Замок на Воробьевых горах

— Алло, это я… — Ребров плотнее прижал трубку сотового к уху. Губы его дрогнули. — Я знаю, что ты запретил мне звонить без дела. Но у меня есть дело, и оно очень важное… Не вопи, а просто послушай. Ко мне тут заходила хромая тетка и представилась следователем… Она откуда-то знает про камеру… Не вопи… Нет, документ не показала, просто взяла на понт… Ты же знаешь: когда я с похмелья, меня можно взять голыми руками… Что? Как выглядела? Ну… хромая, с тросточкой… Стрижка как у мальчика… Да нет же! Она уже про все знала… Не знаю, откуда… Да, я помню, что ты меня предупреждал. Но каждый зарабатывает как может… Хорошо, я понял.

Ребров сунул трубку в карман. Подумал немного, снова достал, набрал номер и приложил к уху.

— Лось, сворачивай свой балаган и уходи на дно! Мы под колпаком. Как-как… не знаю как. Возьми отпуск и не показывайся в ГЗ, пока я не скажу. Я попробую решить проблему… Да не скули ты! Все, отбой… Я сказал: отбой!

Убрав трубку, Ребров вздохнул. Затем, ссутулившись, заковылял к заветному шкафчику, где у него была припрятана ополовиненная поллитровка.

Глава 4

И вновь этот странный парень возник у нее на пути. Он стоял у стены ГЗ и смотрел прямо перед собой. Перед ним были влажные деревья, асфальтовая площадка и несколько мокрых скамеек. Обычный пейзаж. Ничего, заслуживающего столь пристального и всепоглощающего внимания. По всей вероятности, он давно уже так стоял.

— Антип! — негромко окликнула его Мария.

Он повернул голову, взглянул на нее отсутствующим взглядом и произнес без всякого выражения:

— А, это вы. Здравствуйте.

Затем прикрыл веки и принялся тереть их кончиками пальцев, словно совсем обессилел или долго напрягал глаза. Пальцы у него были длинные и слегка узловатые.

— Сегодня самое ужасное утро в моей жизни, — сообщил Антип, отводя руки от лица. Говорил он горловым, сдавленным, очень усталым голосом.

Мария всегда считала излишними и бессмысленными выражения соболезнований, поэтому она просто спросила:

— Вы с ней были очень дружны?

Он покачал головой:

— Не думаю.

Но в глазах его что-то промелькнуло, что дало Марии основание спросить:

— Ты ведь не был в нее влюблен?

Несколько секунд Антип молчал. Потом сказал:

— Нет. Но мог бы. Думаю, мне просто не хватило времени.

— Понимаю.

Мария достала сигарету и закурила. Они помолчали.

— Ты был с ней вчера вечером? — тихо спросила Варламова, убирая в карман зажигалку.

— Да, — так же тихо отозвался Антип. — Вчера вечером… вернее, уже ночью… мы устроили спиритический сеанс в комнате Коли Сабурова.

Признание Антипа поразило Марию.

— И кому в голову пришла такая мысль? — удивленно спросила она.

— Коле. Он сам попросил… Не сейчас, конечно, а когда еще был жив. Месяца два назад.

— Значит… он собирался умереть?

Антип на секунду задумался, потом нахмурил лоб и ответил:

— Я бы так не сказал. Колька любил свою жизнь.

— Жизнь в инвалидном кресле? Она ему нравилась?

— Он на этом не циклился. И не комплексовал. К тому же собирался изобрести биохимический стимулятор для роста нервных окончаний. Не скоро, конечно, а лет через десять-пятнадцать. Если бы он изобрел такую штуку, то снова смог бы ходить.

Мария вздохнула глубоко, как могла, чтобы заполнить странную пустоту, которую вдруг ощутила внутри.

— Зачем ему понадобился спиритический сеанс?

Антип коротко, несколько натянуто улыбнулся:

— Колька всегда хотел знать, что будет потам.

— Потом?

— После смерти, — пояснил Антип с улыбкой, значение которой было трудно определить. — Коэффициент умственного развития Коли был чуть меньше двухсот. Люди с такими способностями часто психически неуравновешенны. Обычно они замыкаются в мире своих фантазий или углубляются в непроходимые и жутковатые чащобы рассуждений.

— Да, но при чем тут спиритические сеансы?

— Ну, тут как раз все просто. Коля прочел где-то, что Виктор Гюго был ярым сторонником спиритических сеансов. Он два года подряд почти каждый вечер вертел столик и вызывал духов Шекспира, Данте, Мольера и даже Иисуса Христа. Многие знаменитые и умные люди верили в духов. Вот Коля и решил, что спиритический сеанс — самый легкий способ поговорить с мертвецами.

— И что вы сделали?

— Провели сеанс по всем правилам. Только у нас ничего не получилось. Духи не хотели открывать нам своих секретов.

— Весьма благоразумно с их стороны, — заметила Мария.

Антип неловко усмехнулся, словно сожалея о том, что сказал слишком много. Однако после заминки продолжил:

— Из-за того, что духи не приходили, Коля страшно злился. Стал грубить всем вокруг. Сказал как-то Жирову, что тот — лакей Стаса Малевича. А Витьку Бронникова во время лабы по химии обозвал идиотом.

— Я вижу, ты хорошо знаком с ребятами из Колиной группы.

Антип пожал плечами:

— В последнее время я часто заходил за Настей после занятий.

Прищурившись, он оглядел Варламову с головы до ног, помолчал, словно в раздумье, затем пояснил:

— Мы дали друг другу слово: если кто-то из нас умрет, то двое оставшихся устроят спиритический сеанс.

— И тот из вас троих, кто умирает первым, посылает оставшимся весточку с того света?

— Точно, — кивнул Антип.

Он поднес руку к лицу и медленно растопырил пальцы, словно собирался провести спиритический сеанс прямо сейчас, но тотчас же спрятал их, сжав кулаки. Мария заметила, что на его ногтях остались пятнышки от черного лака.

— Значит, вы с Настей устроили ночью сеанс?

Он кивнул:

— Да. А сперва пригласили на него ребят из Колиной группы. Я не ожидал, но они все пришли.

— И даже Виктор Бронников?

— Да.

— Но ведь он не верит в духов.

— Никто из них не верит в духов. Для них это была просто забава. Малевич и Жиров приволокли на сеанс полную сумку пива.

Начал накрапывать дождь. Антип провел рукой по длинным черным волосам, ото лба к затылку, посмотрел на ладонь и вытер ее о джинсы.

— Зачем понадобилось приглашать их на сеанс? — спросила Мария.

— Так Коля хотел. Он часто заводил разговор о потустороннем мире, и над ним все смеялись. Вот он и задумал им показать… Мария Степановна, может, зайдем внутрь?

— Да, но сначала договорим. Что случилось во время сеанса, Антип?

— Ну… Было кое-что. Когда мы спросили дух Сабурова, что с ним случилось, блюдце со стрелкой стало указывать на буквы. А буквы стали складываться в слово.

— Какое слово?

Антип передернул плечами и помедлил с ответом.

— Это было слово «убийство», — сказал он через несколько секунд. — Настя попросила дух материализоваться и указать на убийцу, но тут у Вики Филоновой сдали нервы, она схватила блюдце и запустила им в стену.

— Что было потом?

Антип пожал плечами:

— Да ничего. Стас Малевич и Жиров стали смеяться. Эдик Граубергер, уходя, обозвал нас идиотами. А Витька Бронников сказал, что было забавно, но если мы еще раз попытаемся сделать из него дурака, он вышвырнет нас в окно.

— А вы действительно все это подстроили? — осведомилась Мария.

Он опустил взгляд и уставился на носки давно не чищенных туфель.

— Лично я ничего не делал. А что касается Насти… Ее расспросить уже нельзя. Простите, но мне все же пора идти.

Антип попрощался и двинулся к двери. Мария его не задерживала.

В холле ГЗ Варламова увидела большой портрет Насти Горбуновой, перевязанный черной лентой.

Под ним, на журнальном столике, стояла большая фарфоровая ваза с цветами. Больше всего почему-то белоснежных кал. Их упругие белые чаши были похожи на уши, настороженно вслушивающиеся во все, что происходит вокруг.

— Думаю, это самоубийство, — услышала Мария за спиной звонкий девичий голос.

— Да, — отозвался второй, — скорей всего.

Мария оглянулась. В паре шагов от нее стояли две девушки.