Криминальное наследство

13

Дом, в котором, по сведениям Азарова, проживал бойфренд из прошлого Ларисы Сергеевны Суриной, в те времена Ларочки Дроздовой, действительно находился в районе, мягко говоря, малопривлекательном. Скорее, он напоминал деревню, чем городскую окраину. Во всяком случае, идя по узкой улочке вдоль двух рядов деревянных домишек (ехать по ней на предоставленной в его распоряжение Диминой «Волге» он не решился), Володя пару раз слышал из-за заборов коровье мычание и кудахтанье кур. Жили здесь люди явно по преимуществу натуральным хозяйством.

Правда, за своей улочкой то ли они сами, то ли городские власти следили: огромные сугробы, величиной почти в человеческий рост, жались к заборам, демонстрируя миру свои аккуратно срезанные, почерневшие бока. Но посредине улочки пролегала неширокая, зато тщательно расчищенная пешеходная тропа. На машине можно было проехать по ней почти впритык к сугробам: очевидно, автовладельцев тут не водилось...

Интересующий Яковлева дом выглядел не хуже и не лучше остальных: три маленьких окошечка, веранда, высокий серый забор с узкими воротами. От соседей отличался только тем, что окна с резными наличниками оказались закрыты грубо сколоченными деревянными ставнями... Неужели хозяева в отъезде?.. Но к воротам тем не менее вела явно только что расчищенная дорожка.

Постучав несколько раз кулаком по серым, подгнившим доскам и убедившись, что за забором нет даже собаки, поскольку ответила на его усилия только соседняя жучка, немедленно затявкавшая, Володя решил попытаться обойти дом сзади. Для этого следовало добраться до угла улицы, миновав еще пару избушек с их заборами, обойти их и выяснить, возможно ли реализовать данную идею... Выяснилось – невозможно: дома с этой стороны выходили своими огородами, заваленными снегом, на огромный и глубокий овраг. Пришлось вернуться на исходные позиции и сделать еще одну попытку достучаться до хозяев: если парень дома один, возможно, просто крепко спит после какой-нибудь гулянки...

На этот раз к соседской пустолайке, с которой сделалась, можно сказать, настоящая истерика, присоединилась еще пара-другая собачьих глоток, и, как Яковлев и ожидал, соседка – хозяйка примыкавшего дома слева от интересующего его – не выдержала. Калитка, врезанная в широкие ворота, отгораживающие ее подворье, со скрипом открылась и на улицу высунулась сердитая краснолицая бабенка лет сорока в клетчатой серой шали.

– Ну чего зу€ришь-то? – сердито поинтересовалась она. – Заткнись, Черныш!

Последнее относилось явно не к нему, и Володя улыбнулся:

– Здравствуйте... «Зуришь» – это значит «колотишь»?

– Не видишь, что ли, нет никого? – Неприветливая тетка не сочла нужным ответить ни на улыбку, ни на вопрос. И ворчливо добавила: – Зурит и зурит...

Володя понял, что избрал неверный тон, и, тоже нахмурившись, достал из-за пазухи свое удостоверение.

– Разрешите представиться, – сухо произнес он. – Владимир Владимирович Яковлев, МВД России, Департамент по особо важным уголовным делам.

Ему доставило некоторое удовольствие наблюдать, как менялось выражение физиономии соседки – от недоверия к изумлению и, наконец, к почтительному испугу.

– А-а-а... – произнесла она, словно намереваясь что-то спросить, и умолкла, во все глаза разглядывая Яковлева. Вопрос ей явно не дался.

– Меня интересуют ваши соседи, – стал ковать железо, пока горячо, Володя. – Где они находятся в данный момент, в частности проживающий здесь Лопухин Евгений Илонович?

– Ой господи... – Женщина наконец с трудом оторвала завороженный взгляд от яковлевского удостоверения, которое, видимо, сумела, несмотря на потрясение, изучить, потому что обратилась к нему уже по званию:

– Ой, товарищ капитан... Их тута нету, за домом-то мы с моим мужиком присматриваем!.. Я сейчас!..

Она скрылась за воротами, но ненадолго. Спустя несколько минут Мария Ивановна Кошкина, как отрекомендовалась она по собственной инициативе, вышла из ворот в телогрейке, надетой поверх цветастого байкового халата, все в том же платке и в валенках.

