Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

— Не стоило утруждаться, — обратился Рамболд к Рэндолу, забирая шляпу со столика в прихожей.

— Что вы, с радостью вас провожу, — заверил Рэндол. — При общении с моей родней необходимо делать частые перерывы.

— Зачем же вы приходите сюда, если испытываете к родственникам не самые теплые чувства? — удивился мистер Рамболд, и в его голосе слышался упрек. — Простите за откровенность, но ваше присутствие не способствует установлению мира в семье.

— Разумеется. Однако вам не кажется, что этим людям нужен объект, на который можно выплеснуть скопившиеся эмоции, — пояснил Рэндол самым любезным тоном. — Как вы, должно быть, заметили, нервы у них изрядно расшатались.

— Ситуация чрезвычайная и в высшей степени неприятная, — с серьезным видом заметил Рамболд.

Рэндол вышел вместе с ним из дома.

— О да, в высшей степени! — согласился он. — Во время коронерского следствия выяснилось что-нибудь представляющее интерес?

— Абсолютно ничего. После того как миссис Лэптон выступила со свидетельскими показаниями, полиция попросила отсрочку.

— Учитывая сложившееся положение, этого следовало ожидать. Полагаю, наш неотразимый доктор украсил заседание своим присутствием?

— Да, он был одним из свидетелей и, по-моему, держался великолепно.

— Не сомневаюсь! — кивнул Рэндол. — И его показания всех удовлетворили?

— Полностью. Но так и должно было произойти, вы же сами понимаете. Филдинг вел себя правильно, и упрекнуть его не в чем.

— Я заметил эту весьма ценную способность доктора, — сообщил Рэндол с изящно завуалированной глумливой усмешкой. — Нашему честолюбивому эскулапу никогда не изменяет выдержка.

— Не стану притворяться, что не понял вашего намека, — ответил Рамболд после недолгой паузы. — Только не пойму, зачем вы так поступаете? Что-то имеете против Филдинга?

— Нахожу его совершенно невыносимым, — хладнокровно признался Рэндол.

— Личная неприязнь вызывает в вас желание причислить его к списку подозреваемых, но право, для этого нет оснований.

— Принимаю упрек и умолкаю. — Рэндол отвесил изящный поклон.

Они дошли до калитки, и Рамболд протянул руку для прощания.

— Вовсе не собирался вас в чем-то упрекать, но как человек, который гораздо старше вас, позволю себе дать совет: не делайте подобных замечаний в присутствии своей кузины. Во-первых, это невежливо, а во-вторых… у меня складывается впечатление, что у Стеллы и без ваших колкостей достаточно поводов для беспокойства относительно затронутой темы.

Глаза Рэндола широко раскрылись и загорелись любопытством. Рамболда такая резкая перемена озадачила, а выражение лица собеседника вызвало неприятные чувства. Но уже в следующее мгновение синий взгляд из-под полуопущенных век приобрел обычное томное выражение.

— Неужели все настолько серьезно? Вот это новость! Если так, я — ваш должник.

Рэндол не спеша направился в сторону дома. Зайдя в гостиную, он обнаружил обеих тетушек, которые на время забыли о разногласиях и с жаром обсуждали достоинства мистера Рамболда и возмутительную вульгарность его супруги.

— Такой образованный, воспитанный мужчина! — вздыхала миссис Мэтьюс. — Как тут не удивиться…

— …что он в ней нашел! — перебила Стелла. — Он увидел прелестное личико и доброе сердце.

— А эта шляпка! — брезгливо передернула плечами миссис Мэтьюс. — Какой пошлый розовый оттенок! В ее-то годы!

— Ужасно! — поддакнула мисс Харриет Мэтьюс. — Разве можно надевать такую шляпку на коронерское следствие? Эта женщина прямо-таки шокировала меня своим вызывающим видом!

