Зарубежный детектив 1979

В знак согласия Балдан кивнул головой.

—        Не перебивайте его. Наберитесь терпения слушать долго.

—        Не извольте беспокоиться, почтенный хамба-лама. Я не имею привычки перебивать говорящего. Это дурной тон.

—        Безусловно. Я верю, что посланцы Страны восходящего солнца хорошо воспитаны. Кстати, имя этого человека Буянт. Это умнейший и опытнейший наш коллега. Надеюсь, что слова, которые мы здесь услышим, будут выше всяких похвал.

- Простите меня, наставник, — улыбнулся Балдан, — чело­век вообще-то устроен странно. Часто наделенные недюжинным умом люди совершают непростительные ошибки, подобно глуп­цам. И в результате, казалось бы, ничего не значащей мелочи проваливают великое дело.

- Согласен, и так бывает. А вот, кажется, и Буянт.

Действительно, чуть слышно прозвучал серебряный колоколь­чик над входной дверью, и в юрту вошел высокий, атлетического сложения китаец, На сильно загоревшем, полном лице выделя­лись черные брови. После церемонных приветствий настоятель обратился к китайцу, указывая глазами на Балдана:

—        Теперь вашу работу в монастыре будет продолжать посла­нец Инокузи. Сюда его прислал хубилган-лама, — понизив голос, пояснил хамба.

За ужином беседа не клеилась. Балдан чувствовал, что китаец осторожничает и боится говорить при нем о деле. И рискнул на­чать нужный разговор первым.

—        Господин Буянт, надеюсь, вы простите меня, если я до­ставлю вам некоторое беспокойство, но я имею поручение от господина Инокузи проверить вашу работу от начала до конца, а затем по своему усмотрению решить вашу дальнейшую судь­бу. Не кажется ли вам, что десять лет почти без всяких ве­стей, — Балдан делал ударение на каждом слове, — даже глуп­цу покажутся более чем подозрительными.  Чем оправдаетесь?

Удар попал в цель. Недоверие китайца сменилось замеша­тельством, а затем и явным испугом.

—        Я рад приветствовать вас, господин. Если бы я знал о вашем пребывании здесь, то, клянусь, не преминул бы встре­титься с вами, — Буянт говорил по-монгольски удивительно чи­сто и правильно, как ни один другой китаец. — Хубилган и хам­ба-лама могут быть моими поручителями и удостоверить резуль­таты моей работы. Видите ли, границу переходить стало чрезвы­чайно опасно. К тому же у меня не было надежного человека, которому я мог бы доверить с таким трудом добытые и столь ценные сведения. Поэтому я никого, кроме ламы Дамднн-Очира, не посылал в Харбин.

—        Чем же вы здесь занимались столько лет?

Буянт вспыхнул, в глазах появились злые искорки и тотчас исчезли. Он отлично умел держать себя в руках.

—        Поджоги сомонских (1) магазинов, школ, уничтожение рево­люционных агитаторов и партийных руководителей, в том числе Готова, — дело моих рук. Все сработано чисто. Мною же состав­лены подробнейшие карты почти всей восточной части страны с указанием важных объектов, собраны другие секретные сведе­ния. Все результаты своей работы я должен лично доставить в Харбин.

Балдан, как и следовало ожидать, «высоко оценил» деятель­ность Буянта и обещал послать шифровку в Харбин господину Инокузи перед его отъездом.

1 Сомон — административная единица, приравниваемая к району.

5

За массивной дубовой дверью, через которую не проникали звуки, в большом кабинете с мягкой мебелью восседал в непри­нужденной позе в низком удобном кресле господин Инокузи — сухощавый японец с узкими злыми глазками и сильно выдаю­щейся вперед нижней челюстью. На носу у него поблескивало пенсне в золотой оправе, от которой спускалась тоненькая золо­тая цепочка.

Его мысли были всецело заняты недавно прибывшим из Халха-Монголии(2) ламой Дамдин-Очиром. «Бурятский лама Дондог, бежавший от революции, — хоть и большой пройдоха, но для нас не находка, а главное, у него нет и гроша за душой. Я не ошибусь, если сделаю ставку на халха-монгола Дамдин-Очира.

2  Северная Монголия, то есть МНР (по названию основного, наиболее многочисленного монгольского илемени халхов).