– Айдате, мне все равно сегодня к ним надо, печку протопить... Нельзя дом-то выстуживать, после совсем сядет. А Нина давеча письмо прислала, пишет, скоро возвернется домой... Айдате!

Упрашивать Яковлева войти в дом было не надо: о таком везении он даже и не мечтал!

– А чего, парень-то ее натворил чего? – поинтересовалась соседка, отпирая ворота здоровенным амбарным ключом. И, не дожидаясь ответа, затараторила: – Я ей завсегда говорила: мол, балуешь ты Женьку, гляди, чтоб не пожалела опосля!.. Правда, врать не стану – хулиганить или там водку жрать, этого нет, не было... А только злюшший у нее парень-то и ленивый... Ни помочь по хозяйству тетке, ни денег заработать... Тунеядец, одним словом! В прежние-то времена давно бы посадили! А теперича...

Соседка махнула рукой и умолкла. За время ее монолога они успели пересечь довольно большой двор с сараем и поленницей дров в дальнем углу и подняться на хлипкое, покосившееся крыльцо: на входной двери висел обыкновенный замок-скобка, который Марья Ивановна отперла еще одним ключом, выбранным из целой связки.

Миновав абсолютно темные сени, пропитанные запахом кислой капусты, где Яковлев едва не упал, споткнувшись неизвестно обо что, они, миновав еще одни, тяжелые, утепленные паклей двери, очутились наконец внутри домика.

– Осторожно, – предупредила соседка и, пошарив по стене, нажала выключатель. Лампочка, вопреки ожиданиям, оказалась довольно яркой, осветив почти все нутро дома сразу. Собственно говоря, это была самая настоящая деревенская изба, с единственной комнатой, отделенной от крохотной кухни большой русской печью. Ставни на кухонном окне оказались снятыми, и света, в общем и целом, хватало.

– Ну вот... Вы пока осмотрите, если что надо, а я чай поставлю, с холода-то хорошо... У Нины тут маленькая газовая плита есть на две конфорки... Так что Женька-то натворил? Он тут вообще-то и не жил почти в последнее время, снимал где-то в городе жилье... Так, изредка бывал. Только вот в нынешнем году зачастил. А Нины-то давно нет, пожалуй, уж года четыре будет, как уехала...

– Давайте, Мария Ивановна, по порядку. – Яковлев, внимательно оглядевшись в домике, решил, что пора задавать вопросы говорливой соседке. – Куда, говорите, они уехали?

– Да в Москву и уехали, – растерянно произнесла та. – Али вы не в курсе?.. Вначале Женька, а где-то через годик и Нинка за ним снялась... Всего разочек с тех пор и побывала тута, весь дом на нас скинула...

– Вероятно, но не задаром же? – усмехнулся Володя. – Так ведь?

Соседка слегка покраснела и отвела глаза:

– Так ведь работы-то сколько! А мужик у меня уже три года как на группе... Платят, конечно, не то чтобы очень, но врать не буду – аккуратно... Нинка-то говорила, будто бы ее парень на хорошую работу устроился, только врет...

– Почему вы так думаете?

– Что это за работа такая, при которой он туда-сюда все время мелькает? Такой, чтоб начальство отпускало, когда человек захочет, пожалуй, и в Москве нет...

– Как часто он появляется в городе?

– Да я его с неделю назад на рынке видела! Подошла даже поинтересоваться, чего он дом-то не проведает и где его, черта, носит?

– И что он вам ответил?

– Некогда, говорит, тетя Маня... Вот и весь ответ!

– Вы не в курсе, где именно он снимает квартиру?

– Знаю только, что где-то в центре, а где – не знаю, врать не стану...

Пока чайник закипал где-то на кухоньке, громко посвистывая, Яковлев занялся более тщательным осмотром дома.

Обстановка, как и следовало ожидать, была довольно скудной: в одном углу узкая койка, застеленная по-солдатски лаконично, ободранный письменный стол у окна, за которым, видимо, Евгений Лопухин готовил когда-то школьные уроки. Еще один стол, обеденный, накрытый красной плюшевой скатертью, посередине и синяя кушетка, приткнувшаяся между платяным розовым шкафом советского образца и хлипкой этажеркой с несколькими книжками – у второй стены.