Стелла поднялась с лежавшей на полу подушки и перешла в другой конец комнаты, а две пожилые леди все не могли угомониться и продолжали будоражащий душу диалог. Наконец они пришли к единодушному выводу относительно причины, по которой мистер Рамболд, человек состоятельный, как и все торговцы шерстью, живет в скромном доме наподобие Холли-Лодж. Разумеется, все дело в миссис Рамболд, которая привыкла к муниципальным домам, так как ничего лучшего в жизни не видела. Казалось, ничто не разрушит воцарившийся между двумя родственницами мир и полную гармонию. Но тут миссис Зои Мэтьюс распорядилась убрать со стола чайную посуду, и мисс Харриет Мэтьюс сразу возжелала налить себе еще чашечку. Чай успел сделаться нестерпимо крепким и остыл, что снова испортило Харриет настроение. Позабыв о добродетелях мистера Рамболда и изъянах его супруги, она переключилась на собственные горести, подобные кровоточащим ранам.

Гай, все это время тщетно старавшийся чем-нибудь себя занять, снова стал допытываться у Рэндола, какой версии придерживается полиция. Рэндол признался в полном неведении, и в ответ на попытки кузена продолжить разговор с видом крайнего изнеможения встал из-за стола и откланялся.

Желающих проводить его до парадной двери не нашлось, и Рэндол в одиночестве вышел на улицу и пошел к машине. Включив двигатель, он неожиданно заметил доктора Филдинга, направляющегося по дорожке в сторону дома. Рэндол, с мрачным выражением на лице, некоторое время наблюдал за доктором, а потом выключил двигатель. Доктор поравнялся с машиной, и на тонких губах Рэндола заиграло подобие улыбки.

— А, приветствую вас, доктор! — любезным тоном обратился к нему Рэндол и, сняв замшевую перчатку, протянул руку.

Филдинг не выразил особой радости по поводу неожиданной встречи, но руку Рэндолу пожал.

— Не заметил вас на коронерском следствии, — посетовал он.

— Ничего удивительного, — откликнулся Рэндол. — Ведь я там не присутствовал.

— Неужели? — удивился Филдинг.

— Истинно так. Решил, что это процедура скучная и даже в некотором роде вульгарная. Хотя жаль, что не довелось послушать ваши показания. По слухам, вы украсили весьма заурядное действо и стали гвоздем программы.

— Правда? — Во взгляде доктора сквозила неприкрытая враждебность. — Интересно, каким образом?

— Своей манерой поведения, милый доктор, которой несколько не хватает благородства. Ну, и разумеется, свидетельскими показаниями, а уж с ними вы, вне всякого сомнения, справились виртуозно.

— Вы слишком любезны. — Филдинг перевел дыхание. — Однако я привык давать показания, это часть моей профессии.

— Но не в таких сложных условиях! — возразил Рэндол. — Да еще когда многие свидетели имеют пагубную тенденцию поддаваться панике и терять голову. Нет, от вас я ничего подобного, разумеется, не ожидал.

— Благодарю, — откликнулся с горькой иронией Филдинг. — Только не вижу причин давать волю нервам.

— Совершенно верно, — миролюбиво согласился Рэндол. — Вся процедура была проведена в высшей степени деликатно. Ни вопросов, которые могут поставить в неловкое положение, ни перекрестных допросов. Мне всегда казалось, что во время перекрестного допроса нервы сдают даже у самых стойких людей.

— Остается только надеяться, что на вашу долю такие тяжкие испытания не выпадут, — заметил Филдинг.

— Очень великодушно с вашей стороны. Не хочу оставаться в долгу и в свою очередь желаю и вам избежать подобных перипетий.

— Меня эта перспектива нимало не смущает, — вежливо улыбнулся Филдинг. — Если дело дойдет до суда, мне, конечно, придется там появиться.

— Чудовищное невезение. — Рэндол печально покачал головой. — Я имею в виду убийцу. Ну кто мог предположить, что дражайшая тетушка Гертруда невольно выступит в роли орудия, разрушившего схему самым тщательным образом спланированного убийства века?

— Да, ради благополучия семьи Мэтьюс было бы лучше, если бы правда так и не увидела свет божий, — поддержал Филдинг. — Они оказались в ужасном положении. — Доктор спокойно встретился с насмешливым взглядом Рэндола. — Даже я попал в неприятную ситуацию. Многие считают, что если я врач, то обязан с первого взгляда определить причину смерти мистера Мэтьюса и догадаться о присутствии некоего загадочного яда.

— О, такие разговоры неизбежны, — бодро заверил Рэндол. — Люди так подозрительны и, смею утверждать, придают до смехотворности большое значение флакону с тонизирующим средством, который так удачно и своевременно разбили.