к вылету. Если не возражаете, мы начнем подготовку к взлету самолета.

‒ Конечно, начинайте, Николай Иванович, ‒ ответил Хлопонин".

‒ Тогда, пожалуйста, пристегнитесь, и счастливого вам полета, ‒ произнес командир экипажа.

Степу начало клонить ко сну, и буквально сразу после взлета он заснул.

Глава 10. Задержание

Анциферова разбудила громкая и необычная мелодия на новом, предоставленном ему руководством мобильнике. Он не сразу понял, что произошло. На улице было совсем темно. После вчерашнего питья жутко трещала голова.

Ах да, сегодня же задержание, было первой мыслью, мелькнувшей в голове у Сергея. Нетвердой походкой дойдя до кухни, Анциферов поставил чайник и насыпал в чашку две ложки растворимого кофе. Пока вода грелась, он успел принять спасительную таблетку Алкозельцера. После чашки кофе и Алкозельцера заметно полегчало, но полного ощущения комфорта и спокойствия все еще не было. Тогда Сергей побежал в душ. Три цикла контрастного душа, который Анциферов время от времени практиковал, возымели действие, и Сергей почувствовал себя окончательно проснувшимся и бодрым.

Одевшись и захватив чемоданчик с постановлением об аресте Хлопонина, Анциферов собрался тихо выйти из квартиры. На какое-то мгновение он остановился и неслышно проскользнул в спальню, чтобы взглянуть на Олю. Он смотрел, как она безмятежно спит, раскинув руки во сне, как вздымается ее грудь под бельем при каждом вздохе, и думал, как она красива. Он наклонился и очень осторожно поцеловал ее в губы, словно боясь, что это ему снится, и проснется не она, а он. Оля только сонно улыбнулась и, не просыпаясь, перевернулась на другой бок. После этого Сергей так же тихо вышел из спальни, прошел мимо комнаты Иришки и осторожно приоткрыл дверь, чтобы взглянуть, как спит его чадо. Зная, что его дочь в отличие от жены спит очень чутко, Сергей не решился зайти в комнату и, постояв пару секунд, направился к двери. Открыв дверь подъезда, Сергей почувствовал дыхание приближающейся зимы. Октябрьский холод предвещал холодную и долгую зиму.

У подъезда его уже ждал водитель, но почему-то это был какой-то другой человек и к тому же в армейской форме.

‒ А где Сеня? ‒ с улыбкой спросил Сергей.

‒ Вы знаете, с ним случилась неприятность, его вчера подкараулили и сильно избили, так что я пока буду вместо него. Извините, я не представился. Рокотов Сергей, старший лейтенант и шофер со стажем.

‒ Так мы с вами, значит, тезки, я тоже Сергей, ‒ протянул ему руку Анциферов. ‒ ну что ж, будем знакомы. А почему вы в армейской форме? Только что из Чечни или просто привычка такая?

‒ Я так привык. Пятнадцать лет проработал водителем в Генштабе. Вчера Юрий Степанович Попустинов попросил, чтобы я временно до выздоровления Семена поработал у вас.

‒ Так вы что, из Москвы специально прилетели? ‒ удивленно подняв брови, спросил Анциферов.

‒ Нет, я уже два года снова живу здесь, ухаживаю за престарелой матерью. Она живет в Челябинске. А сам я родом из Копейска, ‒ объяснил Рокотов.

У Рокотова была очень странная манера разговора: он практически никогда не смотрел собеседнику в глаза, а если и смотрел, то почти сразу отводил взгляд. Все это наводило на неприятные мысли о степени достоверности его рассказа.

‒ А что все-таки произошло с Сеней? ‒ спросил Анциферов.

‒ Вы знаете, я всех подробностей не знаю, слышал только, что на него напали около его дома, ударили тяжелым предметом по голове и отобрали деньги и пару ценных вещей, бывших при нем. Документы и ключи от квартиры не тронули. Ему повезло, что не попали по виску, иначе он был бы уже на том свете.

‒ Слава Богу, что жив остался, и дай Бог, без тяжелых последствий, ‒ произнес Сергей. ‒ А вы сказали, что подробностей не знаете, и так обстоятельно все мне поведали.

Рокотов не ответил, и всю дорогу они ехали молча.

В половине шестого утра они подъехали к аэропорту Баландино. Еще на подъезде Сергей заметил странную вещь: вся трасса, по которой они ехали, была совершенно пуста. За время следования, а ехали они около сорока пяти минут, они не встретили ни одной машины или маршрутки, двигавшейся им навстречу. При въезде на территорию терминала Сергей увидел бронетранспортер и пять автобусов ОМОНа вместо двух обещанных. Кроме того, вокруг было много машин с оперативниками в штатском, которые можно было отличить по характерным номерам, а также наличию проблесковых маячков, или мигалок, как их теперь принято называть. Остановившись чуть в стороне от ОМОНа, Анциферов позвонил Пёстренькому.

‒ Владлен Вадимович, я уже на месте, ‒ бодро произнес Анциферов.

‒ Сережа, рад тебя слышать. Я еще дома, так что задержание будешь проводить сам, но поддержку свою, надеюсь, ты уже видел. Беспокоиться тебе не придется. Там еще наши коллеги из Москвы тебя проинструктируют, если что.

‒ Что это означает, Владлен Вадимович? Я буду работать под надзором?

В трубке раздался оглушительный гогот.

‒ Что ты говоришь, Сереженька? Под каким надзором? Ты будешь работать под прикрытием, если тебя так больше устраивает. Да и потом, Хлопонин должен самое позднее через две недели, то есть не позднее 7 ноября, быть этапирован в Москву для продолжения с ним следственных действий.

‒ Все ясно, Владлен Вадимович, тогда не буду вас больше задерживать.

‒ Молодец, Анциферов, держи меня в курсе дела. Как только доставишь Хлопонина к нам в отделение, сразу дай мне знать. И еще кое-что: пожалуйста, будь с ним предельно вежлив и корректен. Хотя не мне это тебе объяснять.

Закончив разговор, Сергей убрал мобильник в карман брюк. Почти сразу же к нему подошла группа столичных оперативников.

Один из их, по-видимому, главный в группе, еще издали начал кричать с практически неприкрытым сарказмом:

‒ О, кого я вижу! Сам Сергей Николаевич Анциферов, легенда уральского и всего российского сыска, пожаловал к нам на встречу с господином Хлопониным!

‒ Здраствуйте, Сергей Николаевич, много хорошего слышал о вас. Полковник Кондратов Виктор Валентинович, для вас просто Витя, начальник управления по борьбе с экономическими преступлениями ЦАO города Москвы, ‒ добавил второй, полноватый лысеющий мужчина, и протянул Анциферову руку.