Зарубежный детектив 1979

- Завтра на рассвете.

- Желаю удачи.

—        На вторую ночь надома (1) монахи намечают поджечь и взо­рвать склад с оружием. Подробности потом. Группу возглавит Пунцаг — рабочий из дамской артели.

—        Вас понял.

—        Когда возьмете Пунцага с поличным, то якобы по его до­носу организуйте арест Шушмы и рябого банщика, они знают много. Хубилгана, его слугу Темнолицего и хамба-ламу пока не трогайте — спугнуть можете. Пока все. Привет нашим.

—        Счастливого возвращения.

И Балдан растаял во тьме узкой улочки.

¹ Н а д о м — национальный монгольский спортивный праздник. Своего рода олимпийские игры монголов. Надом включает в себя конные скачки, национальную борьбу и стрельбу из лука. Празднование надома совпадает с празднованием годовщины победы народной революции в Монголии 11 июля.

Единственный фонарь, прикрепленный над входом в кино­театр, тускло освещал пыльную площадь. Рябого не было видно. Балдан осторожно подошел к двери черного хода, дождался окон­чания сеанса и с толпой зрителей, которые оживленно делились впечатлениями, вышел на площадь и с удовольствием закурил. Под самым фонарем стоял банщик, будто и вовсе никуда не ухо­дил. «Китаец приходил к началу сеанса. Потом ушел. В зале его не было. А к концу опять появился... Очень хорошо. Надо было лучше караулить, гражданин китаец!» — весело подумал Балдан и зашагал домой.

4

По приезде в монастырь Балдан поспешил представиться хамба-ламе Содову. Войдя в его опочивальню, он застал настоя­теля величественно восседавшим на горке мягких подушек. Его пухлые пальцы мерным, заученным движением перебирали чер­ные сандаловые четки с изящной коралловой головкой удиви­тельного красного цвета. Не переставая перебирать четки, хамба-лама чуть повернул голову в сторону вошедшего и легким покло­ном, исполненным достоинства, поприветствовал Балдана.

—        Я уже получил уведомление от почтенного хубилгана, в коем он извещает меня о вашем прибытии. Прошу вас, подойдите ближе и садитесь поудобней. Выражаю огромную радость по по­воду вашего благополучного к нам приезда. Отдохните с дороги, снимите с себя усталость, а потом и приступайте к осуществле­нию священной цели, стоящей перед вами. Мы с честью будем выполнять приказы и поручения высокочтимого посланника ве­ликой Страны восходящего солнца. — Хамба-лама говорил глухо­ватым голосом, сохраняя достоинство и прямо глядя в глаза со­беседнику. Он не лебезил и не заискивал перед Балданом, как это делали другие.

Не выпуская из руки четок, настоятель другой рукой поста­вил на специальный коврик перед Балданом два небольших де­шевых кубка и кувшинчик с китайским вином. Налив кубки до половины и пригубив вина, он кивком головы предложил Бал-дану сделать то же самое и с деловым видом продолжал начатый разговор:

- Прошу не церемониться, дорогой Балдан. Чувствуйте себя свободней... Тяжелые сейчас времена, скажу вам откровенно. Не то, что другим людям, но и себе верить нельзя стало. Будьте очень осторожны и осмотрительны. Здесь, в монастыре, есть со­глядатаи и шептуны. Помните об этом. Но всего более опасаться следует партийцев. Эти похуже чертей будут. Для нас, для на­шего дела они чрезвычайно опасны.

- Тем не менее мы должны резко активизировать работу. Меня, как вы понимаете, послали сюда не на отдых от мирской суеты и не затем, чтобы проверять желудки у ваших лам. По­этому я считаю своим долгом приступить к делу незамедлительно. Сегодня же вечером и начну... А для начала хочу познакомиться с тем, что вы уже успели сделать, — твердо сказал Балдан, не отрывая настойчивого взгляда от глаз настоятеля.

Хамба-лама в знак согласия сделал церемонный кивок, с до­стоинством опустив на грудь большую, остриженную наголо го­лову и зажмурив глаза.

