Холодное блюдо (СИ)

Далее следовали сплошные догадки, основанные на чутье, за которые, впрочем, Данилец был готов поручиться… прокурорской карьерой. Пресловутая интуиция вопила иерихонской трубой о том, что это именно Величев убил Никитина. Логика и здесь присутствовала, но в мизерном количестве. Ссорился Величев с Никитиным, конфликтовал, соответственно, прикончить дружка в процессе ссоры или драки вполне мог. Или, например, провинился Никитин серьезно, и Туманов приказал его убрать.

То, что его выводы по меньшей мере натянуты, Игорь Юрьевич осознавал. Даже если Никитина и нет в живых, случиться с ним могло, что угодно. Трамвай переехал, кирпич на голову упал, башенным краном придавило, сухарь в глотке застрял, ядовитыми грибами отравился, внезапный инфаркт настиг, с балкона девятого этажа свалился – выбирай на вкус. Да и в убийцы, буде акт умерщвления состоялся, записывай кого хочешь; порыться в Никитинском грязном белье – там такие подозреваемые найдутся, хоть на доску почета знатных душегубов вывешивай. Любой третьеклассник разнес бы выкладки Данильца в пух и прах, но чутье…

Чутье, не ведало сомнений. Никитина убили, и убил его Величев. Убил, в землю закопал и надпись написал…

Доказательства бы еще добыть, зацепки какие найти, если дадут нормально работать, конечно. А если Никитина убрали, то ниточка с отпечатками оборвалась, и тогда к Тумановским ребятам подкопаться будет очень сложно. Надежда на опоздание по голосу слабая, и спешить с ним не стоит. Даже если опознание состоится, то Величева можно привлекать за похищение человека и за покушение на убийство Стрельцова, но что тогда делать с двумя трупами? На кого их вешать? Величев – калач тертый, вполне способен упереться и уйти в "несознанку", и никакие пресс-хаты не спасут. Да и крупная рыба уплывет.

Еще есть вероятность, что после допроса Величев засуетится, где-нибудь допустит ошибку, даст шанс получить улики против ближайшего окружения депутата и кандидата в мэры (об уликах против самого Туманова Игорь Юрьевич и не мечтал). И на это Данилец рассчитывал больше. Пусть Величев только совершит прокол, а о том, чтобы это не осталось незамеченным, следователь позаботился заранее. Данилец попросил знакомых оперов из УБОПа проследить за господином Величевым и выведать, что он будет делать после посещения прокуратуры. Попросил не официально, а, как говорится, "по старой дружбе". В противном случае утечки не миновать – раз у Туманова выходы на прокуроров имеются, то сольют информацию господину депутату в два счета. Оперативники обещали помочь. Туманов и его присные им давно поперек гола встали, к тому же бороться с преступными группами являлось, выражаясь высоким штилем, их служебной обязанностью и священным долгом. Обещали не только организовать наружное наблюдение, но и внесудебную прослушку телефонов, о чем Данилец не заикался – наглости не набрался, и даже поклялись не уведомлять об этом собственное начальство.

Жест Игорь Юрьевич оценил. Опера серьезно рисковали, ведь подобные действия граничили с должностным преступлением, и если о самодеятельности ребят из УБОПа станет известно милицейскому начальству или прокурорским чинам, по головке их никто не погладит. Напротив, постараются головы оперативникам оторвать. Или открутить, что одинаково приятно. Вместе с тем приемлемая альтернатива отсутствовала. Получение согласия на прослушивание телефонов от суда или уведомление руководства УБОПа о наружном наблюдении автоматически лишали смысла любую акцию оперативников. По тем же самым причинам – из суда и из руководства УВД очень высока вероятность утечки информации.

Авось парням из УБОПа повезет, но лучше бы Никитин был жив. Тогда его найти, прижать и расколоть вполне реально, и не таких жуков из нор вытаскивали и на показания разводили. Тем паче есть чем на психику давить. Отпечатки на месте преступления – это вам не противогаз в сейфе, хотя и противогаз иногда…тоже способствует искреннему раскаянию и написанию явки с повинной. Живой Никитин, ох, как бы пригодился, а в качестве трупа он разве что Кондратьеву понадобится для прикрытия собственной…пятой точки: не установят иных фигурантов, то все грехи на него спишут.

