Под псевдонимом «Мимоза»

А она молчала, устремив глаза в пол. Затем кокетливо пожав плечами, нерешительно промолвила:

– Ты нравишься мне, Саввик, но гм… к свадьбе-женитьбе я не готова. И родители мои говорят: сначала, мол, институт закончи, а потом, что хочешь, то и делай, понимаешь?

– Понял, но не в родителях дело. Пойдем, провожу тебя до троллейбуса, пока еще не поздно, – хмуро пробормотал он, подавая пальто несостоявшейся невесте… Удар для студента Сатинова был поистине неожиданный. Он-то, простак, думал – она его тоже любит, и на близость с ним согласилась сразу. Но московские понятия о морали были несколько иными, чем его, старомодно-провинциальные.

Отказ Киры страшно уязвил Савву. Он понял, что в глазах благополучных коренных москвичей выглядит «лимитчиком» – это мерзкое прозвище, брошенное в его адрес, он слышал неоднократно. И Сатинов решил доказать себе самому, что и он, «деревенщина», не «лыком шит». К окончанию института Савва достиг немалых успехов, получив направление в конструкторское бюро крупного «ящика» – в то время так называли закрытые предприятия. А с женщинами встречался с тех пор без серьезных намерений…

Ему исполнилось тридцать, когда на лестнице своего КБ заметил он высокую фигуристую девицу в платье из джерси, туго обтягивающем ее развитые формы. Познакомились. Ульяна оказалась новенькой лаборанткой. Сразу бросилось в глаза – не москвичка. Распущенные длинные волосы, некрасивое накрашенное лицо и пухлые губы выглядели беззастенчивым призывом. Но уговорить ее заехать на улицу Руставели, ему, ведущему инженеру Сатинову удалось лишь спустя полгода. И осушив у него на кухне бокал «ркацители», она решительно направилась к выходу. Вот уж чего-чего, но такого многоопытный ловелас Савва не предвидел! Неожиданно для самого себя он схватил ее за руку и спешно пробормотал:

– Останься, Ульяна! Выходи за меня!

Глаза девушки радостно блеснули, и в тот миг она представилась ему настоящей красавицей. Еще больше поразило Савву, что Ульяна была невинна… Через девять месяцев у них родился сын Виктор.

Но семейное счастье ведущего инженера Сатинова длилось недолго. Его супруга стала давить на него – то машину захотела, то в родном ей подмосковном Хотькове старую бабушкину избу решила в добротную дачу перестроить. И пришлось бедному Савве ездить по выходным на заработки, «шабашить», а во время отпуска отправляться за длинным рублем на Север… А душа его устремлялась к другому – он все сильнее жаждал познавать большой мир.

Обостренное переживание царившей кругом несправедливости толкало его к сближению с себе подобными. Он начал зачитываться самиздатом, обсуждать с друзьями «на кухнях» события – особенно в преддверии «перестройки». Приходил домой нередко на рассвете. Ульяна свирепела. А он, к тому времени изучивший характер жены – жадный и тщеславный, оставался равнодушным к ее скандалам. Ведь он ее и не любил никогда, а теперь даже понял, почему она недотрогой-то была – вовсе не по причине чистоты душевной, а потому, что цель себе поставила – удачно замуж выйти.

На предприятии своем Савва постепенно обретал известность своими яркими выступлениями на собраниях. Начальство, желая привлечь его на свою сторону, предлагало ему в партию вступить. Но он не мог – совесть не позволяла. Однако несмотря ни на что, его избрали депутатом райсовета, а потом помимо каких-то собственных его усилий, стала быстро возрастать его популярность… Вскоре Савва Сатинов оказался избранным в Верховный Совет…

Через неделю Савва позвонил Маевской, пригласив ее на заседание Исполкома фронта… В уже знакомом ей кабинете теснились, громко усаживаясь, несколько десятков человек. Среди них был и бывший ее сокурсник Гусаров, приветливо кивнувший ей. И вдруг Аля заметила торопливо возникшего в дверях Метельского – исхудавшего Колобка, вмиг узнавшего ее. Ведь они были знакомы еще при жизни Игната Троянова.

