Павильон Зеленого Солнца

Ямура простился коротко и быстро удалился. Элен оскорбилась еще больше. Ожидала долгого проникновенного взгляда — как-никак инспектор расставался с ней навеки. Должен был постараться запечатлеть ее образ в сердце.

Элен с Патрицией приникли к окну, глядя на удаляющуюся фигуру. Дождь лил по-прежнему. Инспектор шагал, бодро помахивая зонтиком, который так и не раскрыл.

— Мужчины — загадочные существа, — изрекла Элен. — Тебе не кажется, что помахивать он мог бы и веточкой.

— Бесспорно, — согласилась Патриция. — Но веточку не требовалось бы возвращать.

— Как?! — вскричала Элен. Мысль, что этот чудовищный зонтик могут вернуть, дотоле не приходила ей в голову. — Каким же черствым сердцем нужно обладать!

— Сердцем легко ранимым и впечатлительным, — возразила Патриция. — Неужели ты не догадалась, зачем ему понадобился зонтик? Это предлог вернуться.

— Зачем? У него нет никакой надежды.

— Ты избрала самый надежный способ это доказать, — ответила Патриция, выразительно оглядев ее наряд.

— Как ты думаешь, он приезжал только за пленкой? — поинтересовалась Элен, придирчиво изучая собственное отражение. — Или хотел извиниться?

— Мечтал на тебя поглядеть.

Элен улыбнулась. Мировой порядок не нарушился, поклонник оставался поклонником, свои мысли и энергию можно было посвятить делу. Да и не мужчине же их посвящать, хоть самому незаурядному. Так и влюбиться недолго, а состояние глупее трудно себе представить, стоит только посмотреть на Патрицию. Допустить, чтобы твои печали и радости зависели от другого человека, пусть даже исключительного?.. Нет, нет и нет!

— До торговца мы должны добраться первыми, — сказала Элен.

— Прежде надо подняться на гору, — напомнила Патриция. — Жаль мой зонтик, пригодился бы.

Буря стихала. Улегся ветер, ливень сменился легкой моросью, лишь море шумело громко и растревоженно. Элен с Патрицией карабкались вверх, подсвечивая себе дорогу фонариками.

— Затеи безумнее ты не могла придумать, — сказала Элен, останавливаясь перевести дыхание. — В такую погоду даже оборотни не соберутся посидеть у костра.

Патриция молчала. До сих пор не понимала, зачем настояла на прогулке. Все отсырело, костер не развести, земля мокрая. Ясно, что даже самым пылким поклонникам госпожи Ота не придет в голову этой ночью заняться чтением стихов. Элен имела полное право негодовать. К удивлению Патриции, подруга была настроена миролюбиво и осыпала ее упреками всего-то в третий раз.

После визита инспектора Элен находилась в отменном настроении. Вспоминая случившееся в Цуане, она понимала, почему Ямура был тогда в бешенстве. Накануне разговаривал с тя-ю, живой и здоровой, помыслить не мог, что ей грозит опасность: преступник добирался до коллекции, при чем здесь племянница коллекционера? А утром получил известие о ее гибели.

Элен представляла все так ясно, словно видела собственными глазами. В деревушку Цуань Ямура имел право послать помощников. Нет, примчался сам, не в силах простить себе, что не принял мер, не предотвратил преступление… А выйдя из дома убитой, увидел особу с фотоаппаратом. Элен вновь вспомнила слова Эндо: «Европейских читателей порадуют наши беды». Несомненно, инспектор в тот миг рассуждал так же. Потому и был так резок.

— Погаси фонарь, — сказала Патриция. — Мы на вершине.

— Думаю, никого не спугнем — кроме парочки лягушек, — ответила Элен, но фонарик выключила.

Они остались в кромешной темноте. (Элен не преминула высказать свое мнение по этому поводу, хотя Патриция и не просила.) Стояли рядом, откинув капюшоны, изо всех сил стараясь что-нибудь разглядеть. Постепенно глаза начали привыкать к темноте. Дождь кончился, сквозь тучи смутно угадывалась луна. На фоне чуть посветлевшего неба вырисовывались очертания деревьев. Черная линия стены прерывалась в том месте, где когда-то были ворота.

— Войдем, — предложила Патриция.

— Переломаем ноги, — сказала Элен, вспомнив об аллее каменных фонарей.

— Хотя бы постоим в воротах, осмотримся.

