Воронежские страдания

– Обязательно посмотрим, – серьезно пообещал Щеткин. Он поневоле чувствовал свою ответственность как представитель «прославленного МУРа», хоть это нынче воспринимается населением нередко с кривой усмешкой: уже и муровцы успели «отличиться». – А сейчас нам бы на место...

Вопросов не было. Но когда выходили, Любимов вспомнил еще одну, незначительную деталь. Это уже потом охранники позвонили оперу, который «драчуна» в отделение доставил. Сказали, что после того как парня увезли, к ним в магазин заглянул рослый такой паренек, ну лет за двадцать, – как многие из них, в черной куртке, берцах – и поинтересовался, куда задержанного отправили? Даже деньги предложил за освобождение, если бы он еще у них оказался. Хорошие деньги, полсотни баксов. Сказал, что родители задержанного беспокоятся, кто-то им уже сообщил о драке, вот они и попросили знакомого узнать. Ну, узнал и сказал, что пойдет теперь дальше спрашивать, чего этот козел натворил. Но в отделение никто по поводу задержанного так и не обращался.

– О чем это говорит? А вот сами подумайте, кому выгодно? – Подполковник Любимов ухмыльнулся и произнес с неистребимым российским акцентом: – Кви продест, верно?

Конечно, верно! Сыщик и философ Петя Щеткин подумал, что все у них, наверное, будет в порядке, раз в Воронеже даже милицейские работники владеют мудрой латынью. А насчет подумать, – обязательно подумают. Он так и ответил. Жаль только, что охранники не узнали хотя бы адрес того парня, но уж, поди, запомнили, как он выглядел?..

Простились почти по-дружески и поехали «на место».

Смородинов пока просто наблюдал, как работают москвичи. Он уже дважды побывал здесь и ничего нового увидеть или узнать не ожидал.

Щеткин работал как обыкновенный, честный и кропотливый в своих поисках сыщик. Он опустился на корточки и внимательно, переваливаясь с ноги на ногу, как утка, «пропахал» землю в том месте, где шла драка. Но ничего не обнаружил. А что, отрицательный результат – тоже результат, потом не надо будет беспокоиться, будто могли что-то случайно проглядеть.

А Плетнев, успевший за время работы в «Глории» восстановить прежние свои навыки и инстинкты спецназовца, постоянно действующего в экстремальных условиях, изучал местность, как разведчик будущее поле короткого боя. Изучал, увеличивая диаметр круга, в середине которого и произошло убийство.

Потом он попросил Алексея показать прямо на этом месте, начертить веткой на дорожке ту позу, в которой лежал дипломат. Фотография была в деле. Зачем? А он хотел прикинуть, как стояли нападавшие. Кто – где? И кто из них мог нанести единственный смертельный удар ножом. И сколько их было? Есть и еще вопрос: удар был нанесен по уже лежащему телу? Потому что многочисленные внутренние повреждения у трупа, о чем уже известно из акта судмедэкспертизы, свидетельствуют о том, что человек, получивший их, устоять на ногах уже не мог, должен был упасть. Значит, на земле добивали?

«Какая теперь разница, – стараясь не раздражаться, думал Смородинов, – сколько нанесли ударов и кто конкретно?»

Заглянул в папку, где у него лежал протокол судебно-медицинского освидетельствования после вскрытия тела. Да, имеются и переломы. Но характер смертельного ранения говорит о том, что удар колюще-режущим орудием был нанесен в тот момент, когда тело находилось в вертикальном положении. Вот-те на! Это как же? Стоя, выходит, умер?

– А давайте попробуем изобразить, – поддержал Антона Петр.

И они, позвав водителя, вчетвером попытались принять те положения, в которых могли стоять убийцы человека, находящегося в центре их «кружка».

Сколько здесь должно было присутствовать людей, чтобы они могли бить, сокрушая жертве ребра, и при этом не давать ей упасть на землю? А ведь еще надо иметь в виду, что дипломат был вовсе не хилого телосложения и выше среднего роста.

Народ-то здесь собрался опытный, и сыщики быстро пришли к общему выводу: не меньше четверых их тут и было. Причем удары производились фактически одновременно и по всему телу жертвы – следы-то их зафиксированы. Значит, и те четверо были разного роста – и повыше, и пониже, и били, каждый примерно на своем уровне.

