Тунгусский Робинзон

Лютый как раз через оптический прицел просматривал всю местность. Он видел, что майор стоит перед бортом и с кем-то разговаривает. Вокруг Виктора обступили боевики. Сергей при всем желании и скорострельности винтовки не мог стрелять. Все равно кто-нибудь успел бы нажать на спусковой крючок. Тогда ничего исправить было бы уже невозможно. Майор бы погиб смертью героя в схватке с бандитами. Сергей знал, что Росомаха прилетел за приисковым золотом, и поэтому с ним можно было бы поторговаться, чтобы выиграть время.

Сейчас в голове Сергея крутилась только одна мысль, как выйти на связь с бандитами. Тут Сергей увидел в прицел, как один из боевиков выстрелил в воздух и положил свой автомат на каменную глыбу. Он поднял руки вверх, словно фашист, сдающийся в плен. В одной руке он держал белый платок парламентера. Лютый понял, что это переговорщик. И что он будет представлять интересы князя тайги, ведя переговоры от его имени.

Сергей увидел, как борт завелся. Все бандиты погрузились на борт и он, раскрутив пропеллер, взлетел. Парламентер остался в одиночестве. Сейчас Сергей мог без всякого труда всадить братку между глаз пулю, но по законам войны человек без оружия с белым флагом в руке был лицом неприкосновенным.

Сергей понял. Он скользнул, словно змея в расселины между камней и беззвучно проследовал к месту встречи.

— Ты кто? — спросил Лютый парламентера.

— А ты кто, и почему я тебя не вижу? — спросил Копченый, стараясь рассмотреть Лютого.

— Я твой кошмарный сон, — ответил Сергей, — разуй глаза.

Копченый отреагировал на голос и только сейчас увидел, что под камнем сидит мужик с маской на лице под цвет этого же камня. Он так ловко прятался, что Копченому стало не по себе.

— Ты не зубоскаль, Тарзан, твой дружок у нас на мушке сидит. Если ты дернешься, то вряд ли он останется жив, — сказал Копченый, сплюнув через плечо.

— Что ты хочешь от меня? — спросил Сергей, держа наготове ствол.

— От тебя, Тарзан, нам ничего не надо. Мой босс предполагает, что ты спрятал наше золотишко!?

— Оно, браток, не ваше, а государственное!

— Во-во, золото нашего таежного государства. А в борте наш царь сидит и твоего дружка держит на прицеле. У тебя, что, Тарзан, выбор есть? Может ты, как Шварцнегер сможешь и золотишко сохранить и своего летуна выручить? Не смеши ты жопу, она и так смешная. Нет у тебя ни одного шанса! — сказал нагло Копченый.

— Мне нужны гарантии, что вы его не убьете, — сказал Сергей, опустив ствол.

— А нам тоже гарантии нужны, что мы долетим до дома, и ты больше не будешь бомбы по тайге раскидывать. Вот теперь усекай, браток, нам придется в аренду взять вашу вертушку. Я от Росомахи уполномочен заявить, что летун твой будет жив! Это я тебе авторитетно заявляю. Век мне свободы не видать, — сказал он, проведя по шее ребром ладони.

— Каким образом вам сообщить о принятом решении?

— На держи, Росомаха сказал, чтобы я тебе рацию оставил. Ты, браток, не тяни с ответом. Мы знаем, что вы подмогу ждете, только ее пока не будет. У нас в Красноярске свои люди на связи.

— Что ты мне мозг колупаешь, тут нет связи. Здесь мобильные телефоны не работают.

— Ты дремуч, как настоящий Тарзан, у босса есть спутниковый телефон.

— Золото отсюда далеко, мне потребуется не менее трех часов, чтобы его сюда притащить.

— А ты сюда не тащи, мы заберем его там, где ты назначишь стрелку. Ты рацией умеешь пользоваться? А то давай, научу. Два часа времени тебе, Тарзан. Ты что, сука, думаешь я не понимаю, что ты спасателей ждешь? Через два часа, чтобы рыжье лежало на этой горе! — Копченый снова плюнул и двинулся в тайгу.

Включив радиостанцию, Сергей услышал:

— Алло, босс, Тарзан сказал, подумает и тебе перезвонит. Будьте на месте, я иду к вам.

Сергей вмешиваться в разговор не стал. Поставив станцию в режим приема, он ловко забрался на гряду и нырнул в трубу, прикрыв вход муляжом камня.

