Тунгусский Робинзон

— Витя, ты не возражаешь, если я поживу у тебя пару дней, пока мы с Викой не найдем себе квартиру?

— Бога ради, Сергей, можешь жить сколько хочешь! Я не возражаю, ты же тоже принимал меня в своей квартире как своего, — сказал летчик.

— Я уеду с Викой в Калининград, но пока я хочу разобраться, кто это такой таинственный Иван Иванович, который спит и видит, что я возвращусь на зону. Я поэтому хочу задержаться здесь в Красноярке до выяснения. Мне просто хочется довести дело до логического конца и поставить в этом деле точку, чтобы через суд реабилитироваться. Мне на гражданке места нет. Как закрываю глаза, так вижу голубое небо, купол парашюта и свист в ушах ветра. Я, Витя, ведь кроме того, как Родине служить, вообще ничего не умею. Вся наша семья служила отечеству. Прадед мой еще до революции воевал с японцами и за время своей службы стал полным Георгиевским Кавалером. Четыре креста украшали его грудь. Первый крест он получил за то, что взял в плен пятерых япошек, которые сами хотели его пленить. Он набил им рожи, забрал оружие и зимой босиком доставил в штаб. Потом были еще подвиги. Знаешь, Витек, моя фамилия вписана в Кремле в Георгиевском зале на мраморной доске золотыми буквами. В 37 году комиссары хотели снять с него царские кресты, но прадед послал их и сказал прямо в глаза: «Награды эти на мою грудь не царь вешал, а Отчизна, которую я защищал и не вам голодранцы их трогать»! Прадеда тогда хотели этапировать в город, чтобы судить по 58-й, но до города было около ста верст. Его просто расстреляли. Начальник конвоя в тот день опаздывал на свадьбу. Он не хотел тащиться в областной город. Проще было пристрелить при его «попытке к бегству». Дед мой воевал и дошел до Кенигсберга, после ранения он демобилизовался и там же остался жить. Отец тоже был офицер — майор, но он погиб в 78 году в Праге на десятилетие входа наших войск в Чехословакию. Мне тогда только год исполнился. Мать всю жизнь прожила одна и старалась воспитать меня в духе нашей семьи, но……

На глаза Лютого навернулась слеза. Он вытер ее тыльной стороной ладони и сказал:

— Черт, я на зоне стал такой сентиментальный. Как подумаю, что теперь я никому не нужен, так меня сразу начинает колбасить. Знаешь, как в народе говорят вот про таких, как мы?

— Не знаю, — ответил майор, — ну-ка, изобрази!

— А вот слушай! Как надену портупею, все тупею и тупею. Как сниму я портупею, ни хрена я не умею! Вот и я, Витек, ни хрена не умею, кроме как воевать!

Сергей глубоко затянулся и, покрутив в руках окурок, щелчком отправил его в дальний полет. Окурок, словно сбившийся с курса «трассер» описал дугу и упал на асфальт, разлетевшись россыпью искр.

— Ой, ой, слушай, что ты стонешь? У тебя тесть — директор золотого прииска. Он тебе баксов на раскрутку своего дела даст. Откроешь свою туристическую фирму, и будем с тобой делать бортные прогулки по местам секретных объектов времен развитого коммунизма. А еще будем потихонечку зелень стричь и рассказывать, как погиб известный на всю Сибирь Иван Росохин по кличке Росомаха.

— Да, погиб он очень страшно. Как сейчас вижу, волк ему глотку рвет…. Нет, Витя, за чужие бабки я не хочу устраивать свой бизнес. Хоть он и тесть, но это не в моих правилах. Если начинать с нуля, то я лучше бы нашим коньячком поторговал, не в каждом магазине купишь коньяк с пятидесятилетней выдержкой, да к тому же со звездочкой на этикетке.

— Да, звезду в те времена только на продукцию военпрома ставили. Вот качество было! До сих пор холодильники ЗИЛ со звездами работают как швейцарские часы. Нужно что-нибудь более радикальное придумать.

— Что ты предлагаешь? Тротил с бункера продать ментам по 200 рублей за сто граммов, как они покупают? Или америкосам то, что там под бронированным стеклом лежит?

— А что там?

— Ты меня спрашиваешь, будто я это знаю? Лазил я туда, ну видел. Лежит этот булыжник на постаменте под стеклом, словно музейный экспонат, а больше ни хрена нет. Я подходить туда вообще не имел никакого желания. Может там какая «химия или физика»? Получишь дозу радиации, будешь потом свой член на палец, как шнурок накручивать. А у меня вон жена, какая молодая!

— Пошли, выпьем, шалунишка! — сказам Виктор, приглашая Сергея в квартиру.

Свадьба выдалась на славу. Уже к полуночи все основные мероприятия вокруг накрытого стола были закончены. Женщины наводили порядок, а мужики стояли снова на балконе и наслаждались теплой майской ночью.

Естественно, что с утра для Сергея начнется новая жизнь, и сейчас было просто необходимо наметить план. Первым делом необходимо предпринять все меры, чтобы себя полностью реабилитировать. А значит, нужно было уже в ближайшие дни вступить в настоящую схватку с коварным врагом. Лютый понимал, что согласно русской пословице «один в поле не воин» он мог противопоставить свой профессионализм. В свое время Родина научила его не только из подручных средств делать оружие, но и аналитически мыслить. Сейчас просто необходимо применить это знание на практике, и Сергей был готов к этому.

Впервые в жизни Тощий столкнулся с настоящей «электричкой». Не успев открыть свой гараж, как в его лицо воткнулся кулак высокого покровителя. Через несколько минут, придя в себя, он открыл глаза и, наведя резкость, увидел лицо Иваныча. Инстинктивно Тощий полез за пояс, но ствола там он уже не обнаружил. Прямо перед ним своим смертельным зрачком на него глядело дуло австрийского «Глока».

— Тощий», а ведь за тобой должок? — проговорил слащавый и гадкий голос тайного покровителя.

— Я сейчас могу твои мозги разметать по всему гаражу. И знаешь, мне за это ничего не будет. Ты ведь знаешь, сука, — сказал покровитель, уперев ему в грудь свое колено.

Тощий, мутными от удара глазами, хотел сфокусировать свой взгляд на объекте, но приставленный к голове ствол, мешал сосредоточиться. Легкое постукивание по щекам привело его в сознание. Теперь он мог спокойно рассмотреть и выслушать доводы своего высокопоставленного куратора.

— Ну что, черт, очухался? — спросил тайный «инвестор», убирая ствол.

Тощий, глубоко вздохнул, и стал понемногу приходить в себя. Перед ним стоял Иванович, играя пистолетом, который мог в любое мгновение решить его судьбу.

— Я, Тощий, к тебе в гости приехал, а твои «тузики» очень оказались негостеприимны, скалятся суки. Пришлось им клыки малость укоротить. Ты, видно, совсем забыл, кто тебя, козла, трахает и кормит? Надо быть благодарным, а ты, ты же, член моржовый, совсем забыл своего любимого инвестора!

— Иванович, Иванович, не суетись, объясни, в чем мои грехи? Я тебе, по-моему, отстегиваю аккуратно, а ты мне рожу бить. Ребят вот моих покалечил, за что? Неужели нельзя было решить все полюбовно?

— Тощий, у меня к тебе любовь будет, когда мы с тобой вместе в одной хате на «централе» сидеть будем. Ты думаешь, что я дело твое в огонь кинул? Да нет уж, хрен, оно у меня в сейфе лежит. И ждет, когда ты косяки пороть начнешь. Понял? — спросил тайный покровитель.

— Иванович, да скажи ты мне, наконец, что от меня надо? — взмолился Тощий.

— Короче, слушай. Тут один крендель с зоны откинулся. Так вот он по дороге пока ехал до Красноярска успел привалить Росомаху и всю его бригаду. Ты ведь с Иваном Росохиным в корешах ходил? Или мне память изменяет? Ты же ему наш героин и оружие из моих запасов продавал. Ты знаешь, что автоматы, которые я из Чечни вывез, проходят по делу хищения со складов ВДВ?

— Ты что, Иванович, в своем уме? Росомаху с бригадой порешить? Да кто же это такой былинный герой? Это часом не Илья Муромец? У Ивана под стволами половина Сибири стоит. Да с ним бы сам Гитлер не справился! — удивленно сказал Тощий.

— Тощий, шутки твои неуместны. Я с этим былинным, как ты говоришь, героем, на Кавказе вместе служил. За его голову сам Хаттаб бабок давал, больше, чем ваш воровской общак за год имеет. Так вот, я тебе прощу твой долг, если ты мне его приговоришь. Не нужно, чтобы он начинал ворошить прошлое. Я не для того из Москвы в эту глухомань спрятался, чтобы с ним встречаться, а он вдруг тут возник. Он ведь в курсе, как я героин и баксы фальшивые от Хаттаба и Гелаева поставлял в Россию. Ты с этого товара свой бизнес раскрутил. Ты же, некрофил, гробы не распаивал аккуратно, как я просил, а консервным ножом вскрывал? А теперь в этих гробах разворованных найдут твои пальчики или твою ДНК. Я чувствую, что ты, сука, потом меня явно сдашь, — сказал тайный покровитель, скрипя зубами.