Под псевдонимом «Мимоза»

– По личному! Я – от Гусарова, – не отступалась Аля.

Через несколько минут она вошла в насквозь прокуренный кабинет. За столом, кроме самого Саввы, сидели еще двое разглагольствующих мужчин.

– Вам кого, девушка? – рассеянно спросил один из них, едва обернувшись.

– Я не девушка, а вице-президент «Лайерс медикум», – с иронически-напускным спокойствием ответила Маевская, – а поговорить мне необходимо с вами, господин Сатинов!

– Ну раз так, госпожа президент, то прошу садиться, – с удивленной усмешкой произнес Савва. – Чем могу служить?

– Мне нужно с вами tet-a-tet…

При этих ее словах соратники лидера громко расхохотались:

– Везет же тебе, Савва! И очаровательная девушка, и вице-президент – в одном лице! Да еще жаждет с тобой tet-a-tet. Не слишком ли много чести тебе одному?

Однако через минуту оба насмешника нехотя поднялись и вышли за дверь.

– Так в чем секрет?!

Протягивая ему свою визитку, Алевтина подавила тяжелый вздох и выпалила из себя:

– Наша фирма занимается благотворительностью. Мы готовы оказать вашему движению финансовую помощь.

Савва с крайним изумлением взглянул на нежданную гостью:

– А почему именно нам? Кто вас прислал?

– Я от Ивана Гусарова. Мы тоже хотим остановить беспредел. Наша фирма совместная – германо-российская. И президент наш – доктор фрау Кирхов весьма заинтересована в стабильности этой страны. К тому же, она – социалистка по убеждениям и сочувствует тем, кто на стороне Закона. Если вы согласны принять нашу помощь, то главное наше условие – конфиденциальность. Все должно остаться в абсолютной тайне.

И строго посмотрев на оторопевшего Сатинова, Аля достала из «дипломата» увесистый сверток.

– Я так запросто не могу, госпожа Маевская. Ну поскольку вы от Гусарова – он мне звонил – я вам верю, но вот в доброжелательство западных господ… должен подумать… – и медленно разворачивая «подарок», он в замешательстве уставился на нее.

– Здесь 30 тысяч долларов…

– А вы не боитесь, госпожа Маевская, что с этими деньгами я вмиг исчезну за кордоном?

– Ну, с такой суммой, Савва Константинович, вы там недолго продержитесь – парировала Алевтина. – Главное, нам решить нужно: где и как деньги вам из рук в руки передавать. И скажите, сколько вам надо еще?

– Сколько нам надо еще?! Да тысяч сто! – воскликнул Савва, впав на миг в состояние шоковой эйфории, и усмехнулся снова: – Да вы что, серьезно, что ли?

– Но я же не в прятки с вами играть пришла! Я не могу оставаться в стороне, понимаете? Сделайте меня вашим помощником, а?!

– Ну допустим, я поверю вам… но такие суммы…

– Насчет сумм – не волнуйтесь: у нас все чисто и в отмывании грязных денег мы не замешаны! «Лайерс» – фирма известная, наши лекарства во всем мире знают, и возможности наши – почти неограниченны!

– Неужели это все не во сне, а наяву со мною происходит? Что ж, спасибо, госпожа Маевская, вы меня просто ошеломили!

– Только о главном, Савва Константинович, не забывайте: никому ни слова об этом, никогда! Причину, надеюсь, вам объяснять не надо – да это и в ваших же интересах, ведь так?

– Даю слово, госпожа Маевская! Гм… но скажите честно, вы всем так, ну… нелегально помогаете? – под конец спросил он, провожая ее до двери.

– Нет, господин Сатинов, только вам. «Лайерс» – фирма иностранная и не может вмешиваться в политические распри чужой страны.

