Замок на Воробьевых горах

— Вы ее знали? — спросила их Мария.

Девушки окинули ее любопытными взглядами.

— Да, — ответила одна из них.

— Она правда была сумасшедшей?

Девушки усмехнулись.

— Настя тусовалась с готами, а у них у всех крыша не на месте, — сказала вторая. — Они все помешались на смерти.

Варламова повернулась и заковыляла прочь от портрета, постукивая тростью о мраморный пол. За спиной у нее послышался громкий шепот.

— Кто это?

— Не знаю. Но судя по виду — ее мамочка.

— Или бабушка.

Девушки захихикали. Мария стиснула зубы и ускорила ход.

На кафедре был один Завадский. Увидев Марию, он нахмурился. Затем встал, выдвинул для нее стул, подождал, пока она сядет, а потом сел сам, держась очень прямо.

— Как вам у нас? — поинтересовался завкафедрой.

— Нормально, — ответила Мария, не желая вдаваться в подробности.

Завадский помолчал, уставившись взглядом в стол.

— Мария Степановна, вы, конечно, уже слышали о погибшей девушке?

— Да.

— Ужасная смерть. Впрочем, любая смерть ужасна.

Он вынул из кармана пиджака маленькую жестяную коробочку, открыл ее, достал леденец и бросил в рот.

— Бросаю курить, — объяснил Завадский, перехватив удивленный взгляд Марии. Затем хрустнул леденцом и спросил: — Я слышал, вы решили ставить «Гамлета»?

Мария кивнула:

— Да. Мы уже начали репетиции.

— По-моему, глупая затея. Зачем отвлекать ребят от учебы?

— Постановка — ее часть. Вы ведь сами хотели, чтобы они попытались осмыслить иной стиль мышления. То, что творится в мозгах у Гамлета, должно заинтересовать их.

— Вряд ли их заинтересует сумасшедший, которого гложут бесконечные сомнения. Они для этого слишком большие рационалисты. Говорят, вы уже подружились кое с кем из ребят.

— Я бы не назвала наши отношения дружбой.

Завадский кивнул в знак того, что понимает, о чем она говорит.

— Мария Степановна, у меня к вам просьба. Пожалуйста, не пудрите ребятам мозги рассказами о мертвецах и призраках. Они сейчас в самом начале пути. Разум молодого человека нестоек и податлив.

— Вы хотели сказать: открыт всему новому?

Завадский отрицательно качнул головой.

— Нет. Именно нестоек. И не нужно подвергать его… ну, скажем так: различного рода искушениям. Ребята выбрали для себя путь науки. Мне бы не хотелось, чтобы они сворачивали с этого пути. Я заведующий кафедрой и чувствую ответственность за судьбу каждого из них. Исходя из всего вышесказанного.

Мария вздохнула.

— Вы упертый традиционалист и консерватор.

— Да. Я традиционалист и консерватор. И скажу прямо: я не хочу, чтобы вы проводили со студентами больше времени, чем того требует учебный план.

— Максим Сергеевич, я не собираюсь с вами ссориться. И не собираюсь обсуждать с вами тему неформальных отношений между преподавателями и студентами. Уверена, что вам этого тоже не хочется.

Завадский нахмурился. Марии показалось, что на его смуглых скулах проступил легкий румянец.

— Странный у нас с вами разговор, — хрипло проговорил он и отвел взгляд.

Мария подумала, что Завадский похож на усталого пожилого льва, попавшего в ловушку и не знающего, как теперь из нее выпутаться.

— Ладно, — сказал он, вздохнув. — Не знаю, зачем я затеял этот разговор. На фоне произошедших событий он совершенно неуместен.

В кармане у Завадского зазвонил мобильный телефон. Завадский достал трубку, мельком глянул на дисплей и приложил ее к уху:

— Слушаю вас.

Мария встала из-за стола и, тяжело опираясь на трость (почему-то под его взглядом она особо остро почувствовала свою ущербность), двинулась к двери.

Выходя, она столкнулась с Викой Филоновой, которая входила на кафедру.

— Здравствуйте, Мария Степановна, — поприветствовала та, почему-то отведя взгляд.

— Здравствуй. Хотя мы уже, кажется, здоровались.

— Ах да… — Вика воззрилась на Завадского. — Максим Сергеевич, можно?

Завадский прикрыл телефон ладонью и спросил:

— У тебя что-то срочное?

