Снежная Королева

Лера сама разбудила его, принеся кружку растворимого кофе и бутерброды. Николай повернулся к ней, спустил ноги с постели.

— Ты куда? — попробовала она остановить его. — Тебе нужно лежать! Поешь, а потом Мосол тебя понесет!

— Хватит валяться, — прервал ее Николай, — мне гораздо лучше! Я могу сам идти.

Он действительно выглядел гораздо бодрее, чем накануне. Самостоятельно поел, потом побрился, привел себя в порядок. Тем временем Калмык и Мосол сложили в рюкзаки необходимые вещи и приготовились к отправлению. Лера с интересом наблюдала за ними и гадала, куда они собираются идти: площадка, на которой они находились, казалась абсолютно неприступной, особенно для тяжело раненного Николая и для девушки, ни разу в жизни не бывавшей в горах. Однако ее спутники не выказывали никаких сомнений. Спрашивать о чем-нибудь бесполезно, Лера знала по опыту, все равно ничего не ответят. Она знает, она привыкла.

Когда все были готовы, Калмык открыл дверцы платяного шкафа.

Лера с удивлением наблюдала за ним.

Пилот наклонился, отодвинул какой-то скрытый засов, и задняя стенка шкафа отодвинулась в сторону. За ней обнаружился темный, узкий тоннель, уходивший в глубь горы.

Калмык включил мощный фонарь, осветил тоннель и двинулся по нему вперед, сделав Лере знак идти следом. Она отметила, что это хорошо, что он впереди, а не сзади. О случившемся ночью они не сказали друг другу ни слова, остальные тоже никак не прореагировали на залепленную щеку. Немому было все равно, а Николай был озабочен более серьезными делами. Однако Лера все же опасалась мести со стороны Калмыка и ждала от него неприятных сюрпризов.

Она пригнулась и вошла в темный проем, Николай, прихрамывая, двинулся за ней, Мосол поддерживал его, замыкая шествие. Когда все вошли внутрь, он обернулся и закрыл за собой потайную дверцу.

Тоннель, по которому они шли, был узким коридором, вырубленным в толще скалы. Он немного шел под уклон, в то же время забирая вправо. Низкий потолок заставлял путников пригибаться, пахло сыростью, как в погребе, местами с холодных стен капала вода.

Они шли так минут двадцать, неожиданно Калмык выключил фонарь.

Только тогда стал виден далеко впереди свет.

Скоро этот свет сделался ослепительным, и путники выбрались на освещенный утренним солнцем горный склон. Перед ними раскинулось глубокое ущелье, по дну которого струилась едва различимая с высоты речка. Чуть ниже того места, где они стояли, по склону проходила узкая крутая тропинка. Противоположная сторона ущелья была покрыта сверкающими в солнечных лучах потоками черных камней, словно черные ручьи стекали с горной вершины.

— Обсидиан, вулканическое стекло! — пояснил Калмык, проследив за взглядом Леры.

Немного отставший Николай вышел из тоннеля, опираясь на плечо немого. Он выглядел уставшим, но держался уверенно.

Вдруг Мосол тревожно замычал и взмахнул рукой. Калмык застыл, прислушиваясь, и затем озабоченно проговорил:

— Вернемся обратно в тоннель! Летит вертолет, надо переждать.

Только теперь Лера расслышала отдаленный звук мотора.

Все четверо вернулись в устье тоннеля, укрытое от посторонних взглядов нависающей над ним скалой, и замерли в ожидании.

Звук постепенно приближался, нарастал. Наконец из-за скал вылетела огромная винтокрылая машина. Она медленно пролетела мимо затаившихся в пещере спутников. Казалось, до вертолета было рукой подать. Неожиданно машина зависла, в окне кабины показалось напряженное лицо солдата, который внимательно осматривал склон. Время, казалось, застыло, как древнее насекомое в янтаре.

Наконец вертолет чуть накренился и плавно полетел к дальнему концу ущелья.

— Пограничники, — прошептал Калмык, — делают ежедневный облет. Больше они сегодня не вернутся.

Дождавшись, когда шум мотора стихнет за горным склоном, путники выбрались из укрытия и двинулись по каменистой осыпи вниз, к тропинке. Мосол поддерживал Николая, почти тащил его на себе, Лера шла вполне самостоятельно, хотя спуск был тяжелым и никогда прежде ей не приходилось ходить по горам.

Добравшись до тропинки, они пошли немного быстрее.

Впрочем, эту тропинку тоже трудно было назвать легкой. Конечно, для местных жителей, привыкших к такой крутизне, она была вполне удобной, но Лера каждый раз тщательно выбирала, куда поставить ногу, чтобы не сорваться, и старалась не смотреть в ущелье, потому что от его глубины у нее прерывалось дыхание и кружилась голова. Да еще надо было все время держать в поле зрения этого чертова Калмыка, потому что здесь как раз у него был очень удобный случай с ней поквитаться. Ну, подпихнул девушку вниз, толкнул легонько, она и полетела… И кто там будет задаваться вопросом: сама оступилась или помог кто… И вздохнет по поводу ее полета разве что Николай, да и то потому, что выгодный канал сбыта уплывет в туманную даль.

Горные вершины вдалеке блестели, как бриллианты. Она загляделась на них и подумала, что сравнение пришло в голову совершенно некстати — никогда она не видела бриллиантов, если не считать, конечно, тусклых бесцветных камешков в недорогих ювелирных магазинах. Ритка мечтала о колечке, все ждала, что принц подарит. Дождалась!..

— Устала? — Калмык улучил-таки минутку и подкрался к ней неожиданно, так что она вздрогнула.

В глазах у него она заметила только участие, однако промолчала. Еще один постулат, которому научила ее жизнь: никогда и никому не жалуйся. Все равно никто не посочувствует, только обнаружит твою слабость. И в следующий раз на это слабое место и надавит.

— Ты вот что, — сказал Калмык глядя прямо перед собой, — ты от меня не шарахайся. Мало ли что ночью было, как говорится, поговорили — и забыли. Не тот я человек, чтобы днем бабе за ночное мстить. Тут, в горах, если друг друга подозревать, далеко не уйдешь… Так что, если устала, так и скажи, привал сделаем…

— Не надо, — она улыбнулась ему скупо и поскорей опустила глаза, чтобы он не прочитал в них то, что ему не предназначалось — что хоть зла она на него не держит и рассказывать никому про ночной эпизод не собирается, все равно до конца ему не доверяет.