Игорь Юрьевич еще раз вздохнул, представив постно-льстивую физиономию Кондратьева, докладывающего о результатах расследования в областной прокуратуре. Вздохнул и замер. Ему в голову пришла одна мысль, очень простая и незатейливая, Данилец даже удивился, как раньше-то он об этом не подумал – настолько все очевидно – и не проверил. Ведь второй труп, обнаруженный на острове Гладышева, тот, что с обожженными руками и головой, до сих пор не установлен. А вдруг это Никитин Андрей Иванович собственной персоной. Недаром ему пальцы и голову сожгли – убийцы, несомненно, желали затруднить опознание. И версия выстраивается, не очень стройная, но…рабочая.

Сначала тумановские громилы похищают Артема Стрельцова, потом в его квартире убивают супругу, тело перевозят на остров Гладышева. В квартире или по дороге, или уже непосредственно на острове по неизвестным причинам убивают и одного из своих – Никитина. В квартире – маловероятно (слишком мало крови), скорее – по дороге или на месте обнаружения тел. Примерно в то же время, может быть, до убийства Никитина совершают покушение и на жизнь Стрельцова, но неудачно. Нож с характерной гравировкой и отпечатками пальцев Калинина-младшего оставляют рядом с трупами для того, чтобы подставить сына и скомпрометировать папу – наиболее реального претендента на кресло градоначальника. Лицо и руки Никитина сжигают.

Правда, есть непонятные моменты, которые смущали и плохо укладывались в канву данной версии. Например, если орлы господина Туманова хотели подставить конкурента по выборам, при чем здесь Стрельцов и его жена, которые и депутата Калинина, и его отпрыска никаким боком не касались? И за что убрали Никитина?

"Если, вообще, убрали", – сам себя одернул Данилец. – "Чутье чутьем, версии версиями, а надо проверять". Проверять означало необходимость эксгумировать труп, а затем проводить дополнительное опознание, если же гнилостные изменения выражены, и родственники опознать не сумеют, то назначать экспертизу. Иными словами, возни предостаточно. Но Игорь Юрьевич готов был возиться.

Циферблат настольных электрических часов мигнул и показал два нуля после двоеточия. Четырнадцать часов. На пол-третьего Данилец вызвал еще одного деятеля из группировки Туманова – некоего Ваулина, проходящего по учетам как "Проф" или "Профессор". В общей сложности следователь запланировать допросить более десятка Тумановских ребятишек.

Явится господин "Профессор" в прокуратуру или нет – повестку посланный с поручением практикант ему лично в зубы сунул, – тридцатью минутами свободного времени Данилец располагал. И указанное время он обязан потратить на трапезу, тем паче, что с прошлого вечера во рту ни маковой росинки, ни крошки не было. Если не считать за маковую росинку две чашки выпитого утром кофе.

Тридцать минут, пожалуй, хватит. А не хватит – то, кто бы там не явился на допрос, хоть генерал от инфантерии, хоть аббат Вестминстерский, ему придется подождать, пока следователь не закончит трапезничать. Война войной, а обед…пусть не по расписанию, но дело святое.

Аббат точно поймет…

После обильной трапезы Игорь Юрьевич пребывал в благостном расположении духа и Ваулина – явился по повестке, как ни удивительно – сильно не мытарил. Впрочем, кто кого мытарил, еще разобраться стоило; от этого кадра несло так, что у следователя глаза слезились. Вот кто точно не просыхал последние недели, а то и годы. За какие заслуги он погоняло "Профессор" заслужил, непонятно. Ничего толкового не добившись – ответы были столь невразумительными, что Данильцу хотелось встать из-за стола, схватить Ваулина за лохматую, давно нечесаную голову и стукнуть оным, абсолютно бесполезным предметом о другой…более полезный предмет (желательно, твердый – подоконник для указанных целей подошел бы идеально) – Игорь Юрьевич отправил "важного свидетеля" восвояси. С куда большей радостью следователь отправил бы его…ладно, не к чертовой бабушке и не в…то место, на котором негры сидят, а… хотя бы в вытрезвитель. Лет на семь. До полного вытрезвления.