Евангелие отца

- Ценный совет, я подумаю. Так почему, Вы говорите, церковь берет на себя излишние полномочия? Вы что-то сказали про глупость и жадность.

- Церковь, мой дорогой, мсье Дюпон, не более, чем администрация Бога, а Папа – руководитель этой администрации. Можно сказать, что это министерство Господа или управление Его делами. Но, не более.

- Все-таки, Вы странно рассуждаете, кардинал. У меня только один вопрос: почему я Вами избран для подобной беседы?

- Да потому что Вы такой же журналист, как я архангел Гавриил. Я просил мистера Гутьереса прислать для беседы именно Вас, хотя он также как и Вы, страшно этому удивлялся. Но, Ваши удивления, как бы точнее выразиться, разной эмоциональной окраски.

- В смысле?

- В том смысле, что мистер Гутьерес не знает, кто Вы, а я знаю. Он не понял, почему я попросил, чтобы его представляли Вы, а у Вас в глазах напряжение и страх, потому что Вы поняли, что речь пойдет совсем не о том, о чем Вы предполагали. У меня остается не так много времени для беседы. Давайте перейдем к тому, зачем я Вас пригласил. Попробуем?

- Давайте. Хотя, я не очень понимаю, что Вам лично от меня надо.

- Конечно, не понимаете, но это пока.

- Заинтриговали Вы меня, кардинал.

- Мое Высокопреосвященство.

-Что?

- Я говорю, что лучше использовать вместо армейского: полковник, генерал или, как Вы сейчас коротко сказали, кардинал, привычное в этих местах Ваше Высокопреосвященство. Знаете, я привык уже как-то к такой форме. Но, если она Вам кажется слишком длинной Вы можете использовать стандартное обращение – отец мой, как Вам мое предложение? – Кардинал хитро взглянул на Дюпона.

- Кто-то не так давно говорил мне, что так обращаться не стоит к кардиналу.

- Вы правы – не стоит. Но, во-первых, это общеупотребительно, а во-вторых, льстит самолюбию.

- А, в-третьих, не так далек тот день, когда такое обращение будет соответствовать Вашему новому титулу.

- Вы про папскую шапку? Увольте, мсье Дюпон. Она не по мне. Но, думаю, что Вам такое обращение вовсе не потому не нравиться, не так ли?

- Что Вы имеете в виду?

- Пора бы нам уже начать наш разговор, тем более, что от обеда Вы отказались.

- Вынужденный пост, точнее, борьба за восстановление талии. Я знаю, чем заканчиваются ваши церковные обеды.

- И чем же? Яд уже давно не подают на третье.

- Двумя новыми килограммами в области того места, где не должно быть живота. Плюшки, ватрушки, пироги и печенье, от которых нормальный человек не может отказаться, так как они хоть и не заменяют бифштекс, но чертовски аппетитны.

- Есть одно средство, которое Вам поможет в Вашей борьбе – исключите из репертуара пиво с чипсами. И еще, я современен, мистер Дюпон, и не признаю суеверий, но на всякий случай не стоит призывать лишний раз на помощь падшего ангела.

- Ага. Боитесь! Как вообще Вы собираетесь договориться с миром, если не можете договориться с собственным, пусть и заблудшим, коллегой. Пошел ангел своей дорогой, отклонился от курса партии, создал собственное независимое ведомство и все? Нет ему прощения? А ведь без него у Вас дела шли бы вообще непонятно как. Что, съели?

- Вы совершенно распоясались, мой дорогой мсье Дюпон. Хотя, Вам идет такой образ, Вы органичны. Тем более, что я понимаю Ваше ехидство.

- Понимаете и не проклинаете мерзкого журналиста, на которого непонятно зачем тратите свое время.

- Мистер Дюпон, время действительно истекает и мне нужна Ваша помощь.

- Моя? Вам?

- Не совсем Ваша, но в данном случае именно Ваша.

- Готов услужить, чем могу.

- Можете, можете. Тем более, что именно за этим Вы и здесь, чтобы я помог Вам и Вашим братьям.

- Это точно чертовщина с хвостиком. То я Вам нужен, то оказывается Вы мне. И как Вас понять?

- Я ждал Вас, мистер Дюпон. Ну, или кого-то из вашего ордена. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы все обставить так, чтобы даже Ваш наилюбезнейший мистер Гутьерес ничего не заподозрил.

