Евангелие отца

Все сходится. Мы просто отражение в зеркале событий, происходивших давно и не здесь. Два мира и небо, как зеркало. Мы просто отражение в нем. Кто читал Библию внимательно и с верой, тот поймет, что рассказана не земная история, а притча о том, что случилось именно с Ним. И не был Иуда врагом и предателем, и не был Иисус тем, кем себя называл. Бедные актеры небесной трагедии! Им довелось не по своей воле сыграть эту пьесу. И не мне критиковать автора – я здесь, чтобы выбрать одно из двух: играть или смотреть. Автор не написал финал – оставил это актерам, поэтому каждый день мы играем старую пьесу с новым финалом, где жизнь и смерть, как орел и решка.

Люди искали ответы, и читали свои Книги и каждый находил свой ответ в меру своего ума, своей фантазии и своих целей. Приблизиться к Богу, назвавшись Его именем, накинув на себя Его одежды и взяв на себя Его право говорить – путь в пустоту. Значит ли это, что ничего не произошло: язычники верили в своих Богов и остались теми, кем были – язычниками? Значит ли это что все, что происходило потом: вся кровь, все беды не имеют к Нему никакого отношения? Это просто история, рассказанная нам и непонятая нами. И уж точно в Его планы не должно было входить то, что происходило после Него и что происходит сейчас.

- Ты готов, брат? – Мирза спрашивал Йохама, но не смотрел на него. Надо было торопиться: Мирза просто посланник тех, кто уже ждет их. Он полон своей веры и ему противен этот иудей. Но ему рассказали, что этот старый и трусливый человек послужит их делу. Значит, так тому и быть – многое приходиться терпеть во имя Аллаха.

- Готов. – Йохам медленно встал и поднял свой мешок. – Ты говоришь, что время пришло, Мирза?

- Да. И поверь, что мне тоже немного не по себе. Но это ничего не меняет, Йохам. Если ты сейчас повернешь назад и уйдешь, это уже ничего не изменит – все произойдет очень скоро. В этом случае ты просто не увидишь того, что случиться – хочешь ли ты этого?

И крысы слышали все, что говорили друг другу эти люди. И крысы знали, что пора собираться в дорогу, потому что ложь и гордыня – это первые признали будущей крови. Еще нет запаха, как не наступило утро. Но запах придет тогда, когда будет уже слишком поздно – об этом узнают все, а очень надо быть первым в том месте и тогда, когда упадет первая капля. Врун тот, кто сказал, что самое вкусное – это то, что остается последним. Не в этом случае! Надо быть первым, чтобы попробовать на вкус первую каплю и понять, что игра стоит свеч, и отойти, чтобы подождать того момента, когда наступит время дележа.

Гл. 41

- Вы кушайте мясо. Поверьте, если бы я не знал, что эту сочную баранину приготовила моя жена, я бы свято уверовал, что его приготовил самый лучший повар из всех мужчин на свете. И, конечно, лимонам уделите внимание. Люди говорят, что этому лимонному дереву две тысячи лет. Конечно, не самому дереву, но эти ветви несут в себе кровь того дерева, которое росло в этом дворе в те времена. Позвольте, я выдавлю из плода сок, и Вы попробуете? Какое мясо может быть без лимона? Не хочу показаться циником, но и этот ягненок вполне может оказаться родственником того самого агнца Божьего, который стоял у яслей младенца. Так что уж отведайте – пусть это станет Вашим причастием ну или причастностью к общему делу. – Человек, назвавшийся Хусейном, сыном Али, выдавил целый лимон на большой кусок баранины и, проткнув его ножом, достал с жаровни и положил на глиняную тарелку, стоявшую перед Бальтазаром. – Попробуйте, Вам понравится. Так вот, Иосиф был с Марией в яслях в Вифлееме, когда Иисус родился. Он также был при Матери и Младенце, когда пастухи и волхвы пришли поклониться Ему. Он привёл Марию и Иисуса в Иерусалим, чтобы представить Его Богу в Храме. Он также, как и Мария, беспокоился, когда думали, что Иисус потерялся во Храме, когда Ему было двенадцать лет. И после этого в Новом Завете Иосиф не упоминается, за исключением Евангелия от Луки 4:22, где он называется отцом Иисуса. Он не упоминается в момент распятия, и многие художники изображают его пожилым человеком, который умер в начале тридцатых годов Иисуса.

