Вилла «Белый конь»

ничего. А она: "Я ничего бесчестного не делала. Мне себя упрекнуть не в чем". Я отвечаю, конечно, мол, милочка, а сама подумала, может, у нее на работе какие-нибудь делишки обделывают, и она знает, но раз это ее не касается, не вмешивается.

- Возможно, - согласился Лежен.

- Одним словом, поправилась она, почти совсем поправилась, вышла снова на работу. Я ей говорила: рано. Посидите дома еще денек-другой, говорю. И зря она меня не послушалась. Приходит домой на второй день, гляжу, а она вся в жару пылает. Еле по лестнице поднялась. Надо, говорю, доктора позвать, да только она не захотела. И ей становилось все хуже и хуже, глаза не видят, лицо горит, дышит с трудом. А вечером на следующий день еле-еле шепчет: "Священника. Позовите священника. Побыстрее - будет поздно". Ей нужно было не нашего пастора, а католического священника. Я-то не догадывалась, что она - католичка, ни распятия у нее, ничего такого. Я вижу, на улице мальчишка Майк; бегает, послала его за отцом Горманом. И уж решила: ничего ей говорить не стану, а сама позвоню в больницу.

- Вы сами провели к ней священника, когда он пришел?

- Да. И оставила их одних.

- Они что-нибудь говорили?

- Не помню что, только когда я дверь закрывала, слышу, она говорит про какое-то злодейство. Да и что-то про коня - может, это она про скачки, там ведь всегда жульничество.

- Злодейство, - повторил Лежен. Его поразило это слово.

- Они должны признаваться в грехах перед смертью - так ведь у католиков заведено? Вот она и признавалась, верно.

Лежен не сомневался, что это была предсмертная исповедь, но в его воображение запало слово "злодейство". Должно быть, страшное это злодейство, если священника, который узнал о нем, выследили и убили...

2

Трое остальных жильцов миссис Коллинз ничего сообщить не могли. Двое из них, банковский клерк и пожилой человек, продавец из обувного магазина, жили здесь уже несколько лет. Третья была девушка лет двадцати двух, которая недавно стала здесь снимать комнату, работала она в универсальном магазине неподалеку. Все трое едва знали миссис Дэвис в лицо.

Женщина, которая видела отца Германа на улице в тот вечер, тоже ничего сообщить не могла. Она знала отца Гормана, была его прихожанкой. Эта женщина видела, как он свернул на Бетналл-стрит и зашел в кафе приблизительно без десяти восемь.

Мистер Осборн, владелец аптеки на углу Бартон-стрит, располагал более интересными сведениями. Это был невысокого роста пожилой человек в очках, с лысой головой и широким простодушным лицом.

- Добрый вечер, инспектор. Проходите!

Лежен прошел за старомодный прилавок и через нишу, где молодой человек в белом халате с ловкостью фокусника разливал лекарства в пузырьки, в маленькую комнату - там стояли два кресла, стол и конторка. Мистер Осборн сел в одно из кресел, Лежен занял другое. Аптекарь наклонился вперед, глаза его блестели:

- Кажется, я смогу вам помочь. Посетителей в тот вечер было немного - погода отвратительная. Мы закрываем в восемь