Евангелие отца

Рыцарь позвонил в серебряный колокольчик, который стоял на журнальном столике и через пару секунд в номер вошел один из тех, кто встречал Люсьена в аэропорту.

- Скажите нашему другу, что молодой человек готов.

- Да, сэр. – Человек вышел.

- Как в армии.

- Да, Люсьен, как в армии. Я же все-таки рыцарь, Вы помните? Это единственная возможная форма организации, которая имеет право на существование в таких делах. Сегодня, к сожалению, все больше армию пытаются подменить спецслужбы и секретные формирования, типа всяких доморощенных разведок. Они думают, что они могут что-то создать, тогда как все, что они умеют это шпионить за собственными гражданами. Люсьен, разведка – это не лекарство, разведка – это болезнь. Она умеет разрушать, но никогда ничего не создает. Люди из секретных служб не умеют воевать – они умеют только уничтожать то, что завоевано армией. Я, конечно, не говорю об армейской разведке: у нее совершенно другие цели и задачи. В ней военные: люди чести и присяги, которые никогда не работают против своих. Я говорю о правительственных разведках, которые меняют свои приоритеты в зависимости от того, кто у власти каждые четыре-пять-шесть лет и кто им платит. Честь еще никому не удавалось купить. Продать свою собственную честь можно дорого, а вот купить себе ее назад никак нельзя. И не забывайте, что армия состоит, прежде всего, из народа, поэтому народ уважает свою армию, как бы трудно ей не было. Хорошо. Давайте пообедаем и будем собираться – мне есть еще кое-что Вам сказать перед дорогой. Так сказать, небольшие инструкции.

- Так против Вас работают секретные службы? Это, как мне кажется, может быть опасно. Там крутые ребята

- Не волнуйтесь, Люсьен. Не настолько, как в кино, которое они про себя любят снимать. Крутые у них, в основном, солнечные очки. Мы умеем работать и против тех, кто думает, что уже победил. Вы что предпочитаете: мясо или рыбу?

- В каком смысле?

- В смысле – пообедать.

- А Вы?

- Мясо. Предлагаю немного баранины, тушеной в красном вине с черносливом, фаршированном чесноком, и латук. Не тяжело и вкусно. И еще немного вина.

- И никаких порошков?

- Обещаю, сегодня больше никаких порошков. – Рыцарь улыбнулся. Если все пойдет не так, как задумывалось, то действительно порошок потребуется не сегодня. В конце концов, не так много вариантов решения серьезного вопроса: человек ли ты чести или просто у тебя такая работа.

Гл. 38

Сады Ватикана. Прекрасное место. Надо бы проникнуться чем-то возвышенным, но в голову приходят всякие неприличные мысли с визгом девок, реками выдержанного вина и всякими нехорошими семейками типа Борджия. Все это проходит достаточно быстро, как только среди деревьев проявляются контуры базилики Святого Петра.

Можно сколь угодно противиться вере, не соглашаться с догматами церкви, находить белые пятна и несостыковки в Библии, удивляться наивности Истории и доказывать свои собственные варианты присутствия или отсутствия Бога. Но, вот странность: как только навстречу тебе попадается человек в сутане, глаза которого прозрачны и спокойны, ты внутренне затихаешь и думаешь, что вот этот человек что-то знает про ответы на твои вопросы, потому что он на шаг ближе к Тому, кто создал тебя и весь твой мир. Тайна окутывает этих людей и не стоит недооценивать эту тайну: они из маленьких государств, где горят свечи, где поют странные песни на непонятном большинству языке, где чай и мед вкуснее, где лики святых по праву или нет, оживают на мгновения. Эти люди могут ничего не знать, но они могут чувствовать и, возможно, это сильнее, чем все знания мира. Их любовь совершеннее, потому что неконкретна и им нет необходимости ждать ответа – это освобождает. И в результате, им нечего бояться, потому что все уже предрешено и все написано. Бояться надо тем, кто словом или делом объявляет им войну: война с Богом обречена на поражение. Да, и трудно воевать с тем, кто сразу и везде под десятками имен. Люди и борются с этими именами, как с соседями: Иисус, Мохаммед, Будда, Кришна, но Бога стараются не трогать. Если быть до конца честными, то каждый знает, что Бог один, как Его не назови. Борются потому что их гложет зависть, ненависть и недоверие к тем, кто говорит, что знает, как должно быть. К тем кто, как и они, был на этой земле – любил, страдал и умер. Почему их надо слушать? Кто сказал, что они с Богом на одной волне? Чем они так уж лучше? Чем достойнее?