- Слушайте, Ваше Высокопреосвященство! Вот за кого Вы все-таки меня принимаете, мне интересно?

- За того, кем Вы и являетесь. Ведь Вы же ессей, мой дорогой мсье, пусть будет, Дюпон. И дело в том, что именно я могу Вам помочь в решении Вашей проблемы, как Вы можете очень помочь мне в решении моей.

- Как-то даже птички петь перестали, Ваше Высокопреосвященство. Или в Ватикане пойдет дождь, или я сегодня зря ел какую-то дрянь на обед. Вы серьезно все это сказали?

- Более чем серьезно. Вы хотите знать, кто и зачем предал смерти несколько уважаемых людей в Монпелье, не так ли? Я могу Вам помочь, но и мне необходима Ваша помощь. Таким образом, я предлагаю Вам сотрудничество. Негласное, разумеется.

- Вы меня смутили. Что еще Вы про меня знаете?

- Достаточно, чтобы Вы мне поверили. Но, я никоим образом не хочу Вас, ни смущать, ни пугать, ни шантажировать. Хотя, если честно, хотелось бы. Руки прямо чешутся. – Кардинал улыбнулся. – Но, дело, которое я Вам хочу предложить обсудить, слишком серьезное, чтобы попусту тратить наше с Вами время. Итак? Может быть, все-таки поговорим, как равный с равным?

- Ну, меня еще никогда не называли Ваше Высокопреосвященство, хотя не скрою, хотелось бы.

- Поправимо. Хотите я Вас так буду называть?

- Спасибо, я подумаю. А в чем подвох-то?

- В том, что тот, на кого Вы надеетесь и в кого верите, совсем не тот человек. Да это и нормально в наше время. Часто в жизни случается, что тот, кого ты считаешь соперником и врагом, чаще оказывается куда более преданным союзником, чем твой ближайший друг и партнер.

- Это Вы к чему?

- А вот к чему. Вы ведь давно подозреваете, что Вашему ближайшему соратнику, который называет себя мальтийским рыцарем, доверять нельзя, не так ли?

- С чего Вы взяли, что среди моих товарищей есть рыцари? Я слишком юн для таких знакомств.

- И слишком верны идее? Преданность, честность, любовь, сочувствие, прощение…. Перечислять можно долго, да? Конечно, я сам часто задумываюсь над тем, что ни в одной великой книге, включая Библию, нет слов эффективность, экономичность и целесообразность, а все те слова есть. Что случилось с миром? Мы даже с любимыми говорим на языке программистов. Хотя, сейчас и любимых чаще предпочитают называть партнерами.

- Ваше Высокопреосвященство, Вы начинаете стареть и потом - с каким такими любимыми? Вы меня пугаете.

- С теми, например, которым Вы звонили из Нью-Йорка. С теми, кто ждал Вашего возвращения из Америки, с теми, кто сев за торжественный ужин, не знал, что он будет последним. Я про тех, кто воспитал Вас таким, какой Вы есть, со всеми Вашими гримасами и прибаутками актера из бурлеска. Кто сделал Вас человеком, который умудряется не наступать на грабли, потому что знает, что они понадобятся тому, кто идет за Вами след в след. Я о тех, для кого Вы делаете очень не простую работу, играя несколько ролей сразу, что крайне опасно во все времена, и в наше особенно.

- Я не Джеймс Бонд, Ваше Высокопреосвященство. Но почему-то мне кажется, что Вы мне предлагаете еще одну роль, не так ли? Вы мне льстите - я не монстр.

- Пока нет. Поэтому мы тут так долго и беседуем. Кстати, мои коллеги наверняка заинтересуются, почему я уединился в садах с журналистом и о чем так долго и весело с ним болтаю.

- Мы скажем им, что я излагаю Вам новую версию бытия Христова, которую предложили несколько школьников из Новой Зеландии. Они, школьники разумеется, будут счастливы узнать Ваше мнение по поводу новой теории их теологического кружка, который возглавляет вдова местного пожарного, случайно погибшего при восхождении на пик Ленина в России.

- Годится.

- Так чем я Вам могу пригодиться, Вы говорите?

- Я хотел бы коротко изложить суть предложения, а Вы мне пообещаете, что отнесетесь серьезно к тому, что я скажу, идет?

- Давайте.

- Я скажу, кто и зачем убил Ваших собратьев, но мне нужна гарантия, что Вы поможете мне остановить одного человека, который намерен начать большую войну.