Закон десанта – смерть врагам!

— Угадай с трех раз, почему мне его не жалко? — угрюмо вымолвил Борька.

— Черствеем, — вздохнул Вадим. — Превозмогай свою боль, напарник. Дело сделали — делаем ноги. Подсказывает мне моя сонная интуиция, что придется бросить машину…

Способность предсказывать опасность сродни ленивому писателю: как душа ляжет. Но с машиной ему явно не мерещилось — нельзя в нее садиться. Ищут их. Две силы схлестнулись на клочке Сибири. Как говорил любимый стихотворец: «И наплевать нам, чья берет в борьбе мерзавцев с негодяями» — но жить-то по-прежнему хотелось! И чем дальше, тем больше хотелось! Коллеги Шахтаря не оставили попыток захватить уцелевших. И подковерная игра закончена — сотрудников ФСБ уцелевшая троица уже, в принципе, тяготит: от восьми был толк, от троих — неизвестно. Операцию могут свернуть. А уцелевших — прикончить, дабы правда не вылезла. Выходит, операция незаконная, начальство по головке не погладит, и опять же задействовано не официальное ведомство, а некая «инициативная» группа, работающая на свой страх? А если боятся оставлять выживших, значит, есть, к кому обратиться за помощью?..

Машина для переправки в город поджидала в условном месте — на пустыре за ветхими бараками улицы Луначарского. Обе особы женского пола — большая и маленькая — выпрыгнули из кузова, повисли на шее, кинулись к шатающемуся Борьке, облепили, как пчелы цветок. Ни подколок, ни глумления — лишь желание поскорее сменить антураж. Эти люди уже казались ему родными. Все свои — и поболтать, и в разведку сходить…

— Едем быстрее, — подпрыгивала от нетерпения Валюша. — Натерпелись уже, насмотрелись, наслушались… Я с вами совсем стальной стану, Кольцов, меня же замуж не возьмут!

— А я, наоборот, как печеная треска, — пожаловалась Жанна, — меня Валюша только и спасает от позора. Глумится, как над последней чмошницей…

Парикмахерша Оленька куталась в дешевое заштопанное пальтишко, смотрела жалобно, без надежды. За рулем грузовичка кто-то сидел — мерцал огонек сигареты.

— Ехать надо, Вадим, правы девчонки, — Борька зыркал глазами в темноте, — завершай свои амуры, я в кабине…

— Никакой вы не Олег, — грустно вымолвила Оленька, опуская голову, — обманули дурочку.

— Я просто не хотел с вами спорить, Оленька, — Вадим по-дружески обнял девчушку за плечи. — Спасибо вам огромное, и запомните — Вадим Кольцов никогда не обманывает людей, которым симпатизирует. Мой домашний телефон у вас есть. Не дозвонитесь — сам найду вас по межгороду. Буду жить — перетащу в город, можете не сомневаться. Поднимите-ка голову, Оленька.

Она подняла, и он запечатлел на ее губах продолжительный, благодарный поцелуй. Девчушка задрожала, попыталась его обнять, и он запоздало сообразил, что поступки могли бы быть и поумнее.

— Уходите, Оленька, — оторвал Кольцов от себя девушку. — Опасно стало в ваших палестинах.

Давя комок в горле, он влез в кабину, помахал рукой и неуклюже начал вынимать из-под фуфайки творение Михаила Тимофеевича Калашникова, чтобы втиснуть между ног…

Протащились метров триста, после чего водила — немногословный молодой крепыш — вывернул баранку и перед въездом на освещенную улочку съехал в овраг. Поворотом ключа заглушил мотор. Включилось автономное освещение над панелью. Водила поворотился озабоченным лицом.

— Не хотелось говорить при Ольге, мужики… Словом, давайте о грустном. Дело осложняется. Мы не выедем со Славянки. Я проверился дважды. Окромя основной «Пьяной» трассы, имеются четыре дороги, и на каждой стоят какие-то посты. То ли менты одичалые, то ли еще какая шелупонь — не спрашивать же у них, в самом-то деле…

— Кирилл, — глухо кашлянул Вадим, — мы понимаем, конечно, что оплата за услугу незначительная. Но могу тебя обрадовать — этой ночью удалось щипануть деньжат, поэтому твой гонорар вырастает вдвое. Поехали.

— Не в этом дело, парни, — поморщился водила. — За оплату отдельное, как говорится, спасибо, однако против факта не попрешь. В натуре говорю — дороги перекрыты, отвечаю. Не волнуйтесь, от обещания не отказываюсь, выход есть.

— Поедем всей толпой к моей бабушке? — просунулась в окошко за спиной Валюша.

— А как мы доедем до твоей бабушки? — оттащила ее за ноги Жанна. — Ты разучилась соображать. Хромай-ка в свой угол.

Водила почесал зудящее ухо. Скромняга парень — смущается при виде женского пола.

— Такое предложение, мужики. В 23.49 поезд «Томск — Пермь» отходит с вокзала. Разбитая каракатица, курсирует через сутки. Я вот что хочу сказать — за кирпичным заводиком негабаритное место, там поезда притормаживают и тащатся еле-еле. Сядете — какая вам проблема с автоматами-то? Билеты не покупать.

— Да что ты, Кирюша, — ахнул Борька, — мы на поезде не поедем, боимся мы поездов.

— Да ты не понял, — поморщился водила, — вам проехать-то надо один перегон. Двадцать три минуты — станция Разбалуево. Стоянка пять минут. А на станции за стоянкой последнего вагона — зады околотка, переулочек и водонапорная башня — там я и буду вас поджидать.

— Ну, норма-ально, — протянула вездесущая Валюша, — приключения продолжаются.

— Не возьму я с вас аванса, — уверял Кирилл, — и не кину, не волнуйтесь. Какой смысл мне вас кидать, если деньги зарабатывать надо? У меня в этом месяце голяк полный.

— Логично, в принципе, — почесал за ухом Борька. — Сквозь посты его пропустят — мало ли куда направляется пустая машина в ночное время. Объяснений — тьма.

— В Гнедки я направляюсь, — пробормотал Кирилл, — работаю в ночное на элеваторе.

— Двадцать три минуты… — задумался Вадим, — Зловещий какой-то срок, приятель. Второе дьявольское число. В Славянке-то состав ощупают — станция крупная, времени вагон… Но почему мы должны считать, что эти ребята дураки?

— Давай без риторических вопросов, — буркнул Борька. — Ладно, друг, доверимся тебе. Показывай свое негабаритное место.

Пробиваться пришлось через руины давно утихшего кирпичного заводика, промышленную свалку. Валюша измазалась по уши — нашла свою лужу. Негабаритное место образовалось вследствие сдвига почвы после давнего наводнения — полотно приподняли, увеличив слой балласта, а риск дальнейшего подмыва ликвидировали возведением бетонной конструкции с глубоким фундаментом.

С упавших электрических опор плелись мочала проводов.

— Эй, ты что делаешь? — ахнул Вадим. — Не хватай провода мокрыми руками! — В памяти еще была свежа искрящая колючка в таежной глуши.

— Заржавеют, что ли? — проворчала Валюша, выпутываясь из переплетения безвредного, как оказалось, кабеля.

— У меня такое ощущение, что в этом городе либо все поголовно богаты, либо отсутствуют пункты приема цветмета, — пробормотала Жанна.

— Следопыты еще не добрались, — глухо вещал Борька, прокладывая дорогу где-то в стороне.

К железнодорожному полотну выбрались злые на весь мир — особенно на перестраховщика Кирилла, отправившего их черт знает куда. Валюша по инерции поволоклась на насыпь — то ли путь демонтировать, то ли голову возложить на рельсовую сталь. Пришлось перехватить ее за хлястик и тонко намекнуть, что останавливать поезд в текущие планы не входит, лучше отправиться вдоль полотна — поискать подходящее для десантирования место.

С появлением неторопливой каракатицы роли были расписаны и сомнения побеждены. Крайние вагоны отпадали как наиболее уязвимые. В пятом — ресторан, середина состава — бригадир поездной бригады. Очень по душе Вадиму было число «13» (назло всему) — само по себе симпатичное и от хвоста примерно четвертый вагон. Он вскарабкался на выступ в плите, завел автомат за спину, и когда требуемое звено поезда, покачивая потертыми боками, вошло в кривую, сжал заранее заготовленную чугунную болванку, напоминающую артиллерийский снаряд. Уперся ногой, оттянул «ударный инструмент». Вагон поравнялся с «диверсантом». Вадим ударил — в то место, которое проводник изнутри запирает трехгранным ключом.

Удар получился средней тяжести. Но замок отзывчиво крякнул, болванка полетела под откос, а Вадима, подхваченного инерцией, швырнуло на вагон. Он повис на поручнях, сплющив нос о стекло, нащупал какой-то выступ, с силой толкнул дверь и влетел в бледно освещенный тамбур.