И еще неприятный вывод напрашивался. Грубо говоря, техника избиения и убийства, похоже, ими была уже отработана. И длилась схватка очень недолго, возможно, считанные минуты.

– Это точно, – подтвердил предположение Антона Щеткин. – Они даже в карманы трупа залезть не успели.

– А может, и не собирались? – возразил Алексей.

– Не надо, – ему с улыбкой погрозил Антон, – ты все в политику лезешь. Успеешь еще. Давай смотреть на вещи реально. Ни один нормальный подонок не преминет заглянуть, что у его жертвы в карманах. Деньги! Они, что, пахнут? Документы – другое дело. С ними можно залететь. Но они-то их могли как раз и не интересовать, а вот по поводу баксов – извини... Негра ведь завалили, не нашего Ванька, который баксы просто так в кармане не таскает. Так что это ты брось, Леша.

– Полностью согласен, – сказал Петр. – Работали быстро и умело. Потому что «громкую» и длительную драку услышали бы прохожие – не так далеко и проезжая часть, а значит, были бы и нечаянные свидетели. А с той стороны – набережная, тоже народ гуляет... Разговоры-то в городе уже не первый день идут, откликнулись бы.

– Ну да, второй, – усмехнулся Алексей. – А мы уже к возможным свидетелям обращались по телевидению, но... пока молчанка.

– Естественно, – вернулся к своей точке зрения Антон. – Если кто и видел, то мог узнать это хулиганье, и теперь боится и с ними, и с нами связываться, мы ж не умеем защищать свидетелей.

– Увы, – теперь уже сокрушенно развел руками Смородинов.

Итак, кто же они могли быть?..

Ну, скажем, для той же Москвы, размышлял вслух Щеткин, так «работать» могли бы скинхеды. Это не почерк «братвы», у этих разговор короткий – вали на землю и добивай ногами. А после – контрольный в башку. И обычные хулиганы, как правило, так не дерутся, потому что у них еще остались от прежних времен хоть какие-то понятия о чести, один на один. А скинхеды – это помесь волков с гиенами, где у каждого, будто наперед, расписана его четкая роль. Громкие их лозунги – это все фигня сплошная. Это – для отвлечения внимания дураков.

– Так ты к чему? – спросил Антон.

– А к тому, что скины, сами по себе, – это, в принципе, никакая не политика, а тот же бандитизм. Но зато на них, точнее, с их помощью, некоторые политики как раз и делают свою грязную игру. Я знаю, я в Москве много раз уже с ними сталкивался. Свастики эти стилизованные, хайль, бритые головы, черные гимнастерки и прочая атрибутика фашизма – это все внешнее, покрасоваться, пугануть обывателя, а вот внутри у них – жесткая и сильная пружина. И если эта «пружина» вложит им в руки оружие, вот тут уже будет действительно большая политика.

– Да, с тобой все ясно, – махнул рукой Антон. – Давайте посмотрим теперь на округу.

И они отправились туда, где за гаражами утром было обнаружено тело убитой безымянной бомжихи.

Натоптали, конечно, прилично, это плохо, но разобраться можно. Место за «спиной» «ракушки» было тихим, словно огороженным с трех сторон густым кустарником. Своеобразное такое «гнездо», где, загнивая, медленно умирал человек. И никто об этом не знал, кроме двух бомжей, которые носили сюда пищу, подкармливая женщину. Сейчас еще относительно тепло, можно было и здесь спать, «на свежем воздухе», как заметил тот подполковник, но скоро осень, дожди, а там и зима. Конец был предрешен, а немного раньше или немного позже могли прерваться мучения – это уж дело случая. А что, собственно, за случай?

У Антона уже мелькнула догадка, но он хотел бы сам еще разок встретиться с теми мужиками. Особенно с бывшим медбратом, тому положено замечать то, что спокойно пропустил бы мимо глаз другой.

Он и напомнил Петру, что нечто подобное в его не слишком богатой практике уже происходило. Точнее, не у него, а у Турецкого. Это когда тот сбежал из Москвы в Новороссийск и занялся там личным расследованием, чем, кстати, удивил даже бывалых местных сыщиков. И тоже с бомжами дело связано было. Один из них страдал амнезией биографической памяти, так Сашка, умница, умудрился-таки найти лазейку в его затемненном сознании, связанном с информацией о прошлом, и вычислить, кем тот являлся на самом деле. Врачи изумились, что там сыщики!..