Беги, Люба, беги!

— Я же говорю, — с трудом подбирая слова, кашлянул он, — все так быстро выходило из-под контроля... Вы вдруг ушли из «Медирона» раньше времени, и они вас потеряли. Я не виноват, что Касаревской именно в этот день пришла блажь повторить попытку.

— И ты что... все время караулил возле проходной? — не поверила я.

— Ну, не все... — с неохотой отозвался сосед. — Только когда вы были в центре.

— А когда о «заказе» узнал Олег?

— После того, как вас пытались машиной сбить. Касаревская сама ему рассказала. Конечно, сначала он воспротивился, но она быстро его на место поставила. Вот тогда ему и пришло в голову обратиться к капитану Климину. Ну, чтобы себя обезопасить, ведь это ж соучастие в убийстве! Потому и убеждал его, что у вас с головой проблемы. Мол, выдумывает жена глупости всякие. А потом вы рассказали про «клопа», и он перепугался. Потому что понять не мог, кто его поставил.

— Но ведь можно было просто развестись... — тихо сказала я, — а он не хотел.

Неожиданно Коля подтвердил:

— Не хотел. Он вас любил... Только себя он еще больше любил. Вот и не знал, как выкрутиться. Тигрин быстро это понял. Тот хорошо знает: чтобы оказаться в раю, нужно пройти через ад. Вот он вас и провел. Вывел на Мишкино, когда там был Олег. Знаете, почему вы вернулись из Германии на день раньше? Тигрин отследил, когда Касаревская ночевала у вас в доме, поэтому организовал срочную доставку имплантата. Вот почему вы оказались ночью под дверью своей квартиры. А Тигрин сидел внизу в машине, ждал, когда вы выбежите из подъезда и найдете утешение в его объятиях. В общем-то, вся эта история — работа мастера.

Я сидела молча, собирая в памяти обрывки событий и слов. Сложить такую пеструю мозаику сразу я не могла, но сейчас многие вещи вдруг становились очевидными.

— Мне нужно идти, — мельком взглянув на часы, вздохнул Ферапонтов и поднялся. Чуть помедлив, сказал, словно попросил: — Не надо плакать, Любовь Петровна! Они оба не стоят вашего мизинца.

Я вымученно улыбнулась и кивнула:

— Конечно, иди! Только... Скажи, а почему Тигрин приказал убить Лидку?

— Он не знал, запомнила ли она, кто помог вам весной. Велик был шанс, что она догадается, кто вам звонит, потому что звонки начались именно после того случая. Это была промашка, а промашки он привык всегда исправлять. А уж когда она узнала его в аэропорту... Вот мне и пришлось ее пасти.

Он вышел, и я услышала, как хлопнула входная дверь. С большим трудом поднявшись, доплелась до комнаты и рухнула на диван. Самое забавное было в том, что Лидка так ни о чем и не догадалась.

Уже стемнело, когда Ферапонтов вернулся. В руке он держал спортивный баул.

— Боюсь, нам здесь больше нельзя оставаться, придется уехать... — вздохнул Коля.

— Куда?

— У меня есть друг, они с женой живут в небольшом провинциальном городке... Это далековато, но сейчас самый надежный вариант. Там будет безопасно. Они отличные ребята, вам непременно понравятся. У жены мать живет в Москве, миллионерша, а дочка осталась в захолустье и работает учительницей. А зовут их почти одинаково: он Стас, а она Стаська...

— Стас и Стаська? Здорово! — рассмеялась я.

Ферапонтов вытряхнул содержимое баула на диван. Кроссовки, куртка, джинсы... Куча мелочей, типа носков и футболок. Краем глаза я разглядела бюстгальтер и закашлялась. Да уж, с соседом слева ухо надо держать востро, от него одни сюрпризы. Вещи были новые, с бирками, видно, ему пришлось сегодня пробежаться по магазинам.

— Примерьте, пожалуйста! Только быстро, — ласково посмотрел на меня Коля. — Мы торопимся, из города надо выехать не позже чем через час. А машину к дому я подогнать не могу, опасно.

Я живо кивнула, но не успел Ферапонтов покинуть комнату, я его окликнула:

— А это еще что? — Я держала в одной руке парик с длинными белыми кучеряшками, в другой — солнечные очки типа «Привет, Тортилла!».

Ах, да! —не отвечая, улыбнулся Коля и извлек из кармана губную помаду. — Возьмите, тоже понадобится.

Не желая верить в происходящее, я заглянула внутрь тюбика, и из груди моей вырвался стон. Внутри алело, словно на Первомайской демонстрации.

— Я не могу... — выдавила я. — Это не мой стиль...

— Вот и прекрасно! — обрадовался Ферапонтов.

На сем беседа и завершилась.

Через несколько минут я была готова. Из зеркала на меня смотрела рано поседевшая черепашка, призывно скалясь алым ртом. Я сдержала вздох и позвала Колю.

Явившись на зов, он испугался, но виду не подал.

— С богом! — кивнул он, покидал еще кое-что в баул, и мы вышли.

Чтобы не хромать слишком уж сильно, пришлось уцепить Колю под руку. Со стороны, вероятно, казалось, что заботливый внук прогуливается со своей бабушкой.

Мы проковыляли в глубь квартала, пересекли дорогу и оказались возле кирпичного гаража. Коля отпер замок, распахнул створки, и моему взору предстал темно-синий «Фольксваген». Пока я сосредоточенно хмурилась, Ферапонтов выгнал его наружу.

— Знакомая машина, — усмехнулась я, устраиваясь рядом. — Это с тобой мы играли в салочки по дороге в Мишкино...

Сосед фальшиво возмутился, утверждая, что в салочки не играл даже в детстве. Но он мог врать сколько угодно, я-то хорошо знала, что права.

Пока я выводила Ферапонтова на чистую воду, впереди замаячил пост ГАИ. Разговаривать разом расхотелось, и в горле появился комок. Чем ближе мы подъезжали, тем хуже мне становилось. Я закрыла глаза и попыталась вжаться в сиденье.

— Любовь Петровна, запомните: вы — моя жена. Не волнуйтесь, — шепнул Коля, похлопав меня по руке, — все будет хорошо...

Но мы беспрепятственно выехали за Окружную. Однако, отъехав пару километров, остановились. Коля сменил номера.

— Мне кажется, я в жизни так не боялась, — призналась.я, когда машина снова тронулась. — По крайней мере со вчерашнего дня точно!

— Скоро вам будет нечего бояться! «Медирон», конечно, мощная организациями голыми руками его не возьмешь. Но вы не первая, кто понял, что там творится. Прокуратура уже взяла его в разработку, а началось все с самоубийства вашей коллеги Ирины Дубовой...

—Это не самоубийство!

— Мытарин так и сказал. Вся трудность в том, что настоящий хозяин центра иностранец, некто Гламмер...

— Гламмер? Муж Стеллы Гламмер? Немецкий офицер?

— Офицер давно стал генералом! — засмеялся Коля. — Военная разведка, это, знаете ли... Потому и страсть такую к секретности испытывает. А сестрички быстро сообразили, как в наше смутное время можно неплохо заработать.

— Знаешь, Коля, — покачала я головой, — я долго не могла понять, почему кто-то отговаривает меня от работы в «Медироне». Перед поездкой мой псих настаивал, что я должна ехать куда угодно, только не. в Германию. Я даже думала, что это Циш, правда! — Я горько хихикнула. -Теперь-то понимаю, почему она с первой минуты мне противилась: сразу поняла, что работать в этой «команде» я не стану. Она все делала, чтобы меня убрать, только Исмаилян ее не послушал. Эта командировка была как экзамен. Я его прошла, и меня приняли. Максим знал, чем предстоит заниматься, ведь меня взяли на место Дубовой, поэтому и пытался отвадить от «Медирона». Сейчас смешно, конечно, вспоминать, но когда я первый раз пришла на собеседование, то заблудилась. Села в лифт и попала в такое жуткое место — ну, просто мороз по коже! Так вот, без допуска оказаться там невозможно. Но Тигрин управляет в центре каждым замком... кроме двери своего туалета! — Я засмеялась. Это он меня в лифте катал! Наверное, напугать хотел.

— Да уж, — протянул Коля, — на это он мастер.

Он произнес это машинально, задумавшись о чем-то своем, и я насторожилась:

— Ты с ним знаком?

— Как бы сказать... — покосился Ферапонтов. — Заочно... По телефону.

— Он и тебе звонил? — удивилась я.,

— Нет, я ему. Вчера днем, на мобильный... Вы звонили ему с моего телефона, —пояснил он, заметив, как округляются мои глаза, — насчет перевода Лиды в «Медирон», а номер остался... Сказал, что у меня есть то, что интересует его, а у него — то, что нужно мне.