Тунгусский Робинзон

Никто из руководства следственного управления не обратил внимания на то, что он почти в одиночку покончил с бандой, которая терроризировала всю Эвенкию. Сергей ходил по камере, словно туча. Он почти неделю не находил себе места.

Каждую ночь приходили видения, связанные с Кавказом и его таежным заточением. Не было в этих снах только одного — ни тюрьмы, ни колонии, и это вселяло в него надежду. Сергей, словно пророк, мог сам предсказать свою судьбу на ближайшие сутки. Сегодня он знал с точностью до минуты, что его ждет какой-то сюрприз. Уже с утра он томился в каком-то странном ожидании. «Кормушка» в камеру открылась, и противный казенный голос дежурного спросил:

— Фамилия, имя, отчество, статья обвинения, — сказал четко поставленный голос в дверное окошечко.

Лютый без запинки исполнил этот тюремный ритуал, будто в этой камере сидело еще человек двадцать, и снова услышал:

— От кого ожидаете посылку или передачу?

— Возможно, от матери, а возможно, от Виктора Господарского, моего друга?

— Кем вам, доводится Ермакова Виктория? — спросил голос, вытягивая из Лютого информацию.

Сергей задумался. К его горлу поднялся комок, который мешал ему говорить. Он вспомнил лицо милой его сердцу девчонки, которая сейчас снаружи следственного изолятора боролась за его освобождение.

— Потерпевшая, — с издевкой ответил Лютый и, взяв ручку, расписался в получении передачи.

— Слушай, шутник, она сказала, что она твоя невеста. Забирай свой мешок, да смотри не обожрись. А то получишь несварение желудка, придется тебя потом к врачам таскать, или обдрищешь тут всю камеру от потолка до пола.

Сергей схватил мешок и вытряс его содержимое на нары. Ему страсть как хотелось видеть от этой девчонки хоть маленькую записочку. Среди белья, колбасы, сигарет, сала, халвы он обнаружил вожделенный конверт с письмом, который не был запретом. С дрожащими руками Сергей вскрыл конверт. Почерка Вики он раньше не видел, но сразу оценил его каллиграфическую аккуратность. Буковки, словно штампованные, были как бисеринки, надетые на шелковую нить, радовали глаз безукоризненной красотой.

Здравствуй милый, любимый Сережка!

Мой дорогой и бесценный «человек-волк», с первых строк своего письма хочу сообщить тебе, что я вернулась домой к родителям. Мои старики были в шоке, когда увидели меня в полном здравии и порядке, да еще с прибавлением семейства. Первые дни даже собрался весь поселок, чтобы посмотреть на меня. Никто не предполагал, что я жива и здорова. Отец уже заказал мне памятник. Как только он увидел меня живой и здоровой, то сразу снял заказ. Когда родители узнали, что я жду ребенка, они были беспредельно счастливы. Мой отец, узнав о тебе, очень обрадовался и пообещал сделать все, чтобы у тебя был хороший адвокат. Я написала заявление начальнику следственного управления, что хочу стать твоей женой. В случае твоего подтверждения нас обещали расписать уже через пять дней. Адвокат сказал, что если мы поженимся, статья за совращение малолетней будет снята. Сейчас я живу у нашего майора-«летуна». У него очень милая жена, которая взяла меня под свою опеку. Витя говорил, что дойдет даже до Министра обороны Сердюкова, но тебя мы из тюрьмы вытащим. Мы все ждем тебя, и надеемся на скорую встречу. Очень тебя люблю, твоя Вика.

Сергей сидел на наре и несколько раз перечитывал письмо. Он старался выучить каждую букву, каждую запятую. На глаза накатили скупые мужские слезы, а в голове мгновенно нарисовался образ милой сердцу девчонки. От её письма вкусно пахло дорогими французскими духами и он, уткнув в письмо свой нос, с жадностью пылесоса втягивал в себя его благоухание. Не успев насладиться этим ароматом, как возле двери снова зазвенели ключи.

— «День полон сюрпризов», — подумал Сергей и приготовился.

Дверь в камеру открылась, в её проеме показалась фигура дежурного прапорщика с синими петлицами и в синей фуражке.

— Лютый, на выход!!!

Лютый вышел из камеры и по-привычке повернулся лицом к стене, держа руки за спиной.

— Вперед! — скомандовал прапорщик.

Сергей двинулся по коридору, следом за ним шел корпусной. Возле каждой решетки Сергей останавливался, и строго по инструкции поворачивался лицом к стене. В конце коридора была лестница, которая вела вниз, где располагались комнаты для допросов. Зайдя в одну из них, он присел на прикрученный к полу стул и, достав из кармана сигарету, закурил в ожидании следователя. Через несколько минут в комнату вошел мужчина лет сорока пяти с черным кейсом в руках. По всему было видно, что это адвокат.

— Будем знакомы, Сергей Сергеевич, я ваш адвокат, меня зовут Виталий Александрович Францев. Я буду в суде представлять ваши интересы. Меня нанял Еремин Николай Николаевич. Он, если не секрет, кем вам доводится?

Сергей пожал плечами, совсем забыв, что фамилия его будущей жены тоже Еремина. Тут до него дошло, что Николай Николаевич, это тот «бурундук Чип» в росомашьей шубе, которого он видел после освобождения из зоны, и с которым стояла Вика в здании аэропорта. От этих воспоминаний он засмеялся.

— Я ознакомился с вашим обвинением и могу констатировать факт фабрикации против вас уголовного дела. Эпизод, связанный с принуждением малолетней к совместной жизни, будет нами развеян, как прах над волнами Тихого океана. Вика Николаевна написала заявление на регистрацию вашего брака, а это означает, что состав преступления по данному обвинению полностью отсутствует. Статья же 222 ч. I УКРФ (новой редакции) в случае добровольной сдачи оружия освобождает от уголовной ответственности. В момент прилета борта вы оружие сдали добровольно, правда протокола об этом нет, но есть свидетели. Доказать, что вы испортили военное имущество, значит необходимо провести следственный эксперимент. В ближайшее время, вас Сергей Сергеевич, вывезут на место объекта. Но я не думаю, что там обнаружатся какая-то порча. У вас просто в управлении ФСБ есть некто такой, кто хочет вернуть вас на зону, — сказал адвокат.

— Я не знаю, кто это, — сказал Сергей, вспомнив про спутниковый телефон.

— Н-да, теперь я понимаю всю его предвзятость к этому делу. Но ничего, хочу вас заверить, что в суде все обвинения против вас будут сняты. Я могу это гарантировать. Правда придется поработать. Сильно серьезные силы желают на вас переложить свои промахи. Вас стараются обвинить по той статье, которая предусматривает ваше пребывание в пределах именно этого заведения. Это связано, наверное, с тем, что вас просто хотят контролировать.

В один из дней, когда полеты были закончены и пилоты после трудного дня собирались домой, возле КПП военного аэродрома остановился черный «Порше Кайен».

Офицеры выходили из КПП и тут же, попрощавшись, расходились в разные стороны. Кто шел к своей машине, стоящей на стоянке неподалеку, кто — на городской автобус. Вдруг из «Порше» кто-то окрикнул майора Господарского. Виктор остановился. Из машины вышел гражданский, и протянул руку, здороваясь с майором.

— Я, уважаемый господин майор, вам представляться не буду. В наших кругах это не приветствуется. Зовите меня просто Иван Иванович. Я, майор, хотел бы с вами поговорить в неофициальной обстановке.

Новый знакомый показал удостоверение сотрудника ФСБ и, не раскрывая его, вложил обратно во внутренний карман.

— Вы не возражаете, если я угощу вас пивом? — сказал незнакомец, любезно приглашая Господарского в кафе, находящееся напротив КПП.

Виктор гневить представителя спецслужб не желал, да и его секретность вызывала подозрение. Ему сейчас хотелось знать, что же хочет от него этот «оборотень в погонах» и что он такое замышляет?

Устроившись за столиком кафе, Иван Иванович заказал официанту две кружки пива. В ожидании заказа он выложил из кармана сигареты «Парламент» и прикурил от золотой зажигалки, которая явно была ввезена в Россию не из социалистического Китая.

— Я, майор, хотел поговорить с вами о вашем новом друге, которого вы подобрали в тайге. Мне кажется, вы не понимаете всю тяжесть совершенного им преступления. Тем более что вы где-то и сами виновны. Возможно, вы были связаны с бандитами и знали о том золоте, за которым охотился Иван Росохин. Вот только мне пока неизвестно, что заставило вас с ним поссориться? Я думаю, что следствие тоже докажет вашу причастность к этому делу?