Замок на Воробьевых горах

— А чего вы усмехаетесь? — спросил обиженно. — Вы можете доказать, что мертвецам снятся сны?

Мария покачала головой:

— Нет. А ты можешь доказать обратное?

— Аксиомы не нуждаются в доказательстве, — небрежно обронил Бронников.

— Папа Климент Восьмой тоже так считал. Потом пришел Джордано Бруно и сказал, что планет, подобных Земле, множество, а Вселенная бесконечна. Ученого сожгли, но Вселенная не стала от этого меньше. Я понимаю, что Гамлет тебе чужд и непонятен. Вот ты и считаешь его идиотом, презираешь. Но… Кстати, неплохое сценическое решение. Ведь Гамлет тоже не понимал себя. И тоже сомневался в своем рассудке. Попробуем сыграть на этом. Только вкладывай в слова побольше чувства, не будь вяленой рыбой. А для разгона давай повторим сцену с Офелией. — Мария повернулась к Вике Филоновой: — Вика, ты готова?

— Да! — немедленно отозвалась та.

— Тогда начинай.

Вика напустила на себя невинный вид и проворковала, обращаясь к Бронникову:

— Принц, были ль вы здоровы это время?

— Благодарю: вполне, — угрюмо отозвался Виктор.

Вика замешкалась на секунду, затем быстро сняла с пальца кольцо, вынула из ушей сережки и протянула их Бронникову:

— Принц, у меня от вас есть подношенья. Я вам давно хотела их вернуть. Возьмите их.

Виктор Бронников тревожно посмотрел на кольцо и процедил сквозь зубы:

— Вы ошиблись. Я в жизни ничего вам не дарил.

— Дарили, принц, вы знаете прекрасно. Но заберите все дары обратно. Порядочной девушке нельзя оставлять подарки мужчины, который потом ей изменил.

Несколько секунд Бронников молчал, затем с холодной иронией осведомился:

— Значит, вы порядочная девушка?

— Милорд! — возмущенно проговорила Вика.

— Отлично. И вы хороши собой?

На лице Вики появилось недоумение.

— Что вы имеете в виду?

— То, что если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою! — отчеканил Бронников.

Вика опустила руку и растерянно улыбнулась.

— Разве для красоты не лучшая спутница порядочность?

— Скорее красота стащит порядочность в омут, чем порядочность исправит красоту, — с холодным пренебрежением проговорил Бронников. Помолчал немного и добавил: — А ведь я вас любил когда-то.

— Любили? Да… Я тоже думала, что это так.

— А не надо было думать! Сколько ни прививай нам добродетели, грешного духа из нас не выкурить. Я не любил вас, Офелия. Никогда!

— Тем больней я обманулась, — с горечью произнесла Вика.

Бронников отвернулся и проговорил жестоким голосом, не глядя на Вику:

— Ступай в монастырь. К чему плодить грешников? Сам я не разбойник, но даже у меня столько дерьма в душе, что лучше бы моя мать меня не рожала. Какого черта такие люди, как я, толкутся между небом и землей? Все мы обманщики. Не верь никому из нас!

— Да, но я…

— Если пойдешь замуж, я дам тебе в приданое свое проклятие! — перебил ее Бронников неожиданно злым голосом. — Лучше ступай в монастырь! А если тебе непременно надо мужа, выходи за дурака!

— Почему за дурака? — удивилась Вика.

— Потому что умные мужики хорошо знают, каких чудовищ вы из них делаете. Нет, шалишь! Никаких свадеб! Кто уже женился, те пусть пропадают. А я лучше воздержусь. Хорошее дело браком не назовут.

— Принц, я…

— Ступай в монастырь!

Мария улыбнулась Бронникову:

— Отлично! В роли хладнокровного сукиного сына ты очень убедителен. Возможно, потому, что тебе ничего не нужно играть.

Парень усмехнулся, но ничего не ответил.

— На сегодня, пожалуй, достаточно, — сказала Мария. — Если будет время, Поработайте над своими монологами дома. Только постарайтесь помнить все, что я вам тут говорила. Все, ребята, все свободны! Спасибо, что пришли!

Варламова повернулась и, тяжело опираясь на палку, захромала к выходу.

Опустился вечер — тяжелый, мокрый и душный. Марию не оставляло неприятное ощущение: должно случиться что-то страшное. Вероятно, виной всему была гибель Насти Горбуновой и дурацкий спиритический сеанс, который ей предшествовал.

Варламова никогда не участвовала в спиритическом сеансе и относилась к любым попыткам установить контакт с мертвецами более чем скептически. Она вообще не слишком доверяла сообщениям о существовании потусторонней жизни. Все пять лег, прошедшие после аварии, Мария занималась исключительно живыми. Мертвые были вне ее юрисдикции, так сказать.

Зайдя в столовую поужинать, она встретила Ковалева. Тот поприветствовал ее первым, Мария приветливо отозвалась. Встрепанные волосы, рассеянная улыбка.

— Жаль, что вы только пришли, — посетовал Ковалев. — Я уже поел, а то мы могли бы поболтать.

— Да, жаль, — согласилась Варламова.

— Ну, тогда до завтра?

— До завтра.

Ковалев вдруг подмигнул ей, но тут же, осознав нелепость своего панибратского жеста, стушевался и поспешно вышел из столовой.

Ужинала Мария в полном одиночестве. Ей дьявольски не хотелось возвращаться в общежитие, мрачные коридоры которого давили на нее, а крохотная комнатка вызвала легкую клаустрофобию. Она бы с радостью вызвала такси и уехала домой, но что-то подсказывало ей: разгадать мрачные тайны, окружавшие ее, можно лишь полностью погрузившись в атмосферу этого странного здания.

Мария почти не сомневалась, что гибель Насти Горбуновой как-то связана с жуткой смертью Коли Сабурова. Они были любовниками. И оба были инвалидами.

В памяти Варламовой возникла ужасная сцена: Настя лежит на дне фонтана; ее лицо, шея и руки покусаны собаками; а в паре шагов от изуродованного трупа валяется испачканная кровью чугунная кошачья голова…

Марию передернуло. Аппетит пропал. Вяло поковырявшись вилкой в котлете, она отодвинула тарелку.

Полчаса спустя Мария вышла из лифта в холле своего этажа. Коридор, как обычно, был безлюден. Эта странная безлюдность удивляла Варламову. Она знала, что практически в каждом блоке кто-то живет, но почему-то аспиранты не носились по коридорам, как обычно бывает в студенческих общежитиях, а предпочитали сидеть в своих комнатах. Хотя, возможно, сейчас в общежитии почти никого и нет, его обитатели предпочитают проводить вечера в более интересных местах.

Вместо того чтобы пойти к своему блоку, Мария пересекла холл и вышла на лестничную площадку. Здесь, у окна, она закурила.

Внизу послышались голоса — по ступенькам кто-то поднимался. Пролет… Еще пролет… И наконец Мария увидела поднимавшихся студентов — Стас Малевич, Денис Жиров, а с ними Вика Филонова. Стас что-то рассказывал Вике, и та смеялась раскованным, пьяным смехом.

Увидев Варламову, троица остановилась. Девушка покачивалась и явно не могла сконцентрировать взгляд.

— Привет, ребята! — сказала Мария. — Куда это вы ведете Вику?

Жиров насупился, а Стас усмехнулся и небрежно ответил:

— Никуда. Мы просто гуляем.

— Гуляете? А вам не кажется, что Вика слишком пьяна для прогулок?

Стас пожал плечами:

— И что? Занятия давно кончились. А во внеучебное время мы можем делать все, что хотим.

Троица двинулась было дальше, но Мария преградила им путь тростью.

— Ошибаешься, — сухо проговорила она. — Я ваш преподаватель и отвечаю за вас в любое время дня и ночи.

Стас взглянул на наконечник трости, ткнувшейся ему в ботинок, затем поднял взгляд на Варламову, холодно улыбнулся и проговорил:

— Мария Степановна, идите к себе в блок, выпейте теплого молока и ложитесь спать. А в наши дела не лезьте, хорошо?

Варламова, не обращая внимания на его реплику, приблизила свое лицо к лицу Вики и спросила:

— Вика, ты меня слышишь?

Филонова подняла голову, глянула на Марию мутными глазами и попыталась что-то сказать. Но вместе слов изо рта ее раздалось лишь какое-то невразумительное мычание.

Мария перевела взгляд на Стаса и сказала голосом, не терпящим возражений:

— Девушка переночует у меня.