Сергей прекрасно понимал, что посулы Вани Росомахи оставить Виктора в живых не соответствуют действительности. Как только майор доставит их на таежную заимку, они непременно его убьют. Иван Росохин никогда не оставлял свидетелей в живых, поэтому его все боятся.

Необходимо было потянуть время, и еще тлела надежда, что с минуты на минуту тут появятся спасатели. В голове Сергея четко работал компьютер. Он просчитал все варианты исхода выдвинутых Росомахой требований. Как ему казалось, он предусмотрел все, кроме одного. Сейчас время было на его стороне. Братки дали ему два часа времени. Если бы золото могло гарантировать жизнь майору, он не скупясь, отдал его все без остатка.

— Вика, ты как? — спросил Сергей жену, которая сидела на диване, поджав под себя ноги, и плакала, вытирая слезы.

— У тебя нет совести, Сергей. Я тут умираю от одиночества. Я схожу с ума, и знать не знаю, жив ты или нет…

— Я обещаю тебе, что через три часа все будет кончено, и мы поедем домой, — сказал Сергей с такой уверенностью, что Вика перестала плакать и, вытерев лицо, спросила:

— А где Виктор?

— Виктор в машине, готовит ее к полету. Ты пока здесь сиди, а я сейчас вытащу на гору золото, чтобы его легче было забрать.

Сергей, разложив золото по солдатским вещевым мешкам равными порциями килограммов по двадцать, перенес его в вентиляционную шахту. Привязав к одному мешку капроновый шнур, он приготовил все к подъему наверх. Вернувшись в квартиру, он вместо снайперской винтовки взял автомат и, поцеловав Вику, сказал:

— Вещи собирай, через пару часов улетаем домой. Я пойду, золото погружу в борт, а ты помоги мне. Будешь веревку привязывать к мешкам.

Девчонка улыбнулась, услышав радостное известие, и впилась в губы Сергея.

— Боже, как я, Сережка, счастлива! Мне даже не верится, что мы скоро будем дома.

Сергей поднял наверх все мешки с золотом. Его план был прост, как две копейки. На вершине гряды все пространство просматривалось на десятки километров. Подобраться к ней незамеченным было практически невозможно. На вершине было достаточно места, чтобы Виктор посадил вертушку на камни. Все летчики, которые прошли через Афган и Кавказ с такой задачей справлялись с закрытыми глазами.

Сергей вытащил золото на гряду, и разложил мешки так, чтобы он мог видеть их сквозь дыру, которую сделал ножом в «камне-колпаке», что пятьдесят лет прикрывал вход в эту трубу. Последний мешок он разрезал ножом, а мешочки с золотом вспорол, освободив их от пломб. Рассыпавшееся золото должно было стать ему сигналом. Именно здесь на этой гряде бандиты не ждут его. Именно здесь он должен был принять свой последний бой, как принял его на высоте 776 под Улус-Кертом его друг капитан Сергей Панов.

Прямо над входом в трубу он выложил мхом крест, который должен был увидеть Виктор из борта и посадить вертушку именно сюда.

Включив радиостанцию, Сергей нажал на тангетку. Его сердце забилось от впрыска адреналина, как бьется в предчувствии боя. Сейчас было важно, чтобы Витька понял его замысел и сделал так, как ему подскажет его офицерская смекалка.

— Алло, гараж, — сказал он голосом покорного барашка, которого приговорили к съедению в качестве шашлыка, — я ваши условия выполнил, теперь хочу слышать, жив пилот или вы его уже порешили?

— Слушай меня, Тарзан, я передаю трубу твоему корешу. Пусть он подтвердит, что его здесь любят и лелеют, как самого дорогого друга, — Росомаха передал радиостанцию Виктору и сказал:

— Вот видишь, летун, дружок твой выдохся. Решил золотишком откупиться. Я же говорил, героев тут нет. На, говори с ним.

— Алло, Сергей, на связи «Алдан», — сказал летун.

В этот миг на глаза Лютого накатили слезы. Он вспомнил те годы, когда воевал на Кавказе и то время, когда каждый услышанный позывной становился рукопожатием, протянутым сквозь пространство.

— «Алдан», «Алдан», я «лютик», я тебя слышу. Ты как сам?

— «Лютик», у меня все в полном порядке. Ситуация под контролем.

— Не, Михалыч, глянь на него, он же треплется, как настоящий военный. Эй, разведка или как тебя там, господин Тарзан, хорош базлать, давай координаты, где мы можем рыжъе свое забрать, — сказал Копченый, выхватив радиостанцию.