Быть пророком дело незавидное. Почести приходят после боли и смерти, а зачем это надо? А вот стать почти божественным при жизни – это хорошо. Стать Богом – мечта. Чтобы все поклонялись, чтоб никто не узнавал, чтоб боялись и молили о помощи, а ты ничего не делал и все бы это понимали, как знак свыше о собственном несовершенстве и ничтожестве. Богу нельзя проявлять себя ни в коем случае! Стоит один раз явить свою силу и любовь и все – больше ему покоя не будет. Люди не простят ему молчания и тоскливого созерцания их собственных бед, тупости и лени. Поэтому вожди, назначившие себя богами, так независимы от своего народа. Поэтому, чем слабее вождь, тем выше его трон, тем божественнее, недоступнее, глубокомысленнее и прекраснее он в глазах своего народа. И тем меньше в нем от человека, а все больше от идола, наскоро вырезанного неумелыми руками в погоне за прибылью наперегонки со временем. Сейчас нет времени на качество создания местного бога. Это раньше все создавалось на века: дома, музыка, картины и даже мебель. Сегодня срок действия произведения искусства – это дата проведения аукциона: не успеешь продать, к следующему аукциону это будет уже никому не интересно. Так что на чудеса у саморожденного бога слишком мало времени. Его надо изготовить быстренько, и на небольшой период, потому что слишком долго вода не может быть похожа на вино. И чем хуже становятся дела у местного бога, тем все больше вокруг него приближенных, поющих осанну. Нарисовать свой портрет и повесить его рядом с ликом пророка не значит стать таковым. Следующий шаг: убрать пророка-конкурента и дать людям свой собственный лик. И идет вор в церковь, кланяется, бьет поклоны, истово крестится и с аппетитом ест просвиру, и думает, что Бог смотрит на него. А Он смотрит в сторону – Ему неприятен человек, которого Он должен простить и полюбить: тяжело такое и не под силу даже Ему. Как полюбить человека, который смотрит на икону, а видит только свое отражение в стекле золотого оклада? Никак, но Ему приходится это делать, потому что наступит час, когда и этот человек будет просить прощение за свою глупую жизнь.

А пока – море надежд и самое важное на сегодня, чтобы средства наконец упали на его счет и он смог купить этот домик на берегу моря. Вот тогда он поверит в Его силу и оденет еще один золотой крест на свою загорелую шею, чтобы все увидели, что он верит в Него в два раза сильнее. Господа! Все что нужно для веры это хороший баланс, хороший адвокат и хороший домик у тихого теплого моря. Ведь если этого нет – о каком Боге может идти речь? И жить в абсолютном согласии с собой при молчаливом одобрении Господа – мечта и жизненно необходимая реальность!

Зажжем ароматные свечи, включим погромче виниловую пластинку с записью «Паяцев» пятьдесят восьмого года, накроем стол на берегу Средиземного моря и прочтем молитву. Спасибо Тебе, как бы Тебя ни звали, за этот сыр, за это вино, за этот рай – спасибо, но больше ничего не надо, потому что Ты сделал все, что обещал две тысячи лет назад своим ученикам. Теперь я готов стать благородным, честным и святым: у меня все есть. Ты выполнил свое обещание – займись другими. Я верую в Тебя – Ты человек слова. Я в долгу не останусь: чтобы недалеко ходить, построю собственную церковь, заведу себе собственного священника и художники распишут образами потолок. Ничего, если Мадонна будет немного похожа на мою девочку? Ну, и ладушки. Я построю свое собственное маленькое государство и объявлю себе королем. Я буду править самым испытанным способом: чем меньше людей в моем государстве, тем на больший срок хватит средств, ведь каждый понимает заветы по-своему. Плодитесь и размножайтесь не во всех случаях относиться к людям. Я отношу это к деньгам.