—        Вы правильно изволите говорить. Я тоже считаю, что мы недостаточно активно действуем, но некоторые успехи у нас, безусловно, есть. Об этом вам, наверное, хубилган уже доклады­вал. Поэтому я зачитаю вам один документ, содержание которого мы усиленно распространяем во всех аймаках (1) и люди нам ве­рят, особенно набожные старики. Многие вообще склоняются на нашу сторону. Вот, послушайте, — и настоятель достал из-под подушки вчетверо сложенный толстый лист бумаги, неторопли­вым движением холеных рук развернул его и начал читать: — Первое, — произнес он и остановился, взглянув на Балдана, ко­торый, ночти не мигая, смотрел на хамба-ламу, мысленно восхищаясь его умением с достоинством держаться в присутствии «высокого гостя» и оценивая его приятные манеры. Плавная речь, глуховатый низкий голос, его жесты, не лишенные изя­щества, умение выслушать собеседника и заговорить с ним в форме доверительной задушевной беседы без кажущейся навяз­чивости, безусловно, очень располагали к себе людей.

¹ Аймак — административная единица МНР, приравниваемая к области.

—        Первое, — еще раз произнес хамба и начал читать текст речитативом: — Народно-революционная власть — власть не прочная, никогда не сможет утвердиться она на нашей древней земле, ибо она является противной учению победившего и все миновавшего Будды. Поэтому всякий, кто признает новую власть, а также его родственники до третьего колена впадут в тяжкий грех перед всевышним и в своем перерождении, будучи не в состоянии его искупить, обречены будут на страшные муки.

Второе. Послушники Бурхана! Скоро с той стороны, откуда встает солнце, прибудет августейший Банчин-эрдэнэ (1), который сметет и развеет по ветру эту новую власть. Тем из вас, которые устоят против всяких соблазнов и увещеваний нечестивцев и со­хранят веру во всемогущего Бурхана, будет ниспослано благо­словение Бапчин-богда (2) и всепрощение грехов до третьего колена. Забывшие же веру и сошедшие с пути истинного не увидят свя­того лика Банчин-эрдэнэ, на них найдет порча, все тело их по­кроется гноящимися язвами и струпьями, и род их угаснет. Тысячегрешные послушники бурхана! Священнослужители мо­настыря Святого Лузана воздвигают священный субургаи, откры­вая вам путь к спасению от неминучей опасности.

1 Б а н ч ин-эрдэпэ — святой отец религии.

2 Б о г д, оогд-хан — титул монгольских ханов.

Третье. В великий грех впадают и те заблудшие, которые от­дают свой скот красным русским, нарушая священное писание Будды и опустошая нашу землю. Их ждет самая страшная голод­ная смерть,

Хамба-лама кончил читать. Аккуратно складывая лист, он уголками глаз посматривал на Балдана. Ему не терпелось узнать, какое впечатление произвела его речь. Но Балдан молчал.

—        Разумеется, листовки мы распространяли тайно и с боль­шими предосторожностями. Сами тоже с верующими беседуем, выявляя таким образом нам сочувствующих. Если нам удастся привлечь на свою сторону население хотя бы нескольких айма­ков, то мы сможем выставить десятки сотен вооруженных воинов в придачу мощной армии японцев, которая двинется к нам на помощь. По-моему, это будет немало.

—        Малым делом, — усмехнулся Балдан, — новую власть не спихнешь, достойный хамба-лама. Я не сомневаюсь в размахе ваших действий и в вашей дальновидности. Главное — не оста­навливаться на том, что уже сделано.

Хамба-лама почитался в своем краю как живой бурхан, люди ему верили, открывали перед ним сокровенные мысли и желания. Чтобы получить его благословение, отдавали часто последнее, что у них было.

Прикрыв глаза, настоятель сделал сосредоточенное лицо, как это делают созерцатели, прошептал по-тибетски короткое закли­нание и спокойным тоном продолжал:

- Несколько дней назад один наш человек ушел за кордон к японцам. По моим подсчетам, он уже с ними встретился.

- Что за человек? — поинтересовался Балдан.

- Человек проверенный и надежный. В свое время он и в городе жил, и по аймакам поездил. Вообще, это образованный и, я бы сказал, ловкий человек. Прежде состоял в партии, но за преступление был исключен и посажен в тюрьму. Если на этот раз ему повезет, то он вернется с богатым уловом.