— Да, — отозвалась Вика.

— Хорошо, входи.

Как только дверь за Марией закрылась, Вика Филонова прошла к столу, обошла стул, на котором сидел Завадский, и, встав у заведующего кафедрой за спиной, положила руки ему на плечи.

Завадский нахмурился и строго сказал:

— Убери руки.

— Почему? — удивилась Вика.

— Кто-нибудь может войти и увидеть.

Вика нехотя убрала руки, отошла от мужчины и села на стул, на котором минуту назад сидела Варламова.

— Ты кому-нибудь рассказывала о наших отношениях? — спросил Завадский, стараясь не смотреть Вике в глаза.

— Что вы, Максим Сергеевич! Конечно, нет. Кстати, я зашла не просто так. У меня есть важная новость. Но теперь даже не знаю, как поступить… Вдруг эта новость тебя убьет?

— Что за чушь?

Вика надула губки и пожала плечами:

— В последнее время ты стал таким нервным.

— Прекрати говорить загадками и скажи, в чем дело.

Вика опустила взгляд в стол и провела пальчиком по блестящей полировке.

— А ты не будешь рычать и швыряться в меня книгами? — поинтересовалась девушка.

— Нет.

— Ну, тогда скажу. — Она подняла на Завадского взгляд и проговорила совершенно спокойным голосом: — Дело в том, что я беременна.

Лицо Завадского окаменело.

— Что?

— Я беременна. От тебя.

Завадский сдвинул брови. Взгляд его выражал полную растерянность.

— Беременна… — эхом произнес он, словно надеялся, что от повторения смысл слова каким-то образом изменится. — Какой срок?

— Недели две.

Завадский облегченно вздохнул.

— Это немного. Что ты намерена делать?

— Все зависит от тебя. Но скажу сразу: на аборт я не пойду.

Лицо заведующего потемнело.

— Ты понимаешь, что говоришь? — раздраженно осведомился он.

Вика пожала плечами:

— Вполне. Не понимаю, в чем тут проблема? Твой сын вырос и живет отдельной семьей. Жену ты давно не любишь. Брось ее и женись на мне.

Завадский поднял к лицу руки и потер пальцами виски.

— Ты же знаешь, я не могу, — медленно, как бы с трудом проговорил он.

— Можешь, — возразила Вика. — Предупреждаю: я не намерена сдаваться и буду за тебя бороться. Когда твоя жена узнает о нас, она сама тебя бросит.

На губах Завадского появилась горькая усмешка.

— Боже, девчонка-студентка указывает мне, что делать… Как я мог до такого дойти? — Мужчина снова вздохнул. — Ну, хорошо. Я должен все обдумать. Дай мне время.

Вика покачала головой:

— Нет. Ты должен решить сегодня.

— Почему именно сегодня? — устало и безнадежно спросил Завадский.

— Потому что мне надоела неопределенность, — резким, звенящим от ярости голосом ответила Вика.

Она хотела еще что-то добавить, но дверь у нее за спиной распахнулась, и в кабинет вошел Ковалев в сопровождении пожилой преподавательницы физики.

Вика поспешно вскочила со стула.

— Спасибо, что вошли в мое положение, Максим Сергеевич, — прощебетала девушка, как бы в продолжение разговора. — Через три дня я сдам реферат. До свидания.

Она заспешила к двери, кивнула по пути Ковалеву и его спутнице и выскочила в коридор.

В коридорах и холлах ГЗ было людно. Стоял тот особый тихий гвалт, к которому уши быстро привыкают, — он становится чем-то вроде необходимого фона. У стены, в паре метров от двери поточной аудитории, стояли Стас Малевич и Денис Жиров.

Мимо проходили студенты, и никто не обращал на них внимания.

— Какого черта ты сделал? — негромко проговорил Стас, сверля лицо Жирова гневным взглядом.

— Не понимаю, о чем ты, — отозвался Жиров, надменно и упрямо надув губы.

— Я просил тебя избавиться от девчонки, — тем же глухим, рокочущим голосом сказал Малевич. — Но не убивать ее!

Жиров вытаращил на приятеля глаза.

— Рехнулся? Я ее не трогал! Погрузил в лифт и отвез вниз, как ты сказал.

Стас поморщился и быстро глянул по сторонам, затем снова воззрился на Жирова и хрипло прошептал: