Тунгусский Робинзон

— У меня, Витя, этих запасов на десятилетия. Вино, коньяк, водка, тушенка, боевые рационы, сгущенка, масло оливковое замороженное. Можно лет пять сидеть без проблем. Если хочешь, оставайся с нами, пока все не выпьем. Будем тут сидеть, как суслики в норе. Тебе, наверное, сейчас не очень-то платят?

— Слушай, Сергей, ты говорил про золото, покажи мне, я ведь его кроме, как в ювелирном магазине никогда не видел. Да и то, когда жене кольцо обручальное покупал.

Лютый достал из-под кровати холщовый мешочек, опломбированный свинцовой пломбой, и ножом разрезал веревку. На стол посыпались корявые самородки цвета окислившейся латуни. Майор с любопытством взглянул на золото и, взяв в руки один самородок, несколько раз подбросил его.

— Ах, вот ты какой, «презренный металл»! Не скажешь, что драгоценность, просто какая-то безделица и все.

— Да, Витя, представь, из-за этой безделицы погибли твои сослуживцы. Бандюки видно подумали, что вы их конкуренты? Поэтому они от них и избавились. Нам пора с тобой идти воевать, держи автомат и патронов возьми побольше. А я себе вот эту винтовочку возьму.

Лютый вытащил из-под кровати снайперскую винтовку «Драгунова».

— Я с этой игрушки кабана на восемьсот метров уложил, он даже и не дернулся. Надо и Росомаху положу. Есть у меня предположение, что он в составе этой команды. Этот парень такого шанса никогда не упустит. Я за него наслышан еще с зоны, где свой срок свой отбывал.

— Ты, Сергей, тут самый главный, ты мне вот что скажи, каков будет наш план?

— Я пока не знаю сам, на месте сориентируемся, я всегда предпочитал действовать экспромтом. За два года боев в Чечне в моей группе было всего четверо убитых. До сих пор я виню себя только за одного сержанта Аверина, который прикрыл меня своей грудью в самый последний день. Прикинь, Витя, я писал представление на «Героя России», а ему только «Орден мужества» дали посмертно. Ты скажи мне, как офицер офицеру, где в этой стране справедливость? Почему мы — защитники Родины живем словно бомжи!? Почему, такой, как этот сучий Росомаха хозяин в этой жизни!? Знаешь, майор, я еще на зоне глушил таких, как мог. Они твари, даже тюрьму поделили. Кругом одни смотрящие. «Смотрящий» за зоной. «Смотрящий» за бараком. «Смотрящий» за телевизором, за педерастами, за столовой. «Смотрящий» за «смотрящими», за сортиром и то, бля….смотрящие. Кругом одни «смотрящие», ни достоинства, ни чести у этих смотрящих. Куда смотрят? За каким хреном смотрят? Ходят по зоне с протянутой рукой, у мужичков посылки да передачи трясут, а потом устраивают оргии в бане с «петухами». В зонах блатные, а по жизни просто неудачники, подонки и гомосеки. Ладно, пошли, я больше не хочу вспоминать это грязное педерастическое кубло, — сказал Сергей и, взяв оружие, вышел из «квартиры».

Судя по душевному расположению, Лютый был настроен довольно решительно. В одной из комнат он взял с собой вещевой мешок, который по размеру весил, не менее десяти килограммов.

— Это что? — спросил майор, глядя на солдатский вещевой мешок.

— Это, братец, я тротильчику взял, буровых шашечек и снарядил их детонаторами. Хотел сегодня рыбы глушануть на реке, да тут вы прилетели, мне рыбалку испортили. Теперь придется глушить этих залетных окуней. Я им, Витя, сегодня устрою «сюрпризы» от Санта Клауса и деда нашего, так сказать Мороза!!! — сказал Лютый, и было видно по его глазам, по его настроению, что он настроен довольно решительно.

Было такое ощущение, что от ненависти даже слышался скрежет его зубов, насколько он ненавидел этих отморозков.

Офицеры по вентиляции выползли из своего укрытия, и залегли на каменной гряде. Сергей прильнул к биноклю и метр за метром стал рассматривать местность. Судя по отсутствию движения в районе гряды и далее можно было приступать к скрытному передвижению. Сливаясь с окружающей местностью, мужики словно тени двинулись в сторону севшего борта. Времени прошло немного и бандиты вряд ли убрались восвояси. Жажда наживы и блеск ценного металла вот, что удерживало их в этих краях. Они будут искать, будут прочесывать метр за метром в надежде найти вожделенные самородки, которые станут наградой за их труд и риск.

