Черный альпинист

Но не пробежал он и половины плато, когда вертолет снова вынырнул из-за края, завис на уровне бегущего и открыл огонь в упор прямой наводкой. Дикая боль обожгла руку, на всем бегу вмазался мордой в брызжущее крошево осколков, завертелся от боли, прижимая руку к животу. Вертолет пошел выше, почти замер над скрючившимся Тахиром, в открытые боковые дверцы высовывались люди, глядя на него. Он перекатился на спину и из идеальной позиции двумя очередями облил брюхо и бока вертолета из «Калашникова». Вылетел из вертолета, кувыркаясь в воздухе с изумленным лицом, и ударился об землю стрелок, — тело от удара подскочило на метр и снова шлепнулось, обмякло с нехорошим звуком. Тахир подскочил к нему, снял с плеча складной десантный АКМ, в своем уже кончились патроны. И, оглянувшись, побежал (уже гораздо медленней и неуверенней) снова к краю плато.

В вертолете некоторое время царила паника, — сильно зацепило одного из пилотов, пока его оттаскивали и пустующее кресло занимал штурман, машину швыряло и мотало в десятке метров от земли. Затем понукания Пабста машину снова бросили в погоню за Тахиром. Он не успел добежать до обрыва несколько метров, когда сзади услышал сквозь грохот винтов и лопастей, как с шипением и воем сорвались из-под крыльев новые ракеты. Упал сразу на спину и с корточек, как в детстве по стадиону с низкого старта, побежал обратно. Расчет был верен: стреляли на упреждение, и ракеты прошли мимо него — на уровне груди, хорошо, хоть не сшиблись, а разминулись, Грохнуло на краю плато, а Тахир уже снова бежал туда, где задымилась земля, уходили в небо языки пламени и, сотрясаясь от нагрузок, взмывал вперед и вверх вертолет.

Тахир успел. Новые очереди из крупнокалиберных пулеметов трясли камни под его ногами, но он уже втискивал тело в уходящие вниз щели, полз, извивался, таясь и уходя за зубцы и выступы…

Черный Альпинист, израненный и выдохшийся, оказался менее удачлив. Взрывом ракет его приподняло и швырнуло на отвесные, уходящие в бесконечную высоту пики Жингаши. Обмякнув, он упал обратно на плато. Остался неподвижным. Но когда вертолет завис над ним, для уверенности долбя землю всеми огневыми средствами, вдруг оказалось, что Альпинист еще жив, — откатился от очередей и даже пробежал в сторону еще несколько шагов.

Но пилот оказался асом — совсем недавно вернулся из горного Карабаха, где три месяца зарабатывал на квартиру. Лихо, в метрах от скалы, на месте развернул машину, и пулеметная очередь ударила точно в спину Альпинисту…

— Кончай его дробить! — заорал стрелкам спецназовец. — Генерал приказал тело привезти, а ты ошметки уже кромсаешь!..

— Дурак, тебе же его подбирать! А если жив? Что я твоим детям скажу, козел? — закричал в ответ стрелок, дал знак пилотам.

Те снова вывели вертолет на лежащее распластанное тело, и пулеметная очередь прошила ноги Альпинисту; безвольное тело лишь подрагивало от разрывов пуль.

Никто и не мог при всем желании заметить, как далеко и высоко от них, на две тысячи метров выше, почти с самой ножевой вершины Жингаши пошел вниз снег. Легкая пыль закурилась над пиком, снег, собираясь в огромный вал, несся вниз по отвесной стене. Это взрывы сделали свое дело.

Они уже зависли над Альпинистом, выбросили лестницу, и первый десантник стал спускаться вниз. Концы лестницы болтались по камням, хлестали по залитому кровью телу. Как вдруг маньяк снова ожил, отжался от земли на руках и что-то громко и яростно закричал.

— Мужики, богом клянусь, он матом шпарит… — прошептал, выглядывая из кабины, пилот.

Альпинист ухватился рукой за лестницу, подтянул неподвижное тело, достал стропу второй рукой и на руках, медленно и мучительно изгибаясь, раскачиваясь, пополз по лестнице к вертолету.

— Взлетай, скорее! — кричал тонким от страха голосом десантник, пробуя башмаком пнуть, сбить подбирающегося Альпиниста.

Но Альпинист будто потерял всякий страх и чувствительность, — ботинок, подбитый железом, бил, сминал ему голову, а он лез, пока не схватил десантника за ногу. И тут же мгновенно сдернул, — и кричащее тело полетело вниз, в снежные вихри, умирать. Из кабины наперебой, толкаясь, высовывались спецназовцы, палили из автоматов, пистолетов, стрелок перекосил станину, направил вниз ствол пулемета и тоже начал бить очередями.

— Да режьте веревку, лестницу, вояки дерьмовые, — орал им штурман.

И в этот миг сверху закрыла солнце и тут же страшно ударила по вертолету лавина.

Как легкую игрушку из бумаги, огромную мощную машину смяло, сплющило, уничтожая копошащихся внутри насекомых, бросило в сторону. Еще бешено молотили тонны снега лопасти, еще зачем-то давил на гашетку стрелок, а машина уже перестала быть машиной — стала рваным куском железа. Ударилась о плато, но падающие сверху толщи льда, камней и снега вышибли железо дальше, на край плато, на полтысячи метров, и там уже, упав с огромной стенки, остатки вертолета рванули, вспыхнули тысячью обломков, пустив вверх, к плато, великолепный факел из топливных баков.

Мужики в уцелевшем вертолете все это видели. Потрясенные, молча переглядывались. Лишь Пабст снова и снова бил рукоятью пистолета по спине пилота:

— К скалам, к скалам, сказал тебе. Огонь, мы должны его пришить.

— Начальник, слышь, ракет нет, патронов к пулеметам нет, снарядов нет, гранатометы использовали. На фиг нам продолжать? — осторожно спросил командир взвода.

— Вплотную подлетим, найдем его и из автоматов достанем!

— Чудак полковник, ты пойми — я же лопасти покрушу! — пытался, пригибая голову от ударов, объяснить пилот.

— Стреляю: раз, два…

Вертолет нехотя, боком придвинулся к скалам. Из расщелины вылез окровавленный Тахир, уже не таясь, стоя на коленях, всадил очередь в вертолет. Охнул, откинувшись, стрелок — на лбу зияла аккуратная дырочка. Пабст и спецназовцы пуляли по Тахиру, на его груди расцвело несколько красных ярких цветков.

— Сволочь, на, получи, я достал тебя! — орал обезумевший Борис.

И тут резким свистящим грохотом ударило всем по ушам, вертолет, как корыто в воде, опрокинулся в воздухе, повалился вниз.

— Получил, сука, ты этого хотел?! — пилот то ли ревел то ли смеялся. — Лопасть отлетела, угробил нас, фуфло в погонах.

Пабст хотел его пристрелить, но не успел нажать на курок — ему в спину всадил подряд три пули командир взвода. Пабста оттащили к дверце и сбросили вниз. А вертолет, брыкаясь, опадая в ямы и подскакивая на горках, невидимых для людей, медленно и обреченно начал спускаться вниз, в долину.

— Неужели раньше не могли прикончить? — прошипел пилот солдатам. — Если не сядем, всех в аду достану, сукины деточки…

Постепенно над плато рассеивались дымы, погасли костры на месте крушения вертолета. Новый свежий снег прикрыл все раны, всю кровь и тела, оставшиеся здесь. Жингаши заново прихорошился и засверкал удовлетворенно, мирно и спокойно под высоким, ярчайшим горным солнцем.

Эпилог

ТЯНЬ-ШАНЬ

(Апрель 1994 года)

Ничего другого так не ждала, никогда, как весны в этом году. А сегодня с утра почувствовала, что пахнет теплой землей, в речке воды стало в два раза больше. Под елью, сквозь сухую хвою пролез первый росток лопуха. На жирном, важном черноземе нашла два первых подснежника. Маленькие, с чистыми чуть голубоватыми бутонами — чудом удержалась, чтобы не сорвать. Сын, неукротимый негодник, нашел их после нее, а сорвал первым. Прибежал, показав в кулачке уже смятый стебелек.