Они долго озирались. Конечно, костра и в помине не было. И уж подавно не было ни людей, ни лисиц. Все живое попряталось от дождя. Тишину нарушал лишь шорох срывающихся с веток капель и доносившийся снизу гул моря.

— Возвращаемся? — бодро предложила Элен.

Патриции стало обидно. Впустую проделать такой путь!

— Подойдем к Павильону.

— Полагаю, можно включить фонарь?

Патриция не возразила. Они двинулись вперед, и Элен тотчас пожалела о своей уступчивости. Трава стояла высокая, пробираться было тяжело. Патриция хмуро подумала, что сегодня совершает глупость за глупостью. Она промочила ноги и подозревала, что мрачные предсказания Элен сбудутся. Вниз они спустятся, кашляя и чихая.

Редко и тоскливо звякал колокольчик под крышей пагоды. Луна на мгновение выглянула из-за туч и снова скрылась.

— Если ты намерена восхищаться Павильоном, плавностью линий и соразмерностью пропорций, — сказала Элен, — давай скорее.

Патриция смотрела на мокрые перила веранды. В эту минуту она вполне ощущала, что Павильон был местом ссылки и госпожа Ота здесь действительно томилась.

— Нет, какую силу духа надо иметь… — следуя совету, принялась восхищаться Патриция.

Элен неожиданно схватила ее за руку:

— Тише.

У Патриции оборвалось сердце. «Ночь, вокруг ни души, помощи не дозовешься». Замерев, прислушалась. Прошла секунда, другая. Ничего не происходило. С веток неторопливо осыпались капли. Других звуков она различить не могла. Элен спокойным движением поправила капюшон. Похоже, вовсе не была испугана.

— Ты что, — зашипела Патриция вне себя от злости. — Меня чуть удар не хватил.

Элен с силой сдавила ее руку, веля молчать, и погасила фонарик. Патриции снова стало страшно. Капли мерно ударяли по крыше Павильона. Звякнул колокольчик. Патриция вторично собралась рассердиться, когда услышала шорох. Так мог шуршать упавший с дерева лист Однако шуршание приближалось, становилось явственнее. «Шаги!»

— Быстрее! — Элен потянула ее за собой.

Они метнулись в сторону, за ствол клена. Точнее, за ствол спряталась Элен. Патриция, чувствуя, что остается на виду, присела на корточки. Теперь ее защищал кустарник.

«Чего переполошились? — подумала она, как только очутилась в укрытии. — Кто может сюда прийти — кроме поклонников госпожи Ота?» Все же сердце продолжало выпрыгивать и колени дрожали. Кроме того, она боялась высунуться, а потому ничего не видела. Дернула Элен за плащ. «Ну что там?» Элен отмахнулась. «Погоди, сама ничего не вижу». Патриция осмелилась чуть-чуть приподнять голову. И тотчас увидела пятно света, бегущее по траве.

Патриция съежилась, втянула голову в плечи. «Счастье, что сейчас ночь. Он не заметит, как примята трава… Впрочем, кто — он? Они. Их было двое. Мужчина и женщина. Ин-Пэй и Хат-хен».

Вероятно, благоразумная Элен нашла свое убежище ненадежным. Присоединилась к Патриции. Обе почувствовали себя значительно смелее и дружно вытянули шеи. Увидели мужчину. Он стоял совсем близко — на ступенях Павильона — и светил фонариком себе под ноги. Патрицию смутило не то, что одет незнакомец был вполне современно — в джинсы и короткую черную куртку, из-под которой выглядывал свитер. «Ясно, что по такой погоде в длиннополый кафтан не нарядишься». Хуже, что он был один. Окажись рядом женщина, можно было бы смело выходить и здороваться.

Элен кивнула головой, спрашивая: «Твой знакомый?» Патриция пожала плечами. «Ин-Пэй как будто меньше ростом или так кажется?» Ведь на этого она смотрела снизу вверх. Элен начала проявлять нетерпение, пихнула локтем: «Ты с ним встречалась или я?» Патриция честно старалась присмотреться, но без толку. Фигуру видела отчетливо. А лицо… «Хоть бы он случайно направил луч фонарика себе в глаза».

Твердо была уверена только в одном. Пока не опознает этого человека наверняка и не выяснит точно, чем он здесь занимается или пока рядом не появится женщина, покидать убежище не стоит. Элен, похоже, разделяла это мнение. Обе приготовились ждать.