Малыш Джимми

— Понтиак проезжал сегодня, хм?

— И мерседес, — ответил Краусс. — Но в них не было телефона.

— Придется изменить наш план, — и Паркер бросил блокнот на стул. — Попробуем взять сегодня Линкольн, если он покажется.

Краусс посмотрел на часы:

— Десять пятнадцать.

— Плохо. Хенли заедет сюда в четыре. Если машина все же не объявится — значит, берем Линкольн и сворачиваемся.

— Согласен, — ответил Краусс.

Паркер снова посмотрел в окно:

— Увидимся позже, — попрощался и вышел.

Спустившись по деформированным деревянным ступеням на улицу, он пересек Вторую авеню и направился к углу Тридцать седьмой стрит, где его ждал Хенли за рулем синего Плимута.

— Что нового? — спросил водитель.

— Лучший вариант для нас это Линкольн.

Хенли посмотрел в зеркало заднего вида:

— Скоро должен появиться, я прав?

— Возможно, через десять минут.

Хенли опустил боковое стекло и зажег одну из своих узких сигар. Некоторое время мужчины молча ждали в машине. Хенли нарушил тишину первым. Он снова взглянул в зеркало и повторил:

— Возможно.

Паркер обернулся и посмотрел в заднее окно. В потоке автомобилей, движущихся по Второй авеню, показался черный Линкольн Континенталь. Прищурившись, Паркер рассмотрел за рулем мужчину в форме шофера.

— Точно, — сказал он.

Хенли повернул ключ в замке зажигания. Когда Линкольн мелькнул перед ними, можно было заметить одинокого восьмилетнего мальчика, разглядывающего комиксы на заднем сиденье. Хенли выждал немного, пропустил две машины и двинулся следом.

Черный автомобиль проехал Пар Авеню, двинулся на север по Семьдесят второй стрит через парк и снова направился на север к Сентрал Парк Вест. На Восемьдесят первой стрит Линкольн сделал U-образный поворот и остановился перед навесом большого жилого дома. Хенли притормозил на автобусной остановке напротив. Паркер увидел, как оживился швейцар, как открыл дверь машины, из которой показался мальчишка с комиксами в руках. Привратник закрыл дверь. Мальчишка вошел в здание. Линкольн двинулся вдоль тротуара и притормозил на территории, где стоянка запрещена, сразу же за навесом. Шофер снял кепку, взял с сиденья бульварную газету и начал читать.

— Скоро вернусь, — произнес Паркер и вышел из машины.

Он перешел дорогу и медленно двинулся мимо Линкольна. Бросая косые взгляды, он заметил телефон, встроенный в спинку переднего сиденья. Хорошо. Он дошел до конца улицы, снова пересек дорогу, добрался до Плимута и уселся рядом с Хенли.

— Получилось.

Водитель улыбнулся, обнажив зубы с зажатой между ними сигарой:

— Это хорошо.

— Дождемся, пока ребенок снова выйдет, — добавил Паркер. — И проследим за ним вплоть до его дома.

8

Когда Дортмундер вошел в квартиру, Келп дремал у окна. Бинокль лежал на его коленях.

— Ради Бога, — произнес Джон.

— Что? — вздрогнул Келп и сел, тем самым сбросив бинокль на пол.

Он подхватил его, поспешно приложил к лицу и начал разглядывать Линкольн Тоннель.

Найти квартиру с видом на Мидтаун Тоннель не удалось. С этого многоквартирного дома, подлежащего сносу на Тридцать девять Вест стрит, открывался великолепный вид на выезд из Манхэттена, на Линкольн Тоннель, через который прибывали машины из Нью-Джерси. Дом выходил на солнечную сторону. И поскольку солнечных лучей здесь было много, то даже, несмотря на октябрь месяц, они все обгорели. Вокруг глаз от долгого держания бинокля образовались белые круги.

Келп расположился на темно-бордовом кресле с торчащими пружинами. Трехкомнатная квартира была завалена самой ужасной, какой себе можно только представить, мебелью. А посмотрев на торшеры, вообще можно было зарыдать. Блокнот и ручка Келпа лежали на круглом столике возле него. Стол покрасили зеленой эмалью, верх покрыли бумагой для контактного копирования в цветочки. На стенах виднелись узорные обои с махровыми розами на бесконечных шпалерах. Где-нигде обои отошли от стены и в виде колечек торчали над угловыми плинтусами. Рядом с креслом стояли три пустых пивных банки и три полных.