- Со временем благодаря нашим усилиям его влияние на много­численное ламство Монголии может стать почти неограничен­ным. А если выйдет что-нибудь такое... такое, — Инокузи щелк­нул пальцами, — мы всегда дюжем сослаться на письмо Дамдин-Очира с просьбой о помощи. Надо с ним встретиться. Что это за человек? Если он мне понравится, можно будет организовать спектакль возведения его на ханский престол. Конечно, не время еще мечтать о престоле в масштабах всей Халхасии, для начала достаточно будет пожаловать ему титул хана и в вотчину опре­делить восточную область со ставкой в Баргутской кумирне. Че­рез этого новоявленного богд-хана, так сказать, нашего крестни­ка, мы сможем вершить большие дела в Монголии. Интересно, что положит мне на руку этот лама? В зависимости от этого я и решу вопрос, пожаловать титул хана ему или кому-то друго­му. Но титул богд-хана может пожаловать лишь святой Банчин-богдо, иначе Дамдин-Очир на это не пойдет», — вслух размыш­лял Инокузи, посасывая крепкую сигару и любуясь дорогим перстнем на правой руке.

Инокузи подошел к большому окну, отдернул тяжелый зана­вес и посмотрел вдаль. «Какой я мудрый! Какой дальновид­ный!» — превозносил он свои заслуги, восхищаясь своими за­мыслами и самодовольно потирая руки. Он еще немного походил по кабинету взад-вперед, сел в кожаное кресло за огромный письменный стол и стал ждать. Через несколько минут в точно назначенный час в кабинет господина Инокузи вошел в сопро­вождении бурята Дондога широколицый, с выдающимися скула­ми халха-монгол, по великолепию одежды которого можно было догадаться о его принадлежности к очень высокому духовному сану.

- Личный посол хубилгана Довчина — Дамдин-Очир, — представил его бурят и в нижайшем поклоне обеими руками протянул господину Инокузи японский перевод письма от хубил­гана.

- Очень хорошо. Сердечно рад видеть здесь посланника хал-хасского ламства. Эту встречу почту лично для себя за большое счастье. Надеюсь, что наша сегодняшняя встреча откроет новую, удивительную страницу в истории японо-монгольских отноше­ний, — произнося эти слова высокомерным тоном, Инокузи встал из-за стола, чтобы придать своей речи еще больший вес. Но тут он вдруг увидел, как Дамдин-Очир вытащил из-за пазухи небес­но-голубой из тончайшего шелка хадаг(1) а на нем — яркого сол­нечного цвета ембу(2) из чистого золота. Инокузи вдруг замолчал, уставившись на золотой слиток, лихорадочно сглотнул слюну и дрожащими руками зачем-то поправил галстук. Дамдин-Очир при виде замешательства господина Инокузи встал со своего места, широким жестом развернул хадаг, положил на него золотой ембу и двумя руками в величественной позе, преисполненной достоин­ства, преподнес японцу.

1 Хадаг — шелковая ткань в виде шарфа, преподносимая по мон­гольскому обычаю в знак дружбы, поздравления, уважения. На хадаг ча­сто кладут преподносимый подарок.

8 Е м б у — слиток чпетого золота, отлитый в специальной форме. Имеет различный вес от 5—10 до нескольких десятков лан (1 лан = 37,3 г).

—        Великий покровитель из Страны восходящего солнца, за­щитник нашей религии и спаситель лам Халха-Монголии, вку­сивших много горестей и обид! Как знак нашего обоюдного рас-положения друг к другу и символ удачи в нашем священном деле покорно прошу принять этот скромный подарок!

На лице Инокузи расплылась улыбка, он гораздо быстрее, чем того требовали правила хорошего тона, поспешил принять «скромный» дар. На лице молодого секретаря господина Инокузи, приглашенного для стенографирования беседы, выступили капли пота, глаза выражали откровенную зависть. От высокомерного ви­да господина Инокузи не осталось и следа. Он поминутно улы­бался, пытаясь завести непринужденный разговор, даже голос его изменился, стал мягче и ровнее, что не укрылось от внимания Дамдин-Очира. «Этот человек очень любнг дорогие подарки. Это нам на руку. У нас в Халха-Монголии кое-что имеется. Значит, Дондог не наврал. Япошки падки на деньги. Если мы будем поча­ще показывать им наше золото, а аратов усмирять учением бур­хана, то непременно достигнем яселаемого», — думал Дамдин-Очир, не спуская глаз с господина Инокузи.