А собравшиеся уже бурно увлеклись обсуждением информации о плане «Удар молнии», появившемся накануне в «Правде».

– Скоро все начнется, дзержинцы с утроенной силой тренируются на своих полигонах, а в Москву пригоняют омоновцев со всей страны.

– Кремль готовится к прыжку, скоро нас разгонят!

– Ты думаешь, что это так уж просто? Так народ и позволит?!

– Да народа твоего и спрашивать никто не будет. Пойми ты, «святая простота»! – раздавались возгласы кругом.

– И все же, товарищи, мы не можем, как овцы невинные, отдать себя на заклание этим подонкам! Надо собирать митинги в Москве. А кое-кто из нас двинет в регионы: будем призывать к гражданскому неповиновению, разъяснять людям, что к чему! – воскликнул Сатинов.

Кто-то вторил ему, а иные кричали:

– На армию одна надежда, слышите? Только военные могут остановить этот беспредел!

Дебаты продолжались еще несколько часов… Когда стали расходиться, к Алевтине подскочил Метельский:

– Ты то как здесь очутилась, а?

– Вообще-то случайно, Леня. Я сочувствующая, понимаешь? А ты какими судьбами? Уж не с коммунистами ли вместе?

– Нет, Аля. Я – от государственников. Ну а главное – «демороссов» этих просто ненавижу! Моя бы воля – всех бы их в распыл пустил!

– Ну и ну, Леня, ты ли это – прирожденный такой интеллигент?

– Чему дивишься-то, Алевтина? Они меня на Старой площади чуть насмерть не растерзали! Эх, ну а Ивлева-то где? Умоляю, если увидишь ее, скажи, пусть позвонит мне, а?

Попрощавшись с ним, Аля долго шла куда глаза глядят. В голове все смешалось: столько споров среди них – вроде бы единомышленники, а в то же время многие друг друга просто ненавидят. К тому же она заметила среди присутствовавших господина Атрасова – всем известного бизнесмена: он-то, этот «премудрый», как тут оказался? Надо срочно Савву спросить. Очень странно…

Вскоре Трофим вызвал Алевтину на разговор:

– Растолкуй-ка Сатинову, что речь не идет о том: кто кого на вилы вздернет – президент или парламент! И дело не в том, что взбесившийся ЕБН решил самодержцем заделаться, нет! Все гораздо глубже. Спроси Савву, что он знает о недавней встрече «семерки» в Токио! Там ведь приняли решение открыть в Москве особое представительство, якобы «для содействия демократическим реформам» в России, а разве это – не «теневой кабинет» с англо-германо-американо… министрами?!

– Ну да, речь не идет, конечно, о наших так называемых реформах сволочных, а о мировом господстве, так, Трофимушка?!

– С этого поля игры нас Штаты еще два года назад как выбили, Аля, а теперь они почти что у цели. А если еще наш уран заполучат – пиши пропало! Но ведь в конце февраля в Верховный Совет поступило же соглашение об этой дьявольской сделке, а кто и как отреагировал?! – Никто! Ни премудрые депутаты, ни спикер, ни его зам по обороне – известный генерал! Ну а твой любимый Савва почему молчал?! Они что все там – слепые?! Или предатели кругом, или трусы, или просто дураки?! Спроси-ка ты его об этом, Аленька, – риторически воззвал Золотов.

Глава 3. «У адских врат»

Маша все пронзительнее ощущала, как сгущается тьма над Москвой – будто зловещая тень будущего расширялась и набухала над великим городом, принимая причудливо – отвратительные формы. И вовсе не удивилась, когда Трофим сообщил ей о готовящихся погромах в момент массовых митингов, которые соберутся в годовщину победы над ГКЧП. Однако и Фронт спасения не дремал: на очередном его совещании было решено созвать 20 августа свой митинг – параллельно ельцинистскому. И действительно в сей знаменательный день возле Дома Советов столкнулись два многотысячных потока, не перетекая друг в друга: с одной стороны – клеймили преступный режим и президента-узурпатора, с другой – неслись подобострастно-истерические крики: «Ельцин! Ельцин!», «Съезд – в отставку!». И гигантские волны людского моря вздымались полотнищами флагов над площадью Свободной России и с грохотом ударялись о мостовую…