Дортмундер захлопнул дверь.

— Ты заснул.

Келп опустил бинокль и повернул к нему невинное лицо:

— Хм? Просто дал глазам небольшую передышку.

Дортмундер подошел к нему, поднял блокнот и начал что-то рассматривать:

— Твои глаза отдыхали с часа тридцати.

— За это время ничего важного не произошло, — защищался Келп. — Ты думаешь, что автомобили с шоферами и детьми на заднем сиденье мелькают здесь каждую минуту?

Это все из-за пива, которое ты выпил, — ответил Дортмундер. — Ты напился, затем уселся на солнце и тебя разморило.

— Может быть на две минутки. Максимум пять. Но, как ты говоришь, глубокого и крепкого сна не было.

Дортмундер пожал плечами и бросил тетрадь на круглый столик.

— В любом случае, мы должны проследить за Кэдди.

— Конечно, — согласился Энди. — Даже не обсуждается. И я уверен, что в нем есть телефон. Иначе зачем авто такая большая антенна?

— Потому, что оно может принадлежать комиссару полиции из Трентона, Нью-Джерси, — предположил Джон, — и если он заметит меня с Марчем, то… тогда нас «подберут анархисты».

— Ха-ха, — рассмеялся Энди.

Дортмундер выглянул через окно:

— Трафик.

— Знаешь, — произнес Келп, — у меня хорошие предчувствия относительно этой операции.

— Лучше бы ты мне не говорил об этом, — ответил Дортмундер и посмотрел на часы. — Если Кэдди появиться, то это произойдет очень скоро.

— Конечно, он приедет, — обнадежил Келп. — Понедельник, среда и пятница, точно в два тридцать.

— Угу. Если получиться наоборот, то плохо дело. Марч сменит тебя в четыре. Попробуй до этого времени не уснуть.

— На самом деле я не спал, — оправдывался Келп. — Не совсем. В любом случае, я уже проснулся.

— Угу. Если Марч не появиться здесь в четыре — значит, мы следим за Кэдди или что-то пошло не так. И тогда ты соберешь здесь все и пойдешь домой.

— Хорошо.

Дортмундер бросил взгляд на тоннель, затем на Келпа и вздохнул:

— Увидимся позже.

— До встречи.

Спустившись по деформированным деревянным ступеням на улицу, Дортмундер прошелся через квартал на Десятой авеню и на углу Сороковой стрит сел в Рено, Марч находившийся за рулём спросил:

— Что нового?

— Келп уснул, — ответил Джон.

— Это все из-за пива, которое он вливает в себя. Он напивается, садится на солнцепеке и отрубается.

— Именно так я ему и сказал.

— Что делать будем? Следим за Кэдди?

— Если оно покажется снова.

— Верно, — и Марч повернул ключ в замке зажигания.

Рено проехало квартал, дождалось зеленого света, повернуло на Дайер авеню влево и остановилось возле обочины.

Салон машины оказался тесноват, а у Дортмундера были длинные ноги. Пока он ерзал на кресле, пытаясь устроится поудобнее, Марч опустил боковое стекло и достал из кармана рубашки длинную узкую сигару. Дортмундер прекратил свои «изгибания» и смотрел, как тот подкуривает:

— Что это? Ты ведь не куришь.

— Я решил попробовать одну, — ответил Марч.

— Она воняет.

— Думаешь? А мне нравится.

Дортмундер покачал головой. Он снова сморщился и отодвинулся от Марча, затем опустил и свое окно. Высунув руку наружу, он наблюдал за потоком машин входящим в тоннель справа от него.

На западной стороне Манхэттена лежит Дайер авеню, которую и улицей назвать то сложно. Она включает в себя восемь домов, с Тридцать четвертой стрит до Сорок второй. Там нет ни жилых домов, ни магазинов, ни церкви, ни школы или фабрики. Лишь голые стены складских помещений и эстакады, а также частично крытые пандусы, ведущие к верхним уровням Автовокзала Портового управления, который использовался для того, чтобы перенаправить трафик, выходящий из Линкольн тоннеля. Парковаться здесь не было смысла, да и стоял знак «парковка запрещена».

О чем ему напомнил полицейский десять минут спустя. Он подъехал к Дортмундеру, наклонился межу ушами лошади и произнес: