Черный альпинист

— Ладно, посмотрим, как там сложится, — сказал Евсей, — буди молодых, собираться пора.

Тахир поднялся на второй этаж, постучал — в ответ ни звука. Приотворил дверь, заглянул — в комнате было холодно, на пустой постели и на полу валялись смятые простыни и одеяла. С окна сорваны ставни, распахнуты створки — и влетают с клубами морозного воздуха редкие крупные снежинки.

— Аллах, это еще не кончилось, — вздохнул Тахир.

Забежал к себе за оружием, разбудил Марину, приказав спуститься вниз и сидеть подле старика. Побежал к Евсею, попросил приглядеть за Мариной, а сам, едва нацепив сапоги и куртку, бросился наружу.

От окна следы уходили в лес, вверх по склону. Без лыж продираться в глубоких сугробах было трудно, но из-за сплетения трав, кустов, колючек и на лыжах легче бы не стало.

Еще запыхаться толком не успел, как наткнулся на первое тело, с сожалением констатировав, что не голое и не черное от загара. Это была Ольга — в свитере и в спортивных штанах. Наверное, спала так, спасаясь от холода, или успела натянуть до появления маньяка. Тахиру показалось, что она мертва, — тело холодное, лицо строгое и спокойное, лишь когда задрал свитер и приложился ухом к синеватой коже над левой грудью — послышался редкий глухой стук сердца. Он колебался, нести ее — а вдруг в пяти шагах лежит Игорь? Ну так и она при смерти вроде, женщин принято спасать первыми. Взвалил холодную Ольгу на плечи и повернул назад, стараясь идти по собственным следам.

На пороге передал ее на руки Евсею.

— Пойду дальше искать.

Игорь нашелся гораздо дальше, метрах в пятистах от дома, в глубокой лощине. При первом же взгляде Тахиру стало ясно, что спешить тут незачем.

Как кукла в мусорном ящике, с нелепо вывернутыми ногами, с головой, изумленно глядящей назад, — валялся в сугробе труп. Альпинист сломал ему шею, а уже после, вероятно, переломал руки и ноги. Во всяком случае, молодой муж сумел отвлечь внимание маньяка, сразиться (на руках трупа была кровь Альпиниста, под ногти забились кожа и волосы). Роковой ошибкой было то, что он ни разу не сумел толком закричать, когда бросился догонять похитителя. Иначе Тахиру было не понять, почему сам он ничего не слышал. Или мухомор ему слух атрофировал, или все еще в крови играет?

Тащить мертвого мужика было гораздо хлопотнее, да и дальше до дома. Тахир оставил труп во дворе, зашел и спросил у Евсея, что с Игорем делать.

— Положи пока в сарае, где инвентарь. Там холодно, и зверье не доберется, — отрывисто посоветовал старик.

Евсей что-то вгонял в вены Ольги из огромных шприцев, Марина помогала, растирала спиртом и жиром, подсовывала нашатырь. Старик сказал, что сейчас девушке необходимо прийти в себя, выйти из бессознательного шока. А когда поплачет, устанет, отогреется, тогда он ее отправит обратно, в глубокий исцеляющий сон.

Во всяком случае, когда Тахир, разобравшись с Игорем, вернулся, тщательно заперев входную дверь, — Ольга уже горько рыдала. И повторяла одну и ту же фразу:

— Он больно так схватил, рот зажал, взялся откуда-то… Боже мой, больно так. Я думала, сон, но так больно, жестоко…

Евсей вернулся из кухни с плошкой дымящегося отвара, щедрой рукой всыпал туда горсть таблеток, подставил Ольге:

— Пей, спи как можно дольше. Тебе хоть крохи сил набрать надо. Завтра потащу вниз.

Ольга выпила. Тахир на руках отнес ее в спальню, Марина осталась с ней за сиделку. Тахир пошел искать Евсея. Тот на кухне возился у гудящей печки, вытащил чугунок, ухватом перекинул его на стол.

— Пожрем? — спросил у Тахира.

— Что-то нет аппетита, — отклонил он предложение.

Евсей уселся поудобнее, достал из-за пояса деревянную ложку, принялся за гречневую кашу, щедро поливая ее каким-то жиром.

— Ну, чего над душой стоишь? — спросил у Тахира.

— Я могу завтра тебе помочь. Ольгу до турбазы дотащим вместе.

— Не-а, нельзя. Зачем парня провоцировать?

— А Марину возьмешь? — в очередной раз спросил Тахир.

— Слушай, объясни мне, как я ее могу брать или не брать? — старик даже жевать перестал, отложил ложку и развернулся к Тахиру. — Оля сама не пойдет, ножками, мне ее надо на санки привязывать и тащить. А твоя баба тоже слаба, доходяга почти. Кто ее на себе до перевала поднимет? Кто спустит? Сама? Не верю, сама не справится. Если пойдет, пропадет. Если здесь сядет да с умом, глядишь, и не пропадет. Вникаешь?

Тахир подумал ворочая желваками. Кивнул.

— Ладно, твоя взяла.

— Слушай, к тебе тоже просьба есть. Сходи в сарай к Игорю. Пошарь в карманах насчет документов, я в комнате не нашел. И еще, если сумеешь, как-нибудь выправь его. Чтоб в нормальный вид привести, а то не по-людски это. Не покойник, а абстракционизм какой-то.

Тахир встал, пошел в сарай. Труп окоченел. В полутемном закутке его торчащие вразнобой вывернутые конечности действительно приобрели какой-то паучий вид. Пошарил в карманах куртки, нашел паспорт, бумажник, удостоверение члена Альпинклуба города Пржевальска.

Дальше началось самое трудное: хоть и не до конца промерзло мясо, а трещало и хрустело при усилиях Тахира, грозя расколоться на куски. Руки вытянуть вдоль тела удалось быстро, с ногами намучился. Пока не плюнул на приличия, покойника они вряд ли заботили. Опустил труп на пол и где ударами, где давлением своего веса выправил обе ноги. Осталась повернутая за спину голова. Тахиру вдруг показалось, что глаза у Игоря широко раскрылись от мучений, причиняемых ему. Сплюнул в сторону три раза, сам сел на пол и зажал коленями торс покойника. Двумя руками обхватил голову, как огромный винт, и стал сворачивать назад. Давил, раскачивал, давил, рвал мелкими усилиями, пока не сделал требуемое.

— Ты не обижайся, — сказал Игорю напоследок, — я по просьбе старика и для твоего блага старался. Ну пока, что ли…

Когда вернулся, в гостиной о чем-то совещались Евсей с Мариной. Евсей махнул рукой, подзывая:

— Эй, тут новая забава для тебя.

— Не забава. Там Оля мерзнет, согреться не может. У нее бред, Игоря зовет. И трясет ее непрерывно, я все одеяла и куртки собрала, накинула, все равно трясет, — горячо заговорила Марина.

— Ты сама ложись и грей, — посоветовал Тахир.

— Я пробовала. Только, наверное, мужик нужен. Евсей говорит, он холодный уже, кровь не та. Ее же спасать надо, сходи к ней, — с мольбой просила его.

— Ладно, попробую, — решил он. — Все равно мне отоспаться надо. Из дому ни шагу, ясно? — напомнил ей.

Не успел подняться в спальню, а у самого уже глаза слипались. Оля что-то бормотала из-под вороха, он запустил руку, пощупал ее плечо — ее действительно колотил озноб. Тахиру очень хотелось просто рухнуть рядом, вытянуться и заснуть. Но старательно, хотя из-за измотанности со скрипом рассуждая, решил, что должен сам раздеться. Снял все, кроме трусов. И полез к ней.

Сзади вошла в комнату Марина, остановилась, наблюдая за ним.

— Слушай, — спросил он, — тебе не кажется, что я гораздо больше похож на Черного Альпиниста, чем на ее мужа? А если напугаю окончательно?

— А ты поласковей, — спокойно ответила Марина.

Как ни странно, ему было неудобно и неприятно на ее глазах вот так лезть в объятия к другой. Хотелось гаркнуть, чтобы убиралась, но сдержался. Осторожно, как щенка, поглаживая и что-то нашептывая, прижал к себе Олю. Она не реагировала. Тогда он осмелел, прижал тельце покрепче, обвил руками, прижал к груди. Натянул одеяла. Марина подошла, смотрела на его манипуляции.

— Я бы выспался, — сказал ей.

— Сейчас уйду, — Марина тоже немного сконфузилась. — Знаешь, я только сейчас заметила — ты ведь поседел. Совсем седой. И… какой-то старый…

— И хрен с ним, — буркнул Тахир, закрывая глаза.

Марина ушла, плотно притворив дверь. А Тахир, не теряя ни секунды, провалился в сон.

Сон выдался тяжелым, липким, как огромная бадья с патокой, в которую он провалился, тяжелая вязкая жидкость не отпускала руки, норовя придавить, опустить на дно, сомкнуть слои над его головой. Сквозь длинные медлительные кошмары слышал, как возится рядом Оля, почувствовав его, гладит ладошками, жмется уже сама. От ее возни он возбудился, спящая девушка это сразу ощутила и потребовала взаимности. Вот так, на пару пребывая в кошмарных снах, они сумели заняться скоротечным сексом. После чего она вдруг окончательно затихла и успокоилась, с нее ручьями потек пот, обстановка в кровати стала похожа на русскую баню.