– Спасибо, что просветили…

Оказавшись на улице, Аля вздохнула с великим облегчением. «Что меня так сильно взбудоражило? Не пойму… Так вот он какой, Сатинов. Ну, не совсем такой, каким по телевизору кажется», – подумала она, медленно приходя в себя, представляя перед собой его мощную фигуру и широкое нахмуренное лицо, и резко устремленный на нее взгляд…

Савва же обескуражен был куда более, чем Алевтина. Ее появление настолько встряхнуло многоопытного депутата, что мысли в его буйной голове напрочь смешались и долго не могли устояться: да, бывает же такое! Ну нельзя же думать лишь о провокациях со всех сторон…Эта потрясающая женщина – подарок судьбы, не иначе…

Алевтина действительно перевернула давно сложившиеся представления Сатинова о людях – ведь в большинстве своем, за исключением нескольких близких соратников, его окружали либо тщеславные властолюбцы, либо помешанные на богатстве – и тем, и другим на судьбу страны было совершенно плевать. А этой сказочной принцессе – нет! Он почему-то сразу поверил ей, несмотря на фантастичность ее словесной тирады: надо же, предложила ему бездонный кошелек – только черпай! Невероятно! И откуда она такая взялась? С каким-то мощным кланом, наверное, связана, не иначе. А может, муж у нее крутой, «новорусский» какой-нибудь – ведь у такой красавицы только такого и представить-то можно, а может быть, любовник? И вообще, окружена, конечно, мужиками… Но ей-то – не это нужно, у нее душа за народ кровью обливается! Странно лишь одно, что деньги-то – от фирмы немецкой. Как она там оказалась?!

За плечами сорокапятилетнего Саввы был жизненный путь, отнюдь не усыпанный розами. Рано осиротев, прибыл он, боязливый подросток, из далекого Кузнецка к родной тетке в столицу. Она, страдавшая от одиночества, усыновила его. А когда Савве исполнилось шестнадцать, прописала его в своей двухкомнатной квартире на улице Руставели. В этой самой «хрущобе» до сих пор проживал со своей семьей неподкупный депутат. Отсюда уходил он в армию, сюда же и вернулся, где его никто уже не ждал. Возмужавший и целеустремленный, поступил на вечернее отделение в МИЭМ. Там и застигла его «роковая любовь».

Кира Дорфман оказалась «папенькиной дочкой». Ее отец был видным чиновником в министерстве электронной промышленности – поначалу Савва и не подозревал об этом.

Капризная и утонченная, она никоим образом не подходила для учебы в «мужском» институте, но решила идти по стопам отца. От поклонников у нее не было отбоя, однако многим из них – весьма перспективных – она предпочла неотесанного Савву. Ну, особенно-то удивляться было нечему, ведь он был, как говорится, «косая сажень в плечах». И «флюиды» сильного характера, словно истекавшие из широко посаженных карих глаз, привлекали к нему немало девичьих сердец.

Они стали встречаться, сначала по субботам на танцах в институтском кафе «Селена», потом ходили в кино. И однажды почувствовав, что Кира ждет от него чего-то большего, Савва пригласил ее на концерт Анны Герман. Там впервые увидел он шикарно разодетую публику, надменную и самодовольную. Вмиг осознал, что и Кира относится именно к ней, а он… Ему почудилось даже, что она стесняется его – простоватого «тюфяка» в мешковатом пиджаке и «скороходовских» ботинках. Но прозвучавшая на «бис» из уст замечательной певицы «Надежда», ставшая к тому времени всенародным шлягером, как-то сгладила впечатление от социального контраста с людьми из «Березки». И смертельно влюбленному Сатинову удалось завлечь Киру к себе домой. Ее податливость и страстная опытность поначалу удивили его – ведь она казалась ему невинной и щепетильной недотрогой. Что ж, подумал потом Савва, – я ведь тоже уже не мальчик… И через несколько дней пригласил возлюбленную в Большой зал консерватории, где публика была совсем другая – преобладали скромные интеллигенты да студенческая молодежь. Они проникновенно слушали «Неоконченную симфонию» Шуберта, затем – Первый концерт Шопена. Охваченный романтическим чувством, Савва трогательно держал Киру за руку. И снова – страстные объятия на улице Руставели. Но на сей раз он, позвав ее на кухню, достал из холодильника заготовленную заранее бутылку шампанского и апельсины. Резко вздохнул и выпалил из себя: «Я давно люблю тебя, Кирочка, будь моей женой!»

Девушка вздрогнула в ответ, и бледная кожа ее красивого личика с выщипанными бровями обрела розоватый оттенок. Немного помедлив, она сказала:

– Но Саввик, мы же совсем недавно познакомились, ты ведь меня не знаешь!

– Знаю и люблю, стань моей навсегда! – с юношеским пылом повторил он свое предложение руки и сердца, но взглянув на нее, впал вдруг в некоторое замешательство.