Вот уж впору нанимать частного детектива, чтобы найти ответ на самый главный вопрос: что случилось тогда во храме? Что случилось, что произошло? Почему больше не упоминали об Иосифе? Может быть, размолвка с сыном или Иосиф понял, что его сын пришел разрушить его веру? Мог ли он, священник в этом храме, пойти на то, чтобы допустить такое? Ответ: нет, не мог. Как не мог бы сам Иисус предать свою веру – в этом весь смысл – в абсолютной преданности своей вере.

Вы вообще знали, что Иосифа в средневековых пьесах изображали, чуть ли не клоуном? Отца Иисуса – клоуном? А ведь и Святой Иоанн Златоуст говорит о тревогах Иосифа как об образце испытаний всех христиан. Святой Винсент Феррер, Бригитта Шведская, и Бернардино из Сиены говорят о его абсолютной преданности сыну. Мог ли отец во имя своей веры пойти на преступление против сына? Мог. И это было совершенно нормальным поступком, понимаете меня?

- В общем, конечно. Отцовские чувства и все такое – что они, когда речь идет о святых чувствах, так? – Бальтазар попробовал мяса и мысленно был готов посвятить остаток дня именно этому низменному чувству – наслаждению. Но, какое там! Хозяин требовал участия в разговоре и как минимум ответа на его вопрос.

- И Вы будете правы, пусть все это звучит цинично.

- А позволен будет вопрос, уважаемый мистер Хусейн?

- Все что угодно, дорогой Бальтазар. Я жду Ваших вопросов.

- Зачем я здесь - я понял: я еще никогда не ел такого мяса. Но зачем Вы меня позвали? Это странно, тем более что я вижу рядом с Вами человека, которого знаю слишком давно и не с лучшей стороны. Хотя, даже его присутствие не испортит ощущения счастья, которое уже испытывают мои вкусовые рецепторы от одного только запаха, исходящего от этого превосходного куска баранины.

- Вы умеете говорить, дорогой Бальтазар. Вы умеете говорить так, что слушающий Вас не обидится. Я в данный момент не себя имею в виду. Мистер Ной, который сидит и молчит уже полчаса, говорил мне про ваши сложные отношения, но знаете, что я ему ответил на это?

- Интересно.

- Именно! Я сказал ему, что Вам будет очень интересно, и Вы сможете понять, что сейчас не время вспоминать ваши споры, тем более, что вы оба сейчас у меня в гостях и наш разговор более важен для вас обоих, чем все ваши распри и проблемы прошлых лет. Я сказал, что Вас рекомендовали, как человека, который умеет думать.

- Я прошу Вас простить меня, что перебиваю. Но наши, как Вы сказали распри, были как раз по поводу странных для меня взаимоотношений американской разведки и мусульманских организаций, которые мягко говоря, действуют против тех, кого эта разведка должна защищать.

- Это детское восприятия действительности, мой юный друг. Простите мне мой отцовский тон, но я искренне желаю Вам добра, как человеку, который сидит со мной за одним столом. Это наши правила и так было всегда. Завтра все может измениться. Но сегодня, когда мы с Вами едим вместе мы можем сделать так, что все измениться и не придется больше делить друг друга на своих и чужих. Это знаете ли как момент истины – надо успеть все решить за обедом. Воспользуйтесь моим советом и задавайте вопросы пока не село солнце, потому что когда оно сядет, наступит ночь, а ночью все кошки серые. Стоит ли терять время на выяснение причин, почему и что было до – может быть сейчас важнее, что будет после?

- Тогда пусть мой бывший командир выскажется, Вы не против? – Бальтазар посмотрел на мистера Ноя, который с аппетитом уплетал ливанский лаваш с сыром и зеленым луком.

- Он обязательно выскажется, обязательно. Так каков Ваш вопрос, дорогой Бальтазар? Сразу скажу, что о причинах Вашего здесь присутствия мы поговорим за чаем. Кстати, тут полно и других борцов с мусульманскими движениями: русских, французов, англичан, да кого угодно. Все борются и все договариваются о правилах этой борьбы. А как иначе?