Борты, стояли, как и прежде. Невдалеке горел костер, а возле него суетились люди. Вероятно, что они старались скрасить своё дальнее путешествие и подкреплялись жареным мясом перед поиском сокровищ. Запах мяса и дым от костра далеко расходились по тайге и были прекрасным ориентиром для Сергея.

— Михалыч, в натуре, где мы будем искать это рыжъе? — спросил Копченый своего босса.

Погоняло «Копченый» он получил во время одного из бунтов в зоне. Вовремя вооружившись заточками и металлическими прутами, «блатные» решили навести порядок на зоне, подчинив всех своей блатной власти. Но на их головы мужики и «козлы-активисты» стали бросать зажженные предметы. Копченый, находясь в наркотическом опьянении, ничего не почувствовал, когда ему на голову упал зажженный матрац. Его голова наполовину обгорела, и врачи еле-еле спасли жизнь подонку. Теперь от ожога его рожа стала походить на лицо Фреди Крюгера из фильма «Кошмар на улице вязов». Женщины, даже самые последние шлюхи и те страшились его внешности. Она наводила ужас даже на самых отмороженных. Бабы за глаза называли его «Копченым некрофилом», потому что только мертвецки пьяные они могли польститься на его любовь и ласку.

Копченый мечтал заработать у Росомахи денег, чтобы поменять кожу на своей роже, сняв её излишки со своей задницы. Братва смеялась над его затеей, так как на его заднице красовалась цветная татуировка волка из мультфильма «Ну погоди», которую он наколол сидя еще на малолетке.

— Копченый, твое дело исполнять мои пожелания. Я и сам вижу, что золото пропало. Но ведь кто-то его взял? Возможно, это был какой-то охотник, а может залетный геолог, который тут что-то искал?

— Михалыч, геологи работают только летом, а ведь только недавно зима кончилась, вон еще снег не везде растаял.

— Значит, это был охотник или еще какой-нибудь мудак. Мне мэр говорил про какой-то объект, что там военные крутились в свое время!? Может вот эти уроды и знали где золото? Тогда на хрена мы их завалили!? Надо было попытать малость, они бы и раскололись.

— Михалыч, делать дело нужно сегодня. Завтра уже тут вся армия будет со своей авиацией. Если борт не выйдет на связь, то его будут искать всеми воздушными силами, включая банду спасателей Шойгу.

— Семен, а ты на МИ-8 летать можешь? — спросил Росомаха своего пилота.

— А как же, это же мой базовый борт, я на нем, как Шумахер на «Формуле»!

— Семен, ты и будешь наш Шумахер. Ты должен отогнать эту «вертушку» отсюда подальше и посадить её куда-нибудь в болото или в тайгу. Пусть его вояки ищут, но только не здесь, а километров за сто от этих мест.

— Михалыч, так может, его с покойниками отправим? Он километров за триста отсюда гробанется в скалу, да и сгорит с трупаками? Я его на автопилот поставлю, а по дороге с парашютом выпрыгну?

— Ну, Семен, ну ты и голова! А мы тем самым временем тут все прочешем до той горы, — Росомаха указал в сторону гряды, где и была скрыта секретная лаборатория.

Лютый с «летуном» каким-то шестым или седьмым чувством поняли замысел бандитов, когда они стали грузить в борт трупы фээсбешников. Решение пришло мгновенно. Необходимо было борт захватить, но только так аккуратно, чтобы никто ничего не понял.

Витя взглянул на Лютого и они без слов поняли друг друга. Прокравшись ближе к борту, они незаметно для бандитов влезли в него. Спрятавшись за последним рядом кресел, они замерли в ожидании.

Пилот-бортчик у них был один. Он надел парашют и занял место основного пилота. Погрузив покойников в салон, братва отбежала от вертушки подальше к своему костру, чтобы ветром не унесло шашлык и не перемешало его с пылью и грязью.

Двигатель борта запустился, а лопасти подобно огромным самурайским мечам со свистом начали рассекать холодный воздух. Через несколько минут МИ-8 плавно оторвался от земли и, задрав хвост, плавно пошел в набор высоты. Бандитский пилот вышел из кабины и, почистив карманы покойников, с чувством выполненного долга отправился вниз, чтобы похвастаться перед братвой корочками фээсбешников и их мобильными телефонами. Как только он вывалился, Сергей и Витька, закрыв дверь, чтобы не растерять